Четвертый брак черной вдовы

— Ну что вы сразу проклятиями разбрасываетесь, как самая заправская ведьма, ей-богу, — Хоэль почесал живот, распахнув края куртки, и этим еще больше взбесил благородную донну. — А вот я намерен задержаться. Надо же кому-то присмотреть за вашей милой доченькой. Ах, простите, она вам совсем не доченька. Может, потому и такая миленькая?

— Мерзавец! — прошипела благородная донна и стрелой влетела в карету, дверцу которой услужливо приоткрыл слуга.

Хоэль проводил тещу взглядом, едва сдерживаясь, чтобы не сплюнуть, а потом вернулся в дом.

Жена стояла в коридоре, и Хоэль сразу прикинул — что именно она слышала из сказанного?

Тонкое лицо Катарины было бледным, как полотно, руки комкали кружевной платочек. Что ее так взволновало? Предположение, что семейка отправила ее мужей на тот свет?

— Надеюсь, вы пошутили? — спросила Катарина, стараясь говорить твердо, но голос дрогнул.

— Я похож на человека, который умеет шутить? — спросил Хоэль, выжидая, пока она скажет — о чем вообще речь.

— Но вы говорили, что уедете

Вот она о чем. Хоэль подошел к ней вразвалочку, усмехаясь углом рта, и сказал на ушко:

— Считайте, что передумал. Я остаюсь.

— То есть как — остаетесь?! — Катарина отскочила от него, и на щеках вспыхнул предательский румянец.

— А что вас так удивило? Вы мне нравитесь, дом меня устраивает, городок тоже ничего, сойдет. Думаю, я здесь приживусь.

— Приживетесь? А вы спросили, устраиваете ли вы меня?

— А что спрашивать? — он надвинулся на нее, как скала.

Катарина сделала шаг назад, он — шаг вперед, и вот уже она оказалась притиснутой спиной к стене, а обойти мужа не было никакой возможности — он упер руки по обе стороны от лица Катарины и с удовольствием продолжал:

— Вы уже сказали свое слово, кошечка, когда уговаривали меня жениться на вас.

— Я?! Уговаривала?! — пискнула Катарина, пьянея от запаха мяты, исходящего от его волос, и от крепкого запаха его кожи, и от близости сильного мужского тела рядом с ее телом. — Я хотела вас спасти у меня долг!..

— Так или иначе, вы взяли меня в мужья, донья. И я намерен им остаться.

— Но я я против — прошептала Катарина, потому что он наклонился к ней очень уж близко.

— А мне кажется, что вы согласны, — сказал он и поцеловал ее в губы.

Это был невероятный поцелуй. Совсем не такой, что хранила Катарина в памяти. Тот был мимолетным, уже подернутым пеленой забвения, а этот он был словно из стихов Гарсиласо де ла Васо! Такой же горячий, такой же настойчивый!..

Если бы Хоэль не прижал ее к себе, она бы точно не удержалась на ногах. Но он прижимал, и очень крепко, и, похоже, не собирался отпускать.

И все же она увернулась и прижалась щекой к стене, судорожно дыша и закрыв глаза.

— Вы сердитесь? — спросил муж необыкновенно серьезным голосом, по-прежнему не отпуская ее из объятий.

— Да, сержусь.

— Резковато получилось, но ваша семейка — это что-то сродни вампирам.

— Не поэтому, — тихо ответила Катарина, — вы и правда были резки, но но, наверное, вы сказали вслух то, что я думала. Только поцеловали вы меня зря. Вам никто не давал на это разрешения. Отпустите.

Хоэль сразу же выполнил ее просьбу и даже поднял руки, показывая, что сдается.

— Тут посамовольничал, согласен — признал он.

— Прекрасно, что вы это понимаете, — сказала Катарина, пытаясь успокоить бешено колотящееся сердце.

— но ни о чем не жалею, — закончил ее невозможный муж.

— Впредь я запрещаю вам подобное без моего согласия.

— Идет — очень уж легко согласился он.

— Рада, что вы такой сговорчивый.

— но жить рядом с вами вы мне запретить не можете, — заявил он с самым невинным видом.

Катарине оставалось только покачать головой:

— Хоэль И все же меня мучает совесть

— Давайте-ка забудем о совести и обо всех, — перебил он ее. — На сегодняшний день. Идет?

Она посмотрела исподлобья, но потом улыбнулась.

— Хотите, я почитаю вам что-нибудь?.. — предложил Хоэль. — Из своих стихов?..

— Нет уж, избавьте! — воспротивилась Катарина. — Иначе я просто умру от смеха!

— Разве я недостаточно убедителен?! — изумился Хоэль.

Они направились в гостиную рука об руку, и Катарина решительно сказала:

— Читая стихи, вы так же убедительны, как дракон, решивший пропеть принцессе любовный мадригал. Прежде чем утащить ее в свою пещеру и съесть.

Хоэль промычал что-то непонятное, а потом скромно уточнил:

— Возможно, у дракона есть более приятные планы на принцессу?

Катарина взглянула на него с веселым изумлением:

— Это какие же?

— Ну, я мог бы объяснить

— Не надо! — она уже все поняла и опять покраснела.

— Как мне нравится, когда вы краснеете, — сразу замурлыкал Хоэль, и приобнял жену за талию. — Вы становитесь похожи на вишенку, донья. И я не отказался бы ее попробовать

— Эта вишенка созревала точно не для вас, — парировала Катарина, ударяя его веером по пальцам. — Я сама вам почитаю. И только попробуйте уснуть!

22.

Актеры выходят на сцену

Убежав в сад, Лусия спряталась в беседке и немного поплакала от обиды. Как могло случиться такое, что Катарина — с которой у них никогда не было тайн — так изменилась? Что такое она наблюдала сегодня? Почему ее подруга не сказала ни слова против этому чудовищу? Почему пошла наперекор донне Флоренсии?

Лусия всплакнула в кружевной платочек, потом выждала, пока слезы высохнут, и только тогда вышла из беседки.

По дорожке от калитки к дому шел дон Тадео, задумчиво глядя под ноги и сунув под мышку трость. Лучия следила за ним с замиранием сердца, не осмеливаясь окликнуть. Лицо молодого человека осунулось, и на нем лежала печать глубокого уныния.

«Катарина довела его», — подумала Лусия, чья душа заплакала от жалости и бессилия. Чем она могла помочь несчастному влюбленному, если не могла помочь даже себе

Дон Тадео поднял голову, увидел Лусию, и взгляд его прояснился. Сняв шляпу, он свернул от дома к беседке, чтобы поздороваться.

После обмена приветствиями и пары фраз о погоде, разговор как-то незаметно и очень быстро перешел к визиту донны Флоренсии.

Лусия и дон Тадео стояли на пороге беседки, опасаясь заходить внутрь, чтобы не быть понятыми превратно.