Чистая душа

— Что же делать? — беспомощно сказала она. — Я стараюсь, как могу… Прикажете обнимать и целовать их?

— Дети жалуются родителям, что вы их больно хватаете за руки. Бывает это?

— Возможно. Расшумелись раз — я одного решила поставить в угол…

— Как? В угол?

— Ну да, в угол! А он заупрямился, не выходит. Что было делать! Я и вытащила за руку.

— Вот и жалуются на вас.

— Они наговорят!..

Резче всех отозвалась на это выступление Гульсум-ханум.

— Мубина способный человек, — сказала она, — на какой-либо другой работе она, возможно, преуспевала бы, но учительство явно не ее дело. Ты, Мубина, не любишь детей, потому у тебя и работа разваливается.

— Гульсум-апа, — решила поправить ее Сания, — говоря вообще, ваша мысль правильна, но мы не можем сейчас освобождать от работы учителей. Товарищ Джамалиеву нужно поправить. Помочь надо ей…

Но Гульсум не хотела отказываться от своего мнения:

— Разве не найдутся люди, которые могли бы отлично учить в младших классах? Разве мы не знаем ушедших на пенсию учителей с большим опытом? Если поискать, нашли бы! Среди женщин в нашем Ялантау разве нет их? Кто из них в военное время откажется поработать? Ведь губим же детей, товарищи педагоги! Это же первый класс! Не шутка!..

Горячая речь уважаемой учительницы заставила всерьез задуматься Санию. Да, об этом надо подумать. Надо будет поговорить в отделе народного образования.

Когда Сания подводила итоги совещания, речь ее перебили ребяческие звонкие голоса. Сначала за окнами, потом в коридоре поднялся многоголосый шум, Захлопали двери, затопали ноги.

Пришли старшеклассники. Откуда?

9

Сания выглянула в коридор. Оказывается, ученики старших классов вернулись с военных занятий. Должно быть, не выдержав холода, пришли пораньше. И, видно, радехоньки — ведут себя шумнее обычного, Вон даже скромный Рамай вприпрыжку отплясывает на середине зала. На ногах солдатские ботинки, отвердевшие от мороза. Грохот в коридоре от них. Рамай выкрикивает: «Ах, ах!» — и хлопает руками, утонувшими в длинных рукавах стеганой фуфайки.

Рядом с ним крутится другой паренек, хлопает руками, точно пытается обнять себя.

А эти схватились за пояса, стали бороться. В них вцепилось еще несколько ребят, и все попадали, образовав изрядную кучу.

Рамай ринулся к ним, но вдруг увидел недвижно стоявшую у дверей Санию.

— Рамай! — негромко окликнула она. — Иди-ка сюда.

Рамай с виноватым видом подошел, стараясь не стучать ботинками. Вскочили и остальные. Шум затих.

— Что происходит? — спросила Сания. — Что за представление?

— Замерзли, Сания-апа. На дворе холодно.

— Сбежали? А где ваша военная дисциплина?

Рамай не ответил, только улыбнулся.

— Где ваш руководитель?

— Товарищ Каратаев здесь. Сейчас все придут.

Шум за дверью усилился, и в коридор ввалилась новая группа ребят.

— Вон и они! — сказал Рамай.

— Не забывайте, что вы в школе.

— Что за шу-ум? — послышался зычный голос Каратаева, и все сразу притихли.

Энергично шагая, в коридоре появился военрук Каратаев.

Сания с уважением относилась к этому человеку, с необыкновенной пунктуальностью выполнявшему свои обязанности.

Старый вояка, Файзулла Каратаев после контузии в гражданской войне вернулся в Ялантау. Когда началась Отечественная война, он был на пенсии, но явился в военный комиссариат и попросил, чтобы отправили на фронт. Вместо этого его послали преподавать военное дело в старших классах.

10

Седые длинные усы Каратаева заиндевели и обросли сосульками. Они казались особенно устрашающими на багрово-красном от мороза лице.

«Не слишком ли легко он одет?» — подумала Сания. На командире была старая шинель, подпоясанная широким ремнем, на ногах хромовые сапоги.

Когда Каратаев потянулся рукой к обледенелым усам, Сания обратила внимание на его скрюченные, раскрасневшиеся пальцы.

— Разве перчаток у вас нет? — спросила она.

— В кармане, — сказал Каратаев. И, видимо, не для Сании, а для ребят, сказал погромче: — Не такой уж страшный сегодня мороз.

— Занимались на открытом воздухе?

— Два часа строевых занятий проводили в саду. Еще час теоретической подготовки. Свободные комнаты есть?

— Пусть в четвертый класс заходят, — сказала Сания и пригласила Каратаева в директорский кабинет.

— Вы очень легко одеты, товарищ Каратаев, — заметила Сания, — не бережете себя.

— Мне нельзя тепло одеваться.

— Почему?

— Если бы мне было тепло, ребята, клянусь вам, бросили строй и разбежались бы. А так терпят, видя, что и я терплю.

— Не перегибаете ли?

— Пусть закаляются. Не беда, если и обморозятся.

Сания насторожилась:

— Как обморозятся?

— Двое ребят обморозили носы…

— Эх, Файзулла-абый, — сказала Сания, сокрушенно покачав головой, — так выведете их из строя!

— Ничего не будет, не пугайтесь. Я научил их лечить обмороженные места. Мы должны выпускать закаленных людей, товарищ директор.

— Это так. Однако нужно понимать разницу между взрослыми и детьми. Вы же имеете дело со школьниками, вы педагог!

— Я командир. А теперь военное время. У военного времени своя логика.

— Будьте добры, — взяла твердый тон Сания, — впредь проводить в такие дни, как сегодня, занятия в закрытых помещениях. На это есть инструкции — не нарушайте их.

Каратаев все еще не хотел сдаваться:

— Не все инструкции хороши. Почему бы не проявить инициативу?

— Идите в класс, вас ждут ученики!..

11

Устав от забот и проголодавшись, Сания вернулась домой. Мороз на дворе стал еще крепче.

Даже дома Сания долго не могла согреться. Ольга Дмитриевна приготовила очень вкусные щи, но Сания ела без аппетита. «Видимо, устала», — решила она и прилегла на диван.

Она задремала и неожиданно очнулась — будто кто-то с тревогой сказал ей: «Губим ведь ребят, товарищи педагоги, понимаете? Первый класс — это не шутка!» И перед ее глазами возникла классная комната.

Разрешение не ходить из-за мороза в школу не касалось учеников старших классов. Но классы были неполны. Там и сям виднелись пустующие парты. Среди детей, отцы которых ушли на фронт, есть нуждающиеся в зимней одежде. Школа не сумела обеспечить ею, а теперь приходится расплачиваться за это… Что, если мороз зарядил надолго? Это грозит невыполнением учебной программы!.. А ведь Сания, как депутат, должна думать не только о своей школе, но и о всех других.

Не вышел отдых! Сания вскочила и пошла умыться. Она еще не имела готового решения, лишь чувствовала, что должна выйти из дома. Куда? В отдел народного образования? В горсовет?