Хотелось снегу выпасть в сентябре.Свинец копился в окоемах неба.Холодный шар кровавил корку хлеба.И ветер выл, как черт в печной трубе.К концу тащился високосный век,от нелюбовных и любовных акцийзахлебываясь, словно человек,с самим собой желающий сквитаться.
«Лошадиные силы стреножа…»
Лошадиные силы стреножа,пар пускали морозно машины,розовело на синем тревожно,предзакатно дымились вершины.Городской натюрморт остекленныйоб асфальт, словно лед, разбивался.Сумасшедший, бездомный, влюбленный,под картиной
Плыла, плыла в Индийском океане,в воде ошеломляющей индиго,светилось тело, легкое на диво,он рядом плыл, все было, как в романе.Из декабря в апрель, в столбе из пыли,сияющей и золотой от солнца,сапфировые расходились кольца,жених с невестой в океане плыли.Минула вечность, или нам приснилось,бессмертные, как боги и как дети,погибли оба утром на рассвете,и в океан печаль не поместилась.
«И все они пили…»
И все они пили,а я не пила.И все они были,а я не была.Была не была —не избыть ничего.Излюбила дотлаиз всех – одного.
«Я до сих пор тебя люблю…»
Я до сих пор тебя люблю.Я до сих пор узлы рублю.Я до сих пор ночами плачу.Любовь к тебе от ближних прячу.И до сих пор тебя гублю.По всем счетам судьбы плачу.Мы ровня. Ты мне по плечу.Тобой убита, убиваюсь.И что-то вспомнив, улыбаюсь.Убиться мало, вдруг шепчу.
«Уснуть не можешь – и помойка в голове…»
Уснуть не можешь – и помойка в голове:останки дохлых чувств и полудохлых мыслей,обрывки никому не нужных писеми вдруг, как снег, случайный соловей.Трамвай как тремоло, и старое трюмо,на рынок съездить прикупить фасоли,засунуть рваный плащ на антресоли,сплошная пыль, и, как в аду, темно.Перебираешь мелкие дела,как лавочник в забытой Богом лавке,замерзшей птички бисерные лапкистучат по крышке дачного стола.Морозцем схваченный невозвратимый путьблестит сквозь серую земную плесень,усталый узок мозг, и близорук, и тесен,раздвинь границы, Боже, кто-нибудь.Плащи, прыщи, борщи и – соловьиный сад,когда с небес случайная обмолвка,когда, о бес, случайная обновка,как обновленье клеток, тканей, страт.
Зимнее
1
Она его так любила.А он не понимал, с чем это едят.Тогда она приготовила ему острую закуску.Он выпил и порезался.
2
Он гулял-гулял.У него замерзли руки.А из сердца не выветрилась печаль.Он гулял-гулял.У него замерзли ноги.И он воротился с печалью в сердце.
3
Она сказала:купи мне собаку.Он сказал:у нас уже была собака.Она сказала:у нас уже была любовь.Он сказал:ее нечем кормить.
4
Срываешь зло.С кого его срываешь?Не повезло.Вверх
руки воздеваешь.Не пронесло.И кожу обдираешь.И в ремесло,и молча умираешь.
«Отрекаясь, отрекись…»
Отрекаясь, отрекись.Пыл и пепел позабудь.Обойдется как-нибудь.Плата та же. Та же жизнь.
«Отзываясь на меченный стяг…»
Отзываясь на меченный стяг,на какой-то изменчивый знак,составляя измученный сплав,твой застенчивый дрогнет состав.Заржавелым хрустя веществом,к существу устремясь существом,упоением вдрызг опоен,прыгнет с рельсов последний вагон.
«Обломной тоской изойдешь…»
Обломной тоской изойдешь,замучаешь ближних и дальних,дойдешь до пределов до крайних,до истины страшной дойдешь.А скажется страшная ложь.
«Моя душа, как балеринка…»
Моя душа, как балеринка,на ножках бегает кривых,всплеснет ручонками, как в танце,от изумленья, дурачок.Никто уже на этом светене удивляется ничуть.Она же, как дурак последний,все плачет, плачет…Как дурак.
«Девочка-лужица, сооруженье из лужицы…»
Девочка-лужица, сооруженье из лужицы,через окошки-глаза до потери дыхания,изливалась,набираясь женственности и мужества,сохраняласьв режиме непросыхания,набухала переживаньями важными,изживания жизни выпадали в осадки,и все сущности, будучи влажными,составляли нечто в сухом остатке.Женщина плакала в промежуткеот любви и до смерти, без остановки,прерываясь коротко на дружеские шутки,работая под небом без страховки.Светлые капли в глазах блестели,лужа с морем переливались вместе.Говорили: душа в Божественном теле,мокрые глаза на мокром месте.Высохли веки навек, и пересохла глотка.Сухой остаток вспоминает влагув каменной пустыне. Простая теткасухим пером в горле царапает бумагу.
«Возраст молчания …»
Возраст молчания —рот открываешь, а все уже было, все было.Горечь мычания —словно сухими комками глотку забило.Ну, сотвориновость такую, что современник не слышал,дверь отворил —и в измерение пятое вышел,в том измерении —длинные стебли памятливых растений,путем измененийлицо входит в тень и выходит из тени,звездным потокомнакипь, как в чайнике, чистит безмерное поле,двое под током.И что же здесь нового, Оля?
«Не можешь здесь – попробуй там…»
Не можешь здесь – попробуй там,поедем, с горем пополам,его веревочкой завьеми потихонечку пропьем,и половинками в садусойдемся, отпустив беду,с полгоря или с полбедыбольшой беды сотрут следы.
«В этом возрасте не начинают сначала…»
В этом возрасте не начинают сначала,не задают вопроса, как жить,не перекраивают лекала,по которым шить,ваши тряпки и ваши костиброшены на игральный стол не сегодня,и тому, кто без спроса приходит в гости,не обязательно удастся роль сводни,не сводимы ни вкус, ни вестик матрицам, образцам и примерам,и может стать дурно старой невесте,когда новые образа вынесут юные пионеры.В этом возрасте не начинают сначала —универсальное правило для общежития.Выйдя за порог, не жди финала.Жди события.