Чистое золото

Тоне хотелось поговорить с Зиной, которую она запомнила после беседы о литературе в молодежном бараке, но, глядя на работу дяди Егора, она забыла о ней. В руках Конюшкова деревянный гребок с короткой ручкой двигался неуловимо быстро. Старик, не допуская шлих к концу шлюза, все время возвращал его к головке вашгерда. Гребок так и плясал в умелых стариковских руках.

Тоня забыла о времени и очнулась, когда отец дотронулся до ее плеча.

— Сейчас, сейчас, папа!

Дядя Егор уже уменьшил поток воды и разравнивал шлих.

Тоня рассказала отцу про воркотню Дровянникова.

— Чего он к дяде Егору вяжется?

— А это все то же, из-за чего я с Михаилом Максимовичем разошелся.

— Я помню, и ты не раз поминал, что попадаются золотники с кварцем.

— То-то, что попадаются. Как будто это показатель, что россыпи идут от кварцевой жилы… Да ведь бывает и так, что обманут эти кварцевые осколочки. Инженер на то и напирает. Вот прииск Веселый на Олёкме на эти признаки крепко надеялся. Люди мечтали, что богатую жилу найдут, ан нет! Шестой десяток лет там работают. Россыпь и россыпь, так она и идет, а жилы никакой не объявилось, хоть и искали.

— А у нас тоже ищут?

— Как не искать — ищут! — усмехнулся дядя Егор. — А мы с Николаем Сергеевичем по-стариковски думаем свое. Чем повсюду искать, деньги на разведку тратить — пощупать бы Лиственничку.

— Ну, а с директором об этом ты так и не говорил?

— Не выдержал, сказал как-то в удобную минутку. Был он у нас в шахте…

— Ну, и что же?

— Бодро так ко мне обернулся: «Думаем об этом, товарищ Кулагин, думаем»… Что — то больно долго думают, а дело ни с места.

После доводки на вашгерде шлих превратился из серого в черный. Это были мелкие частицы магнитного железняка, в которых отчетливо выделялись золотинки.

— Добро! — сказал Николай Сергеевич. — Повидалась со своим золотом? А теперь прощайся с ним. Сейчас его просушат, магнитом уберут железняк и понесут сдавать… А в тебе, однако, горняцкая кровь-то заговорила! Работала ты сегодня с огоньком.

— Да, знаешь, слышать разговоры о золоте — совсем не то, что намыть его своими руками. Я, кажется, завтра бы опять работать вышла!

Глава пятая

— А нашего полку убыло, слыхала?

— Да она, наверно, еще ничего не знает!

Этими восклицаниями встретили Тоню друзья, когда она вошла в школьную столярку.

Здесь заканчивался ремонт парт и столов. Новый учебный год школа должна была встретить в полном порядке.

Тут же Толя Соколов доделывал последние пособия, нужные Павлу. Выпускники любили сюда заходить по вечерам. Здесь пахло свежей краской, смолистыми стружками, и в кажущемся хаосе рабочего помещения был свой, особый уют. Столярка даже получила название: «клуб отъезжающих».

Сейчас, увидев ребят, разместившихся на верстаках, досках и просто на стружках, взглянув на взволнованную, раскрасневшуюся Лизу, Тоня поняла, что произошло какое-то важное событие. Петр Петрович заглядывал в окно столярки со двора. Он один казался по-обычному невозмутимо угрюмым.

— Ничего не знаю. Что случилось?

— Андрюха-то никуда не едет! В шахте остается!

— Правда?

Тоня с интересом посмотрела на Андрея. Лицо упрямое и довольное, только на Лизу поглядывает виновато.

— Ну, расскажи, расскажи, Андрейчик!

— Что же тут рассказывать? Остался в шахте, да и все.

— Видели нескладеху? — горячилась Лиза. — «Остался, да и все»! — передразнила она Андрея. Тебе что, шахта высшее образование даст?

— Погоди, Лизаветушка, — мягко останавливала подругу Женя. — Ты его запугала совсем.

— Именно, что запугала, — сказал неожиданно громко Андрей. — Слова сказать не даст! Ох, и тиранка, мироед, честное слово! Вот я вам сейчас расскажу, ребята, почему так получается… — Он помолчал, подбирая слова. — В общем, шахта для нас всех дело родное, правда? А для меня особенно.

И дед был старателем, и отец раньше старался, теперь забойщиком стал… Вы знаете, золото я мыл каждое лето. Только в сорок пятом на тракторе работал, тогда не мыл…

— Мыл, не мыл! — опять взвилась Лиза. — Чистый телок! Мычит, а толку никакого!

— Ладно, пусть я буду телок… Раньше все это по — ребячьи делалось. Главная цель была — намыть побольше, подработать… Ну, а нынче я самим делом увлекся. Такой азарт меня взял… Ребята, ведь по золоту ходим! Сколько возьмешь — все в дело пойдет. В шахтах теперь оборудование новое вводится, механизация… Я машины люблю… Ну, душа горит, охота пришла… Я же за книгами десять лет сидел, меня прииск учил, мне теперь поработать хочется, отплатить за свое ученье.

Андрей умоляюще посмотрел на товарищей, словно прося разрешения поработать.

— Но ведь ты больше пользы принесешь, если образованным станешь, — возразила Нина.

— Я разве против образования? — обиделся Андрей. — Увижу, что мне для дела знаний не хватает, — пойду учиться.

— Ты просто загордился. Вообразил, что без твоей помощи прииск план не выполнит! — фыркнула Лиза.

— Вот правильно! Это ты правильно… — вдруг обрадовался Мохов. — Да, кажется мне, что без меня не выполнит. Пусть смешно, но так я думаю. И почему я против себя должен идти, если хочется здесь остаться? Дружить, я думаю, мы не перестанем оттого, что Илка студент, а я, скажем, крепильщик…

— Нет, это-то чепуха явная, — сказал, хмурясь, Илларион — дружить мы никак не перестанем… И вообще, ребята, я Андрюшку понимаю.

— И я, — тихо сказала Тоня.

— Вы все поймете, если подумаете, — радостно сказал Андрей. — Ванька Пасынков тоже не едет.

— Как! Ваня?

Все обратились к Пасынкову. Ваня, бледное лицо которого за каникулы покрылась чуть заметным загаром, застенчиво улыбался, слушая спор.

— А мечтал-то! — возмутилась Лиза. — «Я географ! Я всю страну обследую!»

— И обязательно обследую. Что сказал — сделаю. Но я хочу всю страну, даже весь свет объездить, а своего края толком не знаю. Просто, мне кажется, неудобно, неловко для будущего географа-путешественника. Решил идти коллектором с геологической партией.

Этим летом в «посетительской», как назывался дом для приезжих, было особенно шумно и тесно. Одни геологи приезжали, другие собирались в горы, третьи возвращались из поездок. Сейчас там жила большая партия перед отправкой в дальнюю горную экспедицию.