Чистая душа
Шрифт:
Хасан и Роза уже спали. Ольга Дмитриевна сидела за столом, перелистывая книгу. Она подняла глаза, когда Сания вошла с полотенцем в руках.
— Вы опять уходите?
Сания не успела ответить — в комнате зазвучали знакомые позывные радиостанции «Коминтерн».
Смутное чувство тревоги, охватившее было Санию, куда-то отодвинулось, и она приготовилась послушать последние сообщения Совинформбюро.
— В последний час…
Сообщение о разгроме врага под Москвой Сания и Ольга Дмитриевна выслушали молча. Услышав первые слова радостной вести, они переглянулись — хотелось тут же поделиться
И даже когда диктор замолк, заговорили не сразу.
Санию уже не беспокоили старые мысли о школьных делах. Точно все сразу прояснилось. Опять пришла вера в свои силы. Она хотела поздравить Ольгу Дмитриевну с большой победой и не могла — не дали подступившие к горлу слезы радости. Тихонько подошла к кровати Хасана, повесила полотенце и, нагнувшись к сыну, поцеловала его порозовевшее лицо. Тот недовольно поморщился во сне. «Не любит мои поцелуи, — подумала она. — Ох, мальчишка…» И подоткнула край одеяла. Потом повернулась к кроватке маленькой Розочки. Около нее сидела Ольга Дмитриевна. Опершись руками о спинку кровати, она не сводила глаз с личика спящего ребенка, и на ресницах ее повисли капельки слез.
Сания подумала: «У меня хоть дети живы и при мне…» Ей хотелось хоть чем-то утешить подругу.
— Ольга Дмитриевна! Родной вы человек!..
И обе женщины, бросившись друг к другу, заплакали.
12
На следующий день, хотя мороз был не меньше, все старшеклассники пришли на уроки. У всех было повышенное настроение.
Впервые после начала войны все были радостны и с новыми надеждами ждали очередного сообщения Советского Информбюро.
Неожиданно Санию вызвали к прокурору. Приглашение встревожило ее. Бросив свои дела в школе, она пошла к Мухсинову.
Прокурор встретил ее уважительно. Поднявшись, пожал руку Сании и подвинул ей мягкое кресло. Начал расспрашивать о житье-бытье. Узнав, что от Камиля все еще нет вестей, с горестным выражением высказал сочувствие.
Сании не понравилось, что он заговорил о Камиле с такой безнадежностью, точно о покойнике.
— Я все же веры не теряю, — сказала она. — Надеюсь, что он жив, здоров и даст знать о себе.
Вера, конечно, хорошее дело, — сказал Мухсинов, покачивая головой. — Только вот вопрос: почему от него кет вестей?
Сания молчала.
— Вы знаете, что это значит? — Но, видимо, решив, что нельзя так грубо ставить вопрос, Мухсинов ответил сам — Впрочем, во время войны всякое бывает.
Сания молчала.
— Не только на войне, но и в тылу, — добавил Мухсинов. — Например, Баязитов. Вон ведь как получилось…
— Он ни в чем не виноват, — перебила Сания.
— Но когда ему дали выговор, он тут же отдал приказ об увольнении своего секретаря. Это как, по-вашему?
— По-моему, Раиса Лазаревна действительно виновата.
— Да, если смотреть на дело с формальной стороны. Однако у нее тоже не было злого умысла, не было корыстной цели. За что же такого человека снимать с должности? Пришлось восстановить.
— Я не думала, что вы такой сердобольный.
Мухсинов самодовольно ухмыльнулся:
— Мое дело — стоять на страже советских
законов. Вот и вас я позвал не напрасно.— В чем дело?..
— Говорят, что на охрану здоровья учащихся вы смотрите сквозь пальцы. Так ли это?
Сания растерялась:
— Я не понимаю… Что вы имеете в виду?
— Сколько детей вашей школы обморозили себе носы, щеки? Вам это известно?
— А-а-а! — протянула Сания, сообразив, в чем дело. — Это верно, Каратаев у нас оказался слишком рьяным военруком.
— При чем здесь Каратаев? За школу-то вы отвечаете! Кого я должен привлечь к ответственности?
Хотя Мухсинов заговорил в строгом тоне, Сания не особенно испугалась.
— За всем не углядишь, — сказала она смиренно. — Что было, то было. Буду впредь бдительнее. За этим вы меня вызвали?
Мухсинов понизил голос:
— Вы на ответственной должности, Сания-ханум. А это значит — отвечаете не только за себя. Пожалуйста, не забывайте, что на все существуют свои законы. И если я не отдаю вас под суд, это значит, что ответственность беру на себя.
— Извините, товарищ Мухсинов…
— Понимаете, Сания-ханум, мне не хочется быть строгим, официальным по отношению к вам. Почему? Вы должны сами это понять. Если сейчас не поймете, надеюсь, поймете когда-нибудь.
Сания не знала, говорить ли ей спасибо Мухсинову или рассердиться. Что он хотел сказать? А может быть, он по-своему заботится о семье фронтовика?..
— Хорошо, до свидания, товарищ Мухсинов, — наконец сказала Сания.
Мухсинов проворно вскочил и, выйдя из-за стола, проводил ее до дверей.
13
Сании некогда было задумываться над словами Мухсинова. Выйдя из прокуратуры, она поспешила в школу, борясь с немилосердным ветром. А в школе занялась своими повседневными делами. О прокуроре забыла.
Только вернувшись домой и собираясь уже спать, вспомнила слова, сказанные Мухсиновым. И сон рассеялся. «Что ему надо от меня? На что он намекал? Хотел сказать, что любит? Какое мне дело до этого? Как ему не стыдно…»
И что-то скверное почудилось Сании в словах Мухсинова насчет Камиля:
«Почему от него нет никаких вестей? Что это может значить?»
Что он хотел этим сказать? Уж не получил ли каких-нибудь плохих вестей о Камиле? Не хотел ли подготовить к ним Санию?..
Тягостные эти мысли долго не давали уснуть.
Под утро ее разбудил звонок. Сания вскочила. И, не зажигая света, отогнула край глухой занавески и выглянула на улицу. За окнами было темным-темно. Снова зазвенел звонок.
Кто это может быть? Сания зажгла свет, надела пальто и вышла в холодные сени.
— Кто там?
— К Галине Сергеевне, — откликнулся мужской голос. — Муж ее приехал, муж!
— Сейчас разбужу ее.
Но Галина Сергеевна уже проснулась сама. Когда Сания вошла к ней, она уже была в халате.
Сания взглянула на будильник — было шесть часов утра. Проснулась Ольга Дмитриевна. Зашевелились и ребята. Ложиться спать уже не было смысла.
Скоро Галина Сергеевна позвала всех к самовару и познакомила с мужем.
— Это мой Аркадий, — сказала она, — а это Сания Саматовна — родная душа, которую мы нашли здесь.