Чистая душа
Шрифт:
— Скучаете? По родггым местам? По жене, детям?
— Не об этом речь.
— А о чем же?
— Почему мы бездействуем, товарищ командир?
— А-а, вот в чем дело! Но ведь каждое действие должно быть подготовлено. Мало будет от нас пользы, если мы начнем действовать необдуманно, не взвесив своих возможностей, и сразу же обнаружим себя. Вот наступает зима, и нам надо сделать все, чтобы во время холодов не замерзнуть…
— Все это верно, товарищ командир. Но ведь и Красная Армия воюет в очень тяжелых условиях, имеет большие потери. И она сейчас очень нуждается в нашей помощи. Конечно, о себе надо заботиться, но ведь без риска воевать нельзя. По-моему, мы обязаны вести непрерывные действия против
Слова Камиля задели Угланова за живое. До сих пор он считал, что как командир он действует Правильно, Да и партизаны, кажется, одобряли его осторожность. А вот пришел новый человек, и посмотрел на дело по-иному. И кажется, в его словах есть правда. Однако признать сразу справедливость слов Камиля Угланов не смог. Ответил внешне спокойно, но не просто.
— Вероятно, вы со своей точки зрения правы, хотя и мыслите односторонне… Да и сами вы считаете себя у нас временным человеком.
Камиль или не понял укола, или сделал вид, что не понял его.
— Думаю, что никто не собирается партизанить вечно. Но я знаю: вся страна готовится встретить праздник Великого Октября какими-то делами.
— Мы тоже готовимся.
— Я этого не чувствую, товарищ командир.
— Хорошо, если к тому времени будете чувствовать себя здоровым, сможете принять участие…
— Буду ждать.
— Ждите… А если говорить серьезно, ваше беспокойство не лишено основания. И хорошо, что вы высказались откровенно.
11
Наступил канун Великого Октября, но ни о какой операции Камилю никто ничего не говорил. Его, как обычно, поставили на пост.
Лес. Все деревья, кроме сосны и ели, давно уже сбросили свой пожелтевший наряд. Ржавые листья папортника и засохшие стебли крапивы выглядывают из-под недавно выпавшего снега. Торопя зиму, в верхушках деревьев свистит холодный северный ветер: тоскливо плачут свисающие пучками обнаженные березовые ветви, злобно воют торчащие, подобно оленьим рогам, голые дубовые сучья, величественно и торжественно шумят иссиня-зеленые, пышные, как и летом, кроны сосен — им холод нипочем. Широкие внизу темно-зеленые ели устремили ввысь минареты своих вершин, и стоят они, не желая склоняться перед свирепым ветром, прямые и непреклонные, лишь слегка покачиваясь.
Меж могучими деревьями проходит лесная тропа. Там, где она круто поворачивает влево, образуя «Уголок друзей», стоит на посту Камиль. Пост этот считается самым спокойным. Если бы человек, попавший в эти места впервые, вздумал узнать, откуда, из какой деревни идет эта тропа, и пошел бы по ней, как ему казалось, к опушке, он бы пропетлял по лесу километра два и попал бы в заросший ольшаником большой овраг, а упершись в ручей, спокойно бегущий меж больших черных валунов, и не зная, куда идти дальше, остановился бы в недоумении. Не потому, что не смог бы перейти через ручей — его можно просто перешагнуть в любом месте. Но куда идти, перешагнув его, если тропа спускается к ручью и пропадает, словно растворяется в его воде. И только немногие знают: чтобы найти продолжение тропы, надо пойти по окаймляющим ручей валунам навстречу течению. Там, где ручей изгибается в третий раз, справа к нему примыкает высохшее русло другого ручья. По камням, вдоль этого русла надо добраться до перегородивших русло двух сросшихся елей, пройти сотню шагов влево, точно выдерживая направление, показываемое поваленными соснами, выбраться на пригорок и внимательно осмотреться — здесь надо искать продолжение тропы. Но и найдя ее, прежде чем попадешь на проселочную дорогу, встретишь еще десятки различных головоломных поворотов, препятствий, неожиданностей…
Конечно же, почти невероятно, чтобы по этой тропе сюда мог попасть
посторонний человек. Даже не каждый партизан ее знает. И все же, на всякий случай, здесь выставляют пост. Поэтому Камиль чувствует себя в «Уголке друзей» спокойно. А назвали это место так потому, что здесь, у самой тропки, стоят сросшиеся береза и ель. Пост находится совсем рядом с этим чудом природы, и Камиль часто подходит и смотрит на «друзей». Действительно, как бы выросшие из одного корня береза и ель поднимаются из земли как одно дерево, и только на высоте метра начинаются стволы березы и ели. Отделившись друг от друга на расстояние лезвия меча, они поднялись довольно высоко и снова срослись в одно дерево, переплели свои ветви.Камиль смотрит на обнявшихся подружек и вздыхает:
— Эх, показать бы школьникам это диво дивное!
И он живо представил шумную толпу ребятишек, наполнивших лес своим веселым гомоном. Дети не довольствуются только осмотром, они трогают деревья руками, обнимают их, а самые смелые взбираются на них. Вот перед его взором возник образ живой, как ртуть с горящими черными глазами девушки, всегда задающей ему, учителю Камилю, самые неожиданные вопросы. Сейчас она тоже не молчит.
— Камиль-абый, — спрашивает она, — скажите пожалуйста, а эти березка и ель и в самом деле друзья?
— А ты сама как думаешь?
По-моему, они не любят друг друга, — подумав, уверенно говорит девушка. — Ведь они мешают расти друг другу…
Да. С точки зрения науки было бы неправильно называть их друзьями. И все же как высоко поднялись они! Впрочем, это явление весьма редкое, исключительное. Едва ли можно найти во всем лесу еще одну такую пару… Но какой лес! Березы — как на подбор, сосны — самые стройные, ели — самые красивые… А осины? А дубы? Разве все они здесь не хороши? У всех их одна почва, всех их обогревает одно солнце. Только цвет, внешний вид и голоса у них разные. Одни из них встречают злые ветры негодующим свистом, другие злобно воют, третьи величаво, гордо шумят… А все вместе поют красивую песню о силе и могуществе леса, о том, что их не победят никакие стихии…
Да, это уголок друзей. Даже не уголок — страна. Страна друзей!
Хотя ель и укрывала от злого ветра, но мороз все больше и больше давал знать о себе. Вынужденный встретить зиму в летнем обмундировании, Камиль поглубже натягивает пилотку, поднимает ворот, плотнее запахивает полы шинели, туже затягивает ремень, но все чаще вынужден притопывать замерзшими ногами, энергичнее вышагивать туда и обратно вдоль тропинки.
День был на исходе, приближался час смены постовых. Вдруг Камиль насторожился. Сквозь непрерывный шум и свист леса, сквозь треск сухостоя он услышал посторонние звуки. Кто-то идет по тропинке.
Камилю захотелось крикнуть «Стой!» Но он не спешил спугнуть пришельца и притаился под елью. Вскоре на тропке показался маленький человечек в большом малахае с закинутым за спину зайцем и с черноухим борзым на поводке.
Подпустив незнакомца на десяток шагов, Камиль крикнул:
— Стой! Ни с места!
Человечек поправил сползший на глаза малахай и оглянувшись по сторонам, радостно воскликнул:
— Камиль-абый?
Это был Павлик.
— Я тебе дам Камиль-абый! Пароль!..
Камиль вышел из укрытия. Чувствовалось, что он не сердится, и все же мальчишка выполнил его требования. Приосанившись, он бойко выпалил:
— Букварь!
— Какой «букварь»! — сразу и по-настоящему рассердился Камиль.
Павлик поторопился исправить оплошность.
— Ой, «азбука», «азбука»!
— Хорош партизан, — все же упрекнул его Камиль. — Букваря от азбуки не отличает.
Павлик покраснел так, словно он ошибся на экзамене. Он не мог простить себе этой ошибкй, знай, какое доверие ему оказали. Й он не стал оправдываться, виновато молчал.