Четвертый брак черной вдовы

— Маска Красного Плута, — ответила цыганка.

Он задумался, а цыганка наблюдала за ним, кривя в усмешке пунцовые губы.

— Может, это он и был? Красный Плут? — подкинула она идею. — Пришел за твоей женой.

Хоэль вскинулся, как от удара и сказал с угрозой:

— Язык попридержи. Моя жена — святая женщина.

— Святых не бывает, — рассмеялась цыганка ему в лицо. — Особенно рыжеволосых, с таким милым личиком.

— Ты что-то слышала? — догадался Хоэль.

— Слышала, — она приблизилась к нему почти вплотную, таинственно поблескивая синеватыми белками глаз. — Он заплатил золотом головорезам из квартала ткачей и сказал: «Убейте женщину».

Жители Тьерги испытали новое потрясение, когда увидели, как опальный генерал Хоэль Доминго, который вдруг стал четвертым мужем Черной Вдовы дель Астра, мчался по улицам города с прытью, достойной зайца.

Это было неприлично, крайне неприлично! Во-первых, герцогу (пусть и ставшему герцогом при таких странных обстоятельствах) не пристало носиться туда-сюда, как простолюдину на побегушках. А во-вторых, он чуть не сбил с ног донну Инес и даже не извинился, взлетев на крыльцо Каса-Пелирохо и едва не оторвав дверное кольцо.

Но Хоэлю не было дела до осуждающих взглядов, которыми награждали его горожане, а тем более плевать было на причитания соседки, которая подвернулась ему под ноги. Кто просил ее околачиваться возле калитки? Опять, наверное, подслушивала!

Он ворвался в гостиную, тяжело дыша, и прислонился к косяку, обнаружив жену целой и невредимой, стоявшей возле стола и подрезающей стебли розам. Несколько цветов уже красовались в фарфоровой вазе, и Катарина только-только намеревалась поставить туда еще одну розу.

— Что-то случилось? — Катарина испуганно посмотрела на мужа. — Вы от кого-то убегали? Что произошло? — она отложила ножницы и подошла, тревожно вглядываясь ему в лицо.

— Ничего не произошло, — ответил он. — Вот, решил поразмяться. А то с такой тонкокожей доньей, как вы, и я скоро стану неженкой навроде розового бутончика.

— Думаю, вам это точно не грозит, — она улыбнулась, и в карих глазах загорелись лукавые искорки.

— Ну-у — протянул Хоэль, усаживаясь на диван и дергая за кисти подушечку из красного бархата, — говорят, это заразно, как чума.

— Нежность заразна? — уточнила Катарина.

Хоэль не ответил, и Катарина вернулась к розам. Составляя букет, она посматривала на мужа искоса, ожидая, что тот заговорит. Но все розы были поставлены в вазу, обрезки стеблей собраны, а разговор так и не возобновился.

— По-моему, вы хотели что-то спросить, — невинно заметила Катарина, решив, что выждала достаточно.

— Хотел, — признался Хоэль, — да вот не знаю, как это получше сделать.

— Попробуйте словами, — подсказала Катарина.

— Легко сказать, — он в очередной раз дернул кисть на подушке и оторвал ее напрочь. Повертел в руках и быстро бросил за диван.

— Я заметила, — произнесла Катарина, переставляя вазу на подоконник.

— Это без злого умысла, — запротестовал Хоэль и вдруг спросил: — А что сказали родственники ваших покойных мужей по поводу их денег? Кто-нибудь приходил требовать их обратно в семью?

По нежному лицу Катарины промелькнула тень.

— Никто не приходил. Так получилось, что у моих мужей не было родственников.

— Совсем никого? — уточнил Хоэль. — Такое разве бывает?

— Люди умирают, даже если вам кажется, что это странно, — ответила Катарина. — Зачем вы заговорили о мертвых в такой замечательный день? Простите, но я не хочу больше говорить об этом.

— Хорошо, не будем, — тут же согласился Хоэль. — Что вы будете делать до вечера?

Катарина пожала плечами:

— Прогуляюсь по саду, потом почитаем с Лусией, закончим вышивку Почему вы спрашиваете?.. А — она постаралась скрыть усмешку, догадавшись о причине. — До вечера в любом случае еще долго, добрый дон, и я советую набраться терпения.

— Я постараюсь изо всех сил, — заверил он ее. — Но больше никуда не сбираетесь? В гости там? В церковь?

Получив заверения жены, что день она проведет дома, Хоэль успокоился.

— Пойду, посплю часок-другой, — проворчал он, поднимаясь с дивана. — Глядишь, и вечер наступит быстрее.

Катарина проводила его взглядом и занялась своими делами.

Что он там делал в мансарде, она не знала, но точно не спал, потому что время от времени замечала его то в окне второго этажа, то бродившего по садовым дорожкам недалеко от фонтана.

— Он смотрит на тебя, как на очищенный апельсин! — не вытерпела Лусия, заметив Хоэля в очередной раз. — И почему он ходит рядом? Как привязанный! Как ягненок на веревочке!

«Скорее, дракон на ленточке, — сказала мысленно Катарина, наклоняя голову, чтобы скрыть улыбку — На подвязке».

Внимание Хоэля было ей приятно, что уж скрывать. И она с особым волнением ждала ужина и долго прихорашивалась перед зеркалом, предвкушая, как муж будет поглядывать на нее — искоса, опаляя взглядом.

Конечно же, платье на ней было опять черное, но с глубоким вырезом и кокетливой шнуровкой спереди, открывающей белоснежную нижнюю рубашку.

Но к ужину Хоэль не вышел, и в мансарде его не оказалось. Лусия заметно этому обрадовалась, а Катарина постаралась скрыть разочарование. Компаньонка болтала, не переставая, и это было даже хорошо — Катарине не нужно было отвечать, Лусия прекрасно справлялась сама, словно читая монолог из уличной пьесы. Говорила она о платье нового фасона, что заказала у модистки, о последнем письме настоятельницы, но не смогла удержаться и вспомнила про Хоэля:

— Очень надеюсь, что он сбежал, — сказала она, прежде оглянувшись — не стоит ли за спиной ужасный герцог. — Не хватало нам его одного, так он еще своих головорезов сюда позвал! На твоем месте я припрятала бы драгоценности получше. Мало ли что.

«Я предпочитаю уходить так же, как прихожу», — вспомнила Катарина слова мужа, сказанные в садовом доме. Как он пришел к ней? Неожиданно. Ворвался в ее жизнь, не предупредив, ничего не сказав. Вдруг он и уйдет так же? Ничего не сказав?..

Попрощавшись с Лусией, она прошла в свою спальню и остановилась у окна, снимая черную кружевную наколку.