Чокнутые

«Сикретно. Его сиятельству графу Бенкендорфу. Настоящим доношу, что в экипаж господина Герстнера был взят вольноотпущенный крестьянин Федор. Служил в батраках на мельнице. Из-за неуплаты ему заработанных денег побил мельнику лицо, забрал в счет жалованья мельничные жернова и совместно с козой Ефросиньей открыл собственное дело при разрушенном мосте…»

Теперь в колымаге ехали четверо - Герстнер, Родик, Федор и коза Фрося. Коза злобно блеяла и пыталась кого-нибудь укусить.

–  Не коза, а стерва какая-то!
– в сердцах сказал Родик.

–  Не, Родион Иваныч, она вообще-то животная добрая.

– Федор мягко погладил Фросю.
– Только нервная очень. Шутка ли, два года мы с ей при этом мосте состояли! Поневоле озвереешь. Таперича ей повеселее будет - как вашу железную дорогу соорудим, я сразу же в цирк подамся - «Силовой аттракцион Джакомо Пиранделло»…

–  Как?!
– поразился Герстнер.

–  Джакомо Пиранделло. Это мне один проезжий барин такое звание сочинил. Так, говорит, будет красивше. Я его за это без рубля через мост переправил.

–  А коза тебе зачем, Пиранделло?
– спросил Родик.

–  Козье молоко силу дает, Родион Иваныч. И потом, с ей не скушно. Все-таки живая тварь рядом…

–  А Герстнер едет и едет в Петербург!
– Князь Меншиков раздраженно передвинул флажок на карте.
– По нашим дорогам, в наших экипажах, на наших лошадях! Фантастика!.. Вот и Потоцкий вернулся ни с чем. Спасибо, что деньги привез обратно…

–  За кого вы меня принимаете?
– возмутился Потоцкий.

–  Быть может, не давать Герстнеру лошадей?
– спросил Татищев.

–  Он иностранец, - возразил Бутурлин.
– Или вы хотите, чтобы о нас там говорили черт знает что?

–  Боже мой!
– вздохнул Воронцов-Дашков.
– До каких же пор мы будем вылизывать задницы итальянским тенорам и в пояс кланяться заезжим немецким парикмахерам? Откуда же в нас это отвратительное, унизительное, отнюдь не русское качество?! Все боимся, что про нас «там» кто-то что-то скажет! Ну нельзя так, господа! Ну побольше к себе уважения…

–  И в кнуты его!!!
– закричал Потоцкий.
– Да так, чтобы живого места не осталось!..

–  Вы, граф, в своем уме?
– спросил его Бутурлин.

Но светлей ший отреагировал несколько иначе:

–  А что? Не грех басурмана и попугать. А может быть, и поучить слегка. Для острастки. И по всему пути его следования распорядиться - лошадей не давать. Глядишь, безлошадный да пуганый - и повернет обратно! Неплохо, неплохо…

Катила наша колымага сквозь лес по проселку, и вдруг прямо перед лошадиными мордами рухнуло огромное дерево и перегородило дорогу. С криком и улюлюканьем выбежали десятка два мужиков с бандитскими мордами. У каждого за поясом ямщицкий кнут, в руках вилы, колья…

–  А ну, вылазь, сучье племя!
– закричал главарь.

Из кареты вылезли Родик, Герстнер и Пиранделло с козой.

–  Который?
– спросил главарь у ямщика.

Тот предательски показал на Герстнера и усмехнулся.

Родик мгновенно выхватил из-под камзола два пистолета:

–  Назад!!!

Толпа испуганно попятилась. Главарь сказал Родику:

–  Мы тебя, барин, не тронем. Нам немец нужен.

–  Я не немец, - возразил Герстнер.
– Я австрийский чех…

Нам без разницы. Нам тебя велено поучить и попугать, чтобы ты у нас дороги из железа не делал, а вертался бы к себе обратно.

–  Один шаг - и стреляю!..
– звонко прокричал Родик.

–  Как вам не стыдно, Родик!
– строго сказал Герстнер.
– Ни одну из самых светлых идей нельзя утверждать силой оружия…

Он встал на подножку кареты и, широко улыбаясь, начал:

–  Дорогие друзья! Железные дороги - это спасение от расстояний! Железные дороги - это развитие торговли и рост благосостояния народа!.. А перевозка пассажиров по железной дороге - есть самое демократическое учреждение, какое только можно придумать для преобразования государства!..

Но тут главарь банды поднял большую лесную лягушку и запустил ее в физиономию Герстнера. Инженер растерянно замолчал.

–  Мерзавец!!!
– Родик вскинул пистолет.

–  Стой, стой, Родион Иваныч!
– испугался Пиранделло.
– Опусти пистолет, Христом богом молю! Неровен час выстрелит. Грех на душу…

Он передал поводок Герстнеру и сказал:

–  Держи Фросю крепче, Антон Францыч. А то она их всех порвет.

Подошел к главарю, за спиной которого теснилась вся банда.

–  Чего балуешь?

–  А те чо?
– Главарь легонько пихнул Федора в грудь.

–  А ничо.
– Федор тоже его пихнул.

–  А ты кто такой?
– И главарь пихнул Федора посильнее.

–  Я?
– Федор на секунду задумался.
– Я - Пиранделло!

Банда оскорбительно захохотала. Главарь усмехнулся:

–  Кто-о-о?!..
– И снова пихнул Федора в грудь.

–  Пиранделло я!!!
– обиженно крикнул Федор и так пихнул главаря, что тот отлетел на несколько метров, врезался в свою банду и свалил на землю всех до единого.

Федор вышел на дорогу, легко поднял огромное дерево и понес его к обочине. Но в это время банда уже очухалась и бросилась на него, вздымая колья и вилы.

Держа в руках пятисаженное дерево в обхват толщиной, Федор просто повернулся вокруг своей оси и этим деревом шарахнул банду так, что вся она с воем улетела в придорожный лесок. А главарь оказался висящим на ближайшей березе. И шапка главаря упала с его головы на землю.

Тут Герстнер не сдержал Фросю, и та со злобным кобелиным лаем бросилась вслед за бандой…

Со штангой на запятках колымага ехала вдоль берега небольшого озерца. Вместо сбежавшего кучера лошадьми теперь правил Пиранделло. Рядом на облучке сидела коза Фрося в трофейной шапке главаря.

С дерева, висящего прямо над озером, за колымагой следил Тихон Зайцев. Когда колымага проехала под ним, Тихон засуетился, ветка, на которой он сидел, обломилась, и тайный агент с воплем ужаса полетел в воду.

–  Помогите!..
– услышал Пиранделло и резко осадил лошадей.

Родик и Герстнер тревожно выпрыгнули из колымаги…