Чейзер

Я стоял, смотрел на оставшиеся от домика Асель закопченные глинобитные стены и кучи золы, и будто видел сам, что тут происходило той ночью. Дверь в дом сгорела дотла, но обугленная балка, которой эту дверь приперли снаружи, чтобы несчастные не смогли вырваться из пламени, до сих пор валялась в огромной луже у входа. Я был уверен, что останки Асель и Миу до сих пор покоятся под слоем золы и прогоревших головешек по ту сторону входа. Обойдя дом, я начал искать, светя себе факелом.

Я нашел их у самого порога, осторожно приподняв рухнувшие на них прогоревшие стропила. Асель и Миу, мать и дочь. Два обугленных скелета, сплетенные вместе в предсмертном объятии.

В свете факела что-то сверкнуло в золе кровавой искрой. Я наклонился, разбросал головешки и увидел в пепле оплавленный золотой перстень с алым камнем. Гранатом, альмандином или, может быть, даже рубином. Вещь слишком дорогую и необычную для деревенской колдуньи. И это я тоже не мог объяснить.

Смартфон издал мелодичную трель, заставив меня вздрогнуть. Пришло сообщение следующего содержания:

Задание "Косвенные улики" выполнено.

Добавлено задание "Стая"

Раскрыть тайну событий в Кадуорсе.

***

– Их даже не похоронили. Бросили без погребения их кости. Может быть, именно поэтому в ваши земли пришла Стая.

Белзон Кадуорс ответил не сразу. И я увидел ненависть в его глазах. Он ненавидел меня. Наверное, у него были на то причины. Но мне меньше всего хотелось его об этих причинах расспрашивать. Пусть ненавидит, хрен с ним.

– Что ты еще узнал?
– спросил он.

– Вот, - я протянул барону найденный мной перстень.
– Нашел на пожарище. Думаю, он принадлежал одной из погибших женщин.

Барон взял перстень. Лицо его стало совсем мрачным.

– У двух погибших, Вито и Кривого Жиля, после расправы над ведьмой появились большие деньги, - добавил я.

– Кто это может подтвердить?
– спросил барон.

– Ален Толстяк. Вито и его мать сватали у Алена дочь. Про Жиля трактирщик в Кадуорсе сказал, что погибший за выпивку серебром расплачивался, чего раньше никогда не бывало.

– До ночи полной луны осталось два дня, - сказал лорд Белзон глухо.
– Помни об этом.

– Я помню.

– А если помнишь, ступай. Если понадобишься, я найду тебя.

Я поклонился и вышел. На лестнице меня догнал юный паж, разодетый как павлин.

– Сэр Сандер, баронесса Кадуорс желает видеть вас, - провозгласил он с самым торжественным видом.
– Следуйте за мной!

Баронесса сидела на пуфике спиной к двери у огромного, жарко пылающего камина, коротая вечер в компании служанки и двух огромных догов, которые встретили меня враждебным рычанием. Сопровождавший меня паж немедленно получил приказ увести собак из комнаты.

– Прекрасные собаки, не так ли?
– спросила баронесса, даже не повернув головы в мою сторону.

– Чудесные, - ответил я.

– На моей родине, в Арле, выращивают лучших в Десятигорье собак. Я считаю, что собаки порой лучше людей, а вы?

– При всей моей симпатии к собакам, миледи, я люблю людей больше.

– Сэр Сандер, - баронесса продолжала смотреть в пламя камина, а не на меня, - как вы находите наши места?

– Здесь очень красиво, - ответил я.
– Но думаю, вы пригласили меня не затем, чтобы выслушать мое мнение о здешних пейзажах.

– Верно.
– Леди Кадуорс все же соизволила посмотреть на меня. Не красавица, далеко не звезда. Круглое лицо, жидкие светлые волосы, выпуклые бледно-голубые глаза, надменные и холодные, выщипанные брови, капризно надутые губы, нос с некрасивой бородавкой на правом крыле. И слишком полная на мой вкус. Наверное, лорд Кадуорс мог бы найти жену посимпатичнее. Хотя, наверное, у этого брака есть сословные моменты, да и о вкусах не спорят как бы...
– Вы совсем еще мальчик. Я ожидала увидеть зрелого мужа. И эти мечи...

– Что-то не так с моим оружием?

– Просто подумалось, - баронесса взяла с подноса на столике бокал с вином.
– У моего батюшки, шерифа округа Арле, в конюшне был мул. Я вспомнила его, глядя на вас.

– Чем же мул вашего батюшки схож со мной?

– У мулов есть мужское достоинство, но от него нет никакого толку.

– Я не специалист в скотоводстве, миледи. Что же до моих мечей - или моего мужского достоинства, если это вас волнует, - то я сумею воспользоваться и тем, и другим, если вдруг возникнет необходимость.

– У вас острый язык, и это похвально, - ответила хамка.
– Но я не собираюсь состязаться с вами в остроумии. О чем вы говорили с моим супругом?

– О том, что скоро придет ночь полной луны. И что недостойно бросать человеческие останки без погребения.

– Вы о колдуньях? К ним неприменимы человеческие понятия, сэр Сандер. Их следует преследовать и уничтожать. Когда я была маленькой, мой отец приговорил к смерти трех ведьм. Я присутствовала при их казни. Их сожгли, а пепел развеяли по ветру. Это было правильно. Хотите поспорить?

– Нет. Скажу лишь, что вы достойная дочь своего отца.

– Именно так.
– Баронесса пригубила бокал.
– Проклятые ведьмы наказаны заслуженно, и мне их ничуть не жаль. Это было справедливое возмездие.

– Я не говорю о справедливости того, что с ними сделали, миледи, - заметил я.
– Я говорю об уважении к останкам мертвых.

– Отец Парис был у меня, - сменила тему баронесса.
– Он сказал, что вы безбожник.

– Наверное. Главное, что сам отец Парис - воплощение святости.

– О нем следует говорить с уважением. Отец Парис почтенный в Кадуорсе человек.

– Не сомневаюсь в этом.

– Скажу вам прямо, сэр Сандер. Вы гость, пусть званый и уважаемый, - баронесса неприятно улыбнулась, произнеся слово "уважаемый", - но все же гость. Хозяевам дома не нравится, когда гости говорят о них недостойные вещи.

– Разве я сказал что-то плохое про отца Париса?
– Я изобразил ужас.
– Боже упаси! Такой достойный пастырь.

– Помните, зачем вы приехали сюда. И выполняйте вашу работу. Остальное не ваша забота.