Чокнутые
Шрифт:
– Что?.. Что такое?!..
– ошеломленно спросил Булгарин.
– Ну, что же ты, Семен?
– очаровательно улыбнулся Иван Иванович.
– Докладывай, шалун. Докладывай…
– К вам пришли, Фаддей Венедиктович… - сдавленно произнес Семен, боясь шелохнуться.
– Кто пришел?
– игриво спросил Иван Иванович и пощекотал горло Семена клинком шпаги.
– Проказник!..
– Господин Иванов… - в ужасе прохрипел Семен.
– Умница, - похвалил его Иван Иванович.
– А теперь ступай на место, и пока я не выйду отсюда, к Фаддею Венедиктовичу
Он убрал шпагу от горла Семена и сообщил ему начальную скорость легким уколом в зад. Семен пулей вылетел за дверь.
Иван Иванович положил на стол толстую пачку ассигнаций и вежливо указал клинком шпаги на редакторское кресло:
– Присаживайтесь, Фаддей Венедиктович. Садитесь, садитесь. У меня тут возникло к вам одно маленькое, ну буквально крохотное дельце…
В пригостиничном трактире Герстнер потрясал свежим номером «Северной пчелы» и кричал:
– Я его на дуэль вызову!..
– Нет! Это я его вызову на дуэль… - Родик вырвал газету у Герстнера.
– «Светоч российской словесности…» Мать его за ногу! Извини, Машенька…
– Как же это он?..
– Пиранделло смял оловянную кружку в комок.
– «Как, как»! Взял деньги, чтобы написать статью за железные дороги, а написал против!
– Родик бросил газету под стол.
– Не ожидал я от Фаддея Венедиктовича, - вздохнул Зайцев.
– С ним сам Алесандр Христофорович на короткой ноге…
– Я б им обоим ноги из задницы выдернул… Извини, Манечка, - сказал Пиранделло.
– Федор!
– вскричал Зайцев.
– Я этого не слышал! Наш Александр Христофорыч…
– Ваш Александр Христофорович еще две недели тому назад обещал устроить мне аудиенцию у царя, - желчно проговорил Герстнер.
– Где эта аудиенция?!
– Герстнер выругался по-немецки и тут же галантно извинился: - Простите меня, Мария.
– Нужен прямой выход на самого царя!
– решительно сказал Родик, но тут же сник и честно признался: - А как это сделать - ума не приложу…
– Но это-то проще всего!
– воскликнула Маша и поднялась из-за стола.
– Чего же вы раньше-то молчали?! Эх, вы…
В Летнем саду на берегу пруда Николай в окружении фрейлин кормил лебедей. Каждая держала в руках кулек с кормом, и государь вот уже несколько раз подряд воспользовался услугами одной и той же фрейлины. Это было тут же замечено стоявшими наверху придворными:
– Поздравляю. Сегодня государь особенно благосклонен к вашей дочери… Я искренне рад за вас.
– Спасибо, мой друг! Ваше последнее повышение в чине благодаря очарованию вашей жены меня тоже очень радует!..
Вдруг все лебеди, как по команде, повернулись и поплыли к другому берегу. Царь растерянно посмотрел им вослед и увидел на противоположному берегу Машу. Лебеди подплыли к Маше, вытянули к ней шеи, что-то залопотали. Маша рассмеялась. Лебеди тоже…
Николай грозно крикнул Маше:
– Сударыня! Благоволите подойти ко мне!
– С удовольствием, ваше величество, - ответила Маша и легкой, грациозной походкой направилась к царю.
Лебеди
поплыли за ней. Царь невольно залюбовался Машей, расправил усы, придал лицу томность и спросил:– Кто вы, дитя мое?
– Меня зовут Мария, ваше величество, - улыбнулась Маша.
Фрейлины презрительно разглядывали Машу. Одна достаточно громко сказала по-французски:
– Она даже реверанс не может сделать!..
– А что такое «реверанс»?
– тут же спросила по-французски Маша, чем привела царя в неслыханное удивление!
– И одета как чучело!..
– сказала другая фрейлина по-немецки.
– Что вы говорите?
– огорчилась Маша на немецком языке.
– А мне казалось, что вполне прилично… Очень жаль.
– Она вообще выглядит отвратительно!
– по-английски сказала третья фрейлина.
Маша совсем было расстроилась, но посмотрела на царя и спросила его по-русски:
– Это действительно так, ваше величество?
Николай оправился от изумления и поспешил успокоить Машу:
– Что вы! Что вы, дитя мое!.. Это шутки… - Николай гневно повернулся к фрейлинам: - Это недобрые и недостойные шутки!
Он любезно взял Машу под руку и повел по аллее Летнего сада.
– Откуда вы знаете языки, дорогая Мари?
– спросил Николай.
– Я их не знаю, ваше величество… Я просто слышу и стараюсь понять… А уж отвечается как-то само по себе.
– Но это невозможно!
– Возможно, ваше величество. Нужно быть только очень внимательной к людям. Вы никогда не пробовали?
– М-м-м… Прелестница!..
– Николай прильнул губами к руке Маши.
– Поедемте ко мне, Мари! Поговорим… Послушаем музыку…
– С удовольствием, ваше величество, - просто ответила Маша. Притаившийся за кустом Зайцев всхлипнул и в ужасе закусил себе ру- ку…
Объединенные любовью к Маше Герстнер, Родик, Тихон и Пиранделло в панике мчались по Петербургу.
– Если бы я не знал, как у вас подозрительно относятся к браку с иностранцем, - я бы тут же сделал ей предложение!..
– на бегу кричал задыхающийся Герстнер.
– Да я его сейчас своими руками с престола свергну!
– орал Пиранделло, громыхая сапогами.
– Не посмотрю, что царь.. Я ее, нашу Манечку, раньше всех полюбил и в обиду не дам!..
Тихон чуть не плакал на бегу:
– Боженька милостивый!.. Сохрани рабу божью Марию от его величества!.. Нешто нам неведомо, как он с девицами обращается?!.. В кои-то веки промеж государственных дел по безопасности Отечества пришла ко мне моя личная любовь!..
– Прекрати причитать!
– рявкнул на него Родик.
– Вспомни точно, что он ей сказал? Какими словами?..
– Поедем, говорит, ко мне… Музычку послушаем… И она, рыбка наша…
– Быстрей!!!
– скомандовал Родик и вырвался вперед.
– «Музычку послушаем»… Мало ему придворных потаскух!.. «Музычку послушаем»! Прием-то еще какой гнусный, затасканный! Пошляк!..
В тех же покоях, где Николай обычно развлекался с фрейлинами, музыкальная шкатулка играла уже знакомую нам мелодию.