Четвертая экспедиция (сборник)

Наконец, спустя минут десять, перемещаясь почти в отсутствии освещения и с трудом находя проходы в переборках между отсеками, Вадим достиг камеры с батискафом. Батискафами в прямом смысле такие подводные аппараты назвать было нельзя, поскольку предельная глубина их погружения не превышает 1000 м, в то время как классические батискафы в состоянии достигать океанских глубин в несколько километров. Эти же аппараты сконструированы специально для регламентных технических работ на подводных добычных комплексах (ПДК) и снабжены специальными внешними захватывающими устройствами – манипуляторами для отдельных операций. Они представляют собой некоторое подобие железных рук длиной в несколько метров. Для управления ими нужны многолетние серьезные навыки и опыт Вадим ежегодно проходил соответствующие курсы, но работать с аппаратами приходилось не так уж часто. ПДК могут работать автономно по много лет и не требовать серьезных вмешательств или ремонта. Только периодическое несложное сервисное обслуживание, для которого в первую очередь и требуются эти батискафы. На всем месторождении сейчас эксплуатируется двенадцать ПДК (по четыре на каждую платформу). Каждый ПДК обслуживает по шесть эксплуатационных наклонно направленных скважин. Рабочая горизонтальная часть этих скважин длиной от 500 до 700 метров находится в продуктивной части пласта примерно в двух километрах под дном моря. А само дно здесь на Штокмане находится под 300-метровой толщей воды.

Вадим открыл плотно задраенный люк камеры, где размещался подводный аппарат, вошел, включил аварийное освещение, которое здесь работало от автономных аккумуляторов. Все остальное внутри данного отсека: механизмы, задвижки, спусковые устройства и прочие приспособления работали, слава богу, на принципах механики и гидравлики, и потому не зависели от внешнего энергопитания. Значит, конструкторы предусмотрели и такие случаи. Молодцы, а то чтобы сейчас делали?

Вадим переоделся в специальное снаряжение, предназначавшееся для работы на данных аппаратах. В принципе, внутри аппарата под водой можно было находиться и в обычной одежде, но по требованиям техники безопасности этого не следовало делать. Затем он открыл люк самого батискафа и спустился внутрь. Помещение было довольно тесным: два вращающихся вмонтированных в пол кресла, перед которыми пульт управления, контрольная панель приборов и широкий иллюминатор. Еще два иллюминатора по бокам. Позади шкаф, в котором находились два тяжелых водолазных скафандра нового образца, «напичканные» всевозможной автоматикой и средствами жизнеобеспечения. Все это позволяло водолазам ограниченное время работать автономно вне батискафа на глубинах до 400 метров. Сзади немалую часть батискафа занимал шлюз, через который водолаз мог покинуть батискаф и вернуться обратно. Шлюз отделен от основной кабины высокопрочной перегородкой со специальным герметичным люком. Выход водолаза мог иногда потребоваться для тонких операций, с которыми не справился бы манипулятор. Вся конструкция должна выдерживать давление до 100 атмосфер, которое имеет место при максимально допустимой глубине работы данного аппарата в 1000 метров.

Вадим сел в кресло пилота, включил контрольные тумблеры и начал проверять работоспособность основных электронных и контрольных систем аппарата, однако двигатель пока не запускал. Это следовало делать в последнюю очередь уже непосредственно перед погружением. Еще до этого момента следовало тщательно проверить все механизмы данного специального отсека, обеспечивающие сп>ск аппарата в воду, а также внешние устройства самого батискафа. В общем, все почти так же, как делают авиатехники, проверяя самолет перед взлетом. Именно это следовало сделать Васильеву и Макаренко, которые должны были появиться с минуты на минуту. Сейчас при разыгравшемся шторме даже старт аппарата был непростым мероприятием, не говоря уже о сложности предстоящих работ. Сказать по правде, Вадим прилично нервничал и надеялся на более опытного механика Васильева, который имел вдвое больше погружений на этом аппарате, чем сам Вадим. Он был уверен, что именно они вдвоем будут выполнять задачу. А кто же еще? Больше в штате специалистов для этого нет. Разве что прибывший вчера Андрей знаком с батискафом. Но он прекрасно знает техническую часть и не имеет серьезного опыта подводной работы. Поэтому это было бы нежелательным. Да и занят он всей этой катавасией, случившейся из-за ночного пожара. Но с другой стороны, если Андрей решит погружаться с опытным Васильевым, это было бы неплохо. Смелые решения принимать без оглядки на начальство никто лучше Андрея не сможет.

Все эти тревожные мысли были связаны с явным волнением, с которым Вадим никак не мог справиться перед ответственным погружением. «А ведь до свадьбы с Оксаной уже меньше месяца, – вдруг подумал он. – А что будет после этого погружения?» Вадиму вдруг подумалось, что именно это предстоящее погружение, а вовсе не свадьба с Оксаной, разделит его жизнь на «до» и «после». И ему очень не захотелось сегодня опускаться в эту холодную пучину штормового Баренцева моря на 300-метровую глубину, да еще брать на себя ответственность за принимаемые решения и выполняемые действия. Но признаться в этом Вадим никому не мог.

Его невеселые мысли прервали Васильев и Макаренко, наконец появившиеся в отсеке и принявшиеся за выполнение штатных работ по подготовке к погружению.

* * *

Валентин Малинин дорабатывал последний год перед своей досрочной пенсией, которая ему была положена в совокупности за работу на севере и на морском промысле. Одну пенсию ему должно было платить государство, а вторую – Компания. Причем корпоративная пенсия в несколько раз превышала государственную и кроме морского стажа и уровня последней зарплаты определялась заслугами человека перед самой Компанией. До сегодняшнего события Малинин рассчитывал на максимальный коэффициент. Это позволило бы ему вполне безбедно прожить остаток жизни, занимаясь любимыми увлечениями, дачным участком и подрастающими внуками. Но Малинин был человеком адекватным, рассуждал здраво и вполне понимал, что в цепочке людей, которые ответят своими должностями за сегодняшнюю аварию, он будет крайним. И ему не только не видать теперь высший коэффициент к корпоративной пенсии, а дай бог срок по статье за преступную халатность не получить. И никому не докажешь, что ты ни причем, что ежедневно и ежечасно все проверял и перепроверял, а что где-то там замкнуло – не твоя вина. Нужно обязательно найти и наказать виновного – такие нынче нравы. Впрочем, в России они всегда такими были. Главное – найти стрелочника и отвести удар от себя. Ну что же, он все равно должен исполнять свои обязанности честно и добросовестно и сделать так, чтобы ни один человек не пострадал. Тогда и по его поводу не будет шумных обвинений и упреков.

Сказать по правде Малинин сильно растерялся поначалу и не мог правильно выстроить свои действия в критической ситуации. Сильно помог этот пацан Андрей. Удивительно, откуда у него столько эрудиции, смекалки и самообладания в таком возрасте? Обычно таких не любят и презрительно называют «выскочки». Но к Андрею такого отношения окружающих не было. Наверное потому, что он не «кичился» своими достижениями, а в повседневной обстановке был обычным парнем и приятным собеседником. Другим, жестким и властным, он становился только в критические минуты, когда брал на себя непомерный груз ответственности. Но в такой обстановке по-другому никак нельзя. А потом это снова был обычный человек и хороший товарищ. Только интересы у него не как у других. «Козла» забить да в картишки перекинуться в свободную минуту – не для него. Зря попусту не тратит ни одной минуты – все чего-то выдумывает, изучает, спрашивает о технических мелочах.

Хотел бы Малинин, чтобы его собственный сын был похож на Андрея. А ведь они действительно одногодки. Но тот сидит на шее отца. А сам занимается каким-то мелким сомнительным бизнесом, приносящим одни убытки да проблемы в семью. Свою семью еще не завел, да и с таким подходом к жизни не справится он с семьей покуда. Ответственности не научился. Кидается то в одно, то в другое дело, бросая начатое на пол пути и ничего не доводя до конца. А гонору-то сколько. Малинин поймал себя на мысли, что относится к Андрею как к сыну. И когда сорвался давеча, прикрикнув на него, так это опять же по-отечески.

Впрочем, теперь Малинин должен распоряжаться здесь один без Андрея, а ситуация пока еще очень даже напряженная. Но теперь он принял пост, и вся нерешительность и сомнения исчезли. Тут эфир прервал размышления Малинина:

– Внимание, я пилот «Кедра-1». Покидаю борт и прошу помощи.

«Вот так, значит все-таки вылетали весь бак, пока пытались к нам сесть», – подумал Малинин, а в слух произнес:

– Максимов, следуй за вертолетом и сразу же подбери пилота из воды.

– Так точно, уже следую за ним, ситуация под контролем. Барков на пожарном судне следует за мной на расстоянии около мили.

Малинин представил падающую в это мгновение в море тяжелую машину, и ему стало не по себе. Выпрыгнуть из вертолета не так-то просто. Надо умудриться, чтобы тебя при этом лопастью не задело. Скорее всего, это лучше делать уже в первое мгновение в воде. Винт тут же остановится, а в спасательном жилете пилота через мгновение тут же вытолкнет на поверхность. А может у них катапульты есть, как на военных самолетах? Этого Малинин не знал.

– Максимов, ну что там с пилотом? – не удержался Малинин.

– Пилот на воде, жив, пытаемся его взять на борт через гибкую лестницу. Однако ветер и волнение сильное, не можем опуститься ниже.

– Давай, Максимов, поскорей. А то он замерзнет.

– Вряд ли получится, очень рискованно, сами вот-вот нырнем. Думаю, Барков на пожарном судне через минуту будет и его без особых проблем вытащит.

И тут связь прервалась. Все. Аккумуляторная группа центрального пульта исчерпала свой ресурс энергии. Погасла и единственная лампа аварийного освещения. Если бы это было ночью, центральная диспетчерская погрузилась бы во тьму. Но за окном был день. Остатки солнечного света, едва пробивающиеся сквозь плотную пелену облаков, дождя и брызг, освещали бушующую серую морскую поверхность. В помещении центральной диспетчерской царил полумрак благодаря пробивающимся через иллюминаторы остаткам света пасмурного хмурого дня.

– Малахов, давай нашу резервную связь, – произнес Малинин, – она в порядке?

–Да, Валентин Петрович, мы же с Вами вместе ее установили и проверили полчаса назад. Только мощность слабовата, но здесь в пределах нашей зоны Вас должны слышать нормально.

Малинин тут же схватил резервную трубку и прокричал:

– Максимов, докладывай обстановку каждую минуту. Как меня слышишь? Прием.

– Слышу Вас хуже, но понять можно. Докладываю, что Барков завершает операцию по спасению пилота. Он уже у них на борту. Какие будут распоряжения?