Четвертый брак черной вдовы

— Не понимаю ваших намеков.

— Муж-сирота, который безвременно погибает — это ведь так удобно. Никаких родственников, желающих доискаться до истины, никаких споров с наследниками

— Как вы смеете! — воскликнула донна Флоренсия, вскакивая.

— Во-от, — подбодрил ее Хоэль, не подумав встать с дивана, — вперед, донья, покажите свое истинное лицо.

— Как вы смеете обвинять Катарину! — голос у донны зазвенел. — Вы наслушались этих гнусных сплетен! Как можно им верить?!

В это время вошла Лусия, держа на сгибе локтя корзину с шелком. При виде ее донна Флоренсия покачнулась и схватилась за сердце.

— Что с вами?! — Лусия уронила корзину и бросилась, чтобы поддержать почтенную гостью. — Вам плохо? Позвать врача?

Катарина налила воды и протянула мачехе, та пригубила бокал и вернула с благодарностью.

— Спасибо, девочки, мне лучше, — сказала она, промокая платочком лоб. — Меня потрясли эти ужасные подозрения Ах, как можно им верить

— Какие подозрения? — перепугалась Лусия, глядя то на Катарину, то на донну Флоренсию и демонстративно не замечая Хоэля, который пальцем не пошевелил, чтобы прийти на помощь теще и наблюдал за разыгравшейся сценой с ухмылкой.

— Подозрения, что мужья Катарины умирают из-за нее, — пояснила донна Флоренсия, опираясь на плечо Лусии. — Как это низко, как несправедливо

— О-о — тоненько протянула Лусия, посмотрев на Катарину испуганно.

— Вы все не так поняли, — попробовала объяснить та, но донна Флоренсия не унималась.

— Он обвинил тебя, что ты — ведьма! Остается только надеяться, что завтра он не донесет инквизиции.

— Смотрю, вам уже лучше, мамашенька? — прервал ее стенания Хоэль. — Вон как языком замолотили. Ювелирная работа, только на меня не подействует. Так что двигайте домой — попейте капель, приложите грелки к пяткам, это помогает, говорят. А насчет денег — десять золотых в месяц, и не больше. Об остальном можете забыть.

— Вы можете думать только о деньгах! — сверкнула глазами донна Флоренсия.

— А по мне, это вы только о них и думаете, — вежливо ответил зять. — Притащиться в такую жару, чтобы клянчить деньги Сильно вас жадность припекла.

— Ты позволишь ему меня оскорблять? — скорбно вопросила донна Флоренсия у Катарины. — Он ограбил тебя, он лишил меня и Чаниту средств к существованию, сломал нос Фабиану

— Он ограбил Катарину?! — ахнула Лусия. — Я же говорила, Кэт, надо было все спрятать!

— Он выгнал бедную Имельду, — продолжала донна Флоренсия. — Она пришла ко мне вся в слезах

— Это вы про кухарку? — осведомился Хоэль. — Эту Коклес? Так готовила бы лучше — и осталась бы на месте. А ее поросячей мочой вместо кофе только

— Какая грубость! — голос донны Флоренсии дрожал от негодования. — Здесь три дамы, а вы позволяете себе так выражаться. Стыд и позор вам! Вы довели Имельду до слез, она была в отчаянии. Вы жестокий, бессердечный — она опять обратилась к Катарине. — Он жесток, это сразу видно, не думай, что такие мужчины могут исправиться. Если он был жесток со своей первой женой, то рано или поздно будет жесток и с тобой, — она протянула руку к падчерице, словно предлагая ей помощь, но Катарина стояла неподвижно, как статуя, держа бокал.

— Все сказали? — Хоэль прихлопнул в ладоши и похлопал себя по коленям. — А теперь — по коням!.. То есть в карету — и трюхайте в замок. Кстати, а ведь замок тоже принадлежит мне. Кошечка, — он встал и вальяжно подошел к Катарине, обхватив ее за талию, — а тебе не хотелось бы переехать в замок?..

— Вы не посмеете! — выдохнула донна Флоренсия.

— Почему это? — спокойно осведомился Хоэль. — Герцогине больше подходит жить в замке, а не в городском доме.

— А где будем жить мы? — осведомилась мачеха.

— А вас никто не гонит, — обнадежил ее зять. — Лично я буду этому только рад. Ваша милая физиономия, донья, необыкновенно поднимает мне настроение, а вашего замечательного сына я с огромным удовольствием буду приветствовать каждое утро, — и он потер кулаком подбородок, подмигнув.

Намек был более чем очевиден, и Лусия испуганно вскрикнула, но донна Флоренсия смотрела только на падчерицу:

— Ты что-нибудь скажешь, Катарина? — настойчиво спросила она. — Ответь же!

— Кэт! — громким шепотом позвала Лусия, округлив глаза.

Но Катарина хранила молчание, и Хоэль довольно ухмыльнулся, а потом заторопил:

— Все, визит окончен, дамы. Я провожу, а то от вас до вечера не избавишься.

— Как вежливо! — процедила сквозь зубы Лусия.

— И вы, донья Пигали донья Лус, тоже можете быть свободны, — Хоэлю надоело ждать, и он подхватил дам под локти. — Кошечка, я справлюсь сам, — кивнул он жене, — можешь сказать матушке «прощайте, подольше бы вас не видеть».

Донна Флоренсия и Лусия протестующее вскрикнули, но Катарина по-прежнему не сказала ни слова.

Уже в коридоре Лусия вырвалась и убежала через черный ход в сад, громко всхлипывая, а донна Флоренсия посчитала вырываться выше своего достоинства, но смолчать не смогла.

— Я тебе это еще припомню, бастард недоделанный! — выдохнула она, уже стоя на пороге.

— Не сомневаюсь, мамаша! — сказал Хоэль, насмешливо кланяясь.

— Ты умрешь, не пройдет и месяца, — сказала она тихо и с угрозой. — На твоей жене проклятье. Она ведьма.

Хоэль чуть подался вперед, уперев кулак в бедро:

— Думаете, я в это поверю? — спросил он так же тихо. — Мне прекрасно видно, кто здесь ведьма. Свели в могилу трех ее мужей и хотели подсунуть четвертого, да не вышло?

— Ты умрешь, — повторила донна Флоренсия, даже не дрогнув.

— Не тресните от ожидания, — Хоэль тоже не дрогнул.

Некоторое время они смотрели друг другу в глаза со взаимной ненавистью.

— Отребьем безродным ты был, таким и останешься, — сказала донна Флоренсия прежде, чем сбежать с крыльца.

Хоэль расхохотался, как будто она сказала чему нечто приятное, и крикнул вслед:

— Приятно было познакомиться! Жду не дождусь нашей следующей встречи! Заходите, не стесняйтесь!

Прежде, чем выскочить на улицу, донна Флоренсия оглянулась. В глазах ее плескалась злоба, но Хоэля это только рассмешило, и он чмокнул губами вслед теще, словно целуя ее на расстоянии.

— Берегите себя, мамашенька! — пожелал он весело. — И ядом поменьше, поменьше плюйтесь! Ненароком сами потравитесь!

— Ты! — вдовствующая герцогиня вытянула в его сторону руку, тыча указательным пальцем. — Ты недолго здесь проживешь. Недолго. Будь ты проклят!