Чистая душа

— Продолжай и дальше так! — горячо поддержал он.

— Нельзя, Рифгат. Ведь что тяжело: даже очень хорошие люди, к которым я отношусь с большим уважением, считают меня легкомысленной и невоздержанной. А люди развращенные подходят ко мне слишком вольно. От этого страдает мое самолюбие. Ведь и ты сам только что плохо подумал обо мне…

Рифгат почувствовал, как лицо его залила краска стыда.

— Еще раз прости, Карима, — сказал он. — Ты целиком права…

А Карима продолжала свои рассуждения:

— Многочисленные любовные и семейные драмы происходят из-за того, что кто-то не посчитался с общественным мнением. Мне кажется, прежде наш народ более трезво относился к этому…

— Ты и сейчас любишь Шакира?

— Я и сейчас люблю его, — твердо ответила она, — А ты говоришь — невозможно любить того, кто тебя не любит.

Рифгату казалось, что он сделал для себя какое-то большое радостное открытие.

— Шакир должен любить тебя, — сказал он с уверенностью. — Знаю, что до сих пор он был равнодушен к тебе. Непростительно равнодушен. Потому ли, что любил Миляушу? Нет. Просто он тебя хорошо не знает, Карима. Видел бы он тебя сейчас! И увидит, остался бы только жив. Увидит — и заново влюбится, по-настоящему. Вот помяни мое слово…

На этот раз Карима тепло улыбнулась, как бы говоря: «Вот это похоже на утешение».

— Спасибо, Рифгат, за такие слова. Я и сама не теряю надежды дожить до этого дня. Есть еще один человек, который поддерживал во мне такую надежду, — это отец Шакира, Бакир-абый.

— Бакир-абый?1 — обрадовался Рифгат. — Ну, если так, совсем отлично.

— И мать Шакира не против.

— И мать? В таком случае завтра я с удовольствием пойду к ним. Я приглашен к ним в гости.

7

Бакир и Джамиля встретили его как дорогого гостя, На дворе было ветрено и темно, шел дождь вперемешку со снегом. И в доме Мухсиновых Рифгату показалось особенно тепло и уютно. Маскировочные шторы на окнах изнутри были оклеены светлыми обоями и не только не напоминали о военном времени, а даже придавали комнате праздничный вид.

Мухсинов помог снять шинель и повесил ее на вешалку, Джамиля, в коричневой шерстяной кофте, такой же, как джемпер мужа, тоже вышла навстречу в прихожую.

— Проходи, — сказал Бакир. — Вот это мама Шакира, Джамиля-апа.

— Очевидно, вы к Шакиру не приходили? Мальчиков, которые у него бывали, я знала.

— Да, в то время мы с Шакиром не были друзьями и в гости друг к другу не ходили…

Его усадили за стол. На нем стояли тарелки и еще что-то, покрытое сверху развернутой газетой.

— Какая дружба у школьников! — сказал Мухсинов. — Настоящая дружба — это фронтовая. Дорог тот друг, с которым вместе горя хлебнешь.

Он убрал газету, и перед глазами Рифгата открылся целый строй тарелок с закусками.

Затем Мухсинов достал из шкафа бутылку водки.

— Раз гость с фронта, без этого нельзя, — сказал он, открывая бутылку, и наполнил рюмки. — И вам, наверно, удается попробовать ее на фронте?

А Джамиля уже подкладывала на тарелку гостя закуски.

Рифгат, соблюдая приличие, молчал и только улыбался. Поглядывая на Мухсинова и на Джамилю, он как бы говорил: «Я гость и в вашем распоряжении…»

Мухсинов поднял рюмку.

— Ну, а теперь, — сказал он, — давай выпьем. Джамиля, садись, садись и ты. Первую поднимем в честь дорогого гостя.

Бакир опрокинул рюмку, причмокнул и закусил соленой капустой.

— Крепка! — сказал Рифгат. — Сразу ударила в голову.

Мухсинов засмеялся.

— Это только поначалу. Но смотри, пей сколько можешь. Я не люблю принуждать. Чтобы не стояла пустой, наливаю. — Он опять наполнил рюмки. — А насчет того, сколько пить, это каждый должен знать сам, И тебе налью, Джамиля…

— Нет, мне не надо!

— Не пей, если не хочешь. Ну вот. А теперь, Риф гат, расскажи нам все, что знаешь о Шакире. Так ведь, Джамиля?

— Хорошо, — сказал Рифгат. — Постараюсь рассказать все.

Хоть он и сказал так, однако не счел нужным рассказывать все, что знал про Шакира. По его рассказу выходило, что и курсант Шакир, и командир танкового взвода лейтенант Шакир Мухсинов был отличным товарищем, смелым бойцом, не знающим страха, и преданным сыном своей родины. И это не было ложью.

Отцу и матерью было приятно выслушать такой отзыв о сыне. Особенно их растрогал рассказ о том, как Шакир спас Рифгата от смерти. Джамиля даже несколько раз вытерла слезы. Да и сам Бакир разволновался, Он встал и поднял рюмку:

— Так выпьем же за его здоровье!..

Рифгат и Джамиля тоже встали.

8

Главное, что тревожило Бакира с Джамилей, Рифгат не затрагивал.

Мухсинов был вынужден сам начать об этом разговор.

— Одно нас удивляет, — сказал он, — почему Шакир не пишет нам?

В другое время Рифгат, вероятно, не решился бы отвечать на такой вопрос. Но водка развязала ему язык. Он осмелел и готов был рассказать такое, что вряд ли пришлось по душе Мухсинову.

— Я тоже удивлялся, почему он никому не пишет, Вначале он не хотел даже разговаривать об этом, И все-таки со временем я его понял…

— Так, так? — нетерпеливо понукал Мухсинов.

— Все дело в Кариме. Вы знаете, у Шакира и в мыслях не было связывать себя с этой девушкой. Ну, молодость, глупая молодость, сами понимаете. Не подумав о последствиях, допустил ошибку… А девушка, очевидно, решила воспользоваться этим… — Рифгат нарочно сказал так, чтобы проверить отношение Мухсиновых к Кариме.

Но Мухсинов не спешил высказаться на этот счет.

— Так, так, — проговорил он.

— А теперь, когда появился на свет ребенок, вопрос ставится по-другому. Я знаю, что Шакиру не хочется связывать свою судьбу с этой девушкой. Ведь он даже не знает, что она за человек.

— Вот именно! Не знает! — заметил Мухсинов. — Если бы знал, возможно, переменил бы решение. Мальчишке встретилась прекрасная девушка.

«Ага, — порадовался Рифгат, — как видно, невестка и вправду им понравилась».