Чмок-чмок!

Морозко засунул руку в карман шубы и достал из него початую бутылку виски «Джек Дэниэлс».

– Сейчас, милая, сейчас. Потерпи, не замерзай!

Достав из другого кармана маленький гранёный стаканчик, Морозко наполнил его доверху виски и подал Красной шапочке:

– Выпей, милая.

Красная шапочка взяла замерзшими пальчиками стаканчик и, выпив, закашлялась:

– Кхе-кхе-кхе! Фу, какая гадость!

– Ничего, ничего, милая. На вот тебе еловую веточку – занюхай.

– Тепло ли тебе, девица, стало? – спросил Морозко вскоре.

– Да, знаешь, вроде как, потеплело. Уже на минус тридцать ощущается.

– Вот видишь! На-ка тебе еще стаканчик, – и Морозко налил Красной шапочке еще виски. – Держи веточку.

– А теперь как? – спросил он Красную шапочку минут через пять.

– Да уже на минус двадцать ощущается.

После третьего стаканчика Красной шапочке показалось уже не больше десяти мороза.

– Ну вот, теперь можно и ехать, – сказал Морозко и стукнул оземь посохом. Тут же от куда не возьмись появилась тройка коней, запряжённая в расписные сани. – Садись, милая, отвезу я тебя в твою сказку!

Красная шапочка забралась в сани, Морозко крикнул «Но-о, пошли!», и кони помчались, вздымая снежную пыль!

По пути им попался замерзший и голодный Серый волк. Он стоял, прислонившись к берёзе, и уже собирался дать дуба.

– Притормози-ка! – попросила Красная шапочка Морозко.

– Тпру-у-у! – крикнул Морозко коням.

Сани остановились.

– Пирожки будешь? – спросила Красная шапочка Серого волка.

– Сама ешь свои пирожки мороженые! – ответил Серый волк, постукивая зубами. – Подбросьте лучше до ближайшей деревни. Я там с курями да хрюшками в стайке хоть отогреюсь.

– Садись!

– Подсобите, – попросил Серый волк. – Лапы от холода не сгибаются.

Красная шапочка ухватила Серого волка за шиворот и затащила в сани.

– Эге-гей, залётные! – крикнул Морозко, и кони, фыркнув, помчали сани дальше.

Ёлочка

В один из предновогодних дней Коля Беспалов, инвалид-алкоголик, вышел из своего подъезда и, слегка прихрамывая, направился к соседнему двухэтажному зданию, в котором находился универмаг «Чайка». Покупать он ничего не собирался – вышел «пострелять курева». Остановившись недалеко от крыльца, рядом с пятью ёлочками, стоящими в ряд, он стал присматриваться к прохожим.

– Сигареткой не угостите? – спросил он какого-то мужика.

– Не курю, – ответил мужик.

Некурящим оказался и следующий.

Вскоре недалеко остановился уазик и из него вышел грузный дядька. Не торопясь, он подошёл к Коле и строго спросил:

– Почём продаёшь?

– Кого?

– Кого-кого. Ёлки почём продаёшь, спрашиваю.

– Не продаю я, – испуганно ответил Коля.

– А кто продаёт? Чьи ёлки?

– Ихнии, наверно, – Коля кивнул в сторону универмага.

– Да ладно, – ухмыльнулся дядька, – не бойсь, не мент я. Бравые ёлочки. Только что на ёлочном базаре был. Одно фуфло продают – тощие и осыпаются.

Дядька вытащил из бумажника тысячу и, протянув Коле, сказал:

– Держи, вот эту возьму, – показал он пальцем на самую красивую ёлочку. – Только ты, смотри, её никому не продавай! А я пока в универмаг зайду. Выйду – заберу.

– Хорошо, – сказал Коля, засовывая тысячу в карман.

Дядька пошёл в универмаг, а Коля, проводив его взглядом, направился в ближайший продуктовый магазин, чтобы купить бутылку водки и сигарет.

Выйдя минут через пятнадцать из универмага с коробкой под мышкой, дядька подошёл к ёлочкам. Повертев головой по сторонам и подождав немного, он ухватил свободной рукой приглянувшуюся ему ёлочку и попытался вытащить из снега, но та не поддавалась. Не получилось и со второй попытки.

– Совсем обнаглели! – громко возмутилась какая-то проходящая мимо старушка. – Среди бела дня елки с корнем выдирают! Сейчас в полицию позвоню!

Дядька, матюкнувшись, сел в уазик и уехал.

Банкомат

Ранним майским утром 2031 года Фокин подошёл к банкомату, чтобы снять немного наличных. Потому что в магазинах алкоголь продавали только с двенадцати, а местный барыга Миша продавал спирт только за наличные. Став перед камерой, Фокин набрал пин-код и приложил большой палец правой руки.

– Повернитесь в профиль! – раздался голос.

Фокин повернулся в профиль.

– Три четверти, пожалуйста!

Фокин повернул своё лицо в три четверти.

– Извините, но это не ваше лицо! Палец ваш, а лицо нет, – раздался голос. – Деньги не могут быть выданы.

– Как это не моё лицо?! – возмутился Фокин. – Опухло оно просто с похмелья. Фокин я, Фокин! Николай Семёнович. 1985 года рождения.

– В таком случае, требуется дополнительное сканирование и обработка. Это займёт около трёх минут. Вы согласны?

– Согласен, согласен! Сканируйте.

– Снимите кепку и медленно повернитесь вокруг своей оси на 360 градусов.

Фокин снял кепку и, пошатываясь, сделал полный оборот.

– Ещё раз, – попросил голос. – Старайтесь держаться ровнее.

Матюкнувшись, Фокин собрал последние силы и, стараясь не шататься, сделал ещё один оборот.

– Принято, – раздался голос. – Идёт обработка. Это займёт две минуты.

Фокин вытер выступившую на лбу испарину и принялся ждать.

– Дыхните в трубочку! – попросил голос через две минуты.

Из банкомата выдвинулась трубочка.

– Фу! – дунул в неё Фокин.

– Извините, но при таком высоком содержания паров спирта, деньги не могут быть выданы.

– Да ты что, железяка бездушная?! – возмутился Фокин. – Я если сейчас не опохмелюсь, мне конец придёт! Вот здесь сейчас перед тобой лягу и помру! И камера это зафиксирует! И ты будешь виноват в моей смерти!

– Подождите пока, не помирайте. Мне нужна консультация по данному вопросу. Это займёт не более трёх минут.

– Давай, консультируйся. Только быстрее. Скажи, человек здесь помирает, деньги срочно нужны.

– Заберите деньги! – раздался через две минуты голос, и в узкой щели показалась бумажная купюра.

– Ну, слава тебе Господи! – воскликнул Фокин и, забрав купюру, поспешил до барыги Миши.

Красивая смерть

Проснувшись, Степан, сладко потянулся – так, что захрустели косточки. После сытного воскресного обеда он прилёг в зале на диван и уснул. Проспал, наверно, час, а то и больше. Сев на диване и воткнув ноги в тапочки, он несколько раз протёр глаза – может, мерещится? Может, он еще толком не проснулся? Напротив, в кресле у столика, закинув ногу на ногу, сидела красивая дама. На ней было длинное тёмно-синее платье с высоким разрезом, который обнажил стройные ноги в чулках телесного цвета. Полуобнаженная грудь в декольте, изящная шея, тонкие, выразительные черты лица, высокая прическа из каштановых волос. Дама слегка покачивала ногой – на ней были бардовые туфли с высоким каблуком. Одна её рука с наманикюренными пальчиками свешивалась с подлокотника, а другой она поглаживала коленку. Дама прищурила свои большие карие глаза с длинными ресницами, приподняла уголки красивых губ в легкой усмешке и спросила: