Что это за мать...

Что-то визжит. Либо краб, либо мальчик — я не могу понять.

Все клешни отцепляются от его лица, вращаясь в воздухе. Панцирь падает на спину, ноги дергаются впустую.

Мальчик падает на пол, хватаясь за лицо. Я ударила его. О Боже, я ударила...

он не

...ребенок. Я никогда не била детей. Никогда в жизни не поднимала руку на ребенка. Я не...

Не хотела...

Что я наделала?

Даже сейчас он тянется ко мне, рыдая. Поднимает свои худенькие руки, будто хочет, чтобы я взяла его на руки.

папочка

Какая мать бьет ребенка? Какая я мать? Какая мать?

пааапочка паааапочка

Генри врывается в комнату. Папочка пришел на помощь. Где он был пять минут назад? Его руки забиты бумажными пакетами, я даже не могу сосчитать, сколько, но все они падают на пол, как только он видит плачущего мальчика. В его движениях что-то инстинктивное, когда он подхватывает ребенка, будто действует на уровне, более животном, чем человеческом. Первобытный отец. Мой взгляд скользит к пакетам, теперь валяющимся на полу. McDonald’s. Burger King. Hardee’s. Генри, должно быть, заехал в каждую закусочную по дороге. Я никогда не видела такого количества фастфуда.

Но это не все. Я замечаю пакет из Dollar General, набитый рулонами креповой бумаги. Картонные колпаки для вечеринок. Даже гирлянда из разноцветных букв.

Я могу разобрать только слово РОЖДЕНИЕ.

Это для мальчика. Все для него. Генри, должно быть, хотел устроить ему вечеринку по возвращении домой.

День рождения для его сына.

— Что случилось? — спрашивает Генри. Непонятно, к кому именно.

— Я... — начинаю я. — Он... он просто...

— Все в порядке, — Генри уносит мальчика в ванную. Я слышу, как он успокаивает его. — Теперь все будет хорошо. Я здесь...

Я остаюсь в гостиной одна с телом Лиззи. Густая красная пена медленно вытекает из ее рта, даже через дыру в затылке, где хвост краба пронзил ее.

Здесь так жарко. Так душно. Воздух обволакивает горло, легкие.

Где Генри? Что они делают в ванной? Что так долго?

Я замечаю на полу неуклюжий Nokia, наполовину заваленный пакетом от Burger King.

Мой телефон. Генри все это время держал его.

Я ползу по полу, чтобы достать его. Поднимаю. Почему у Генри был мой телефон? Палец уже готов набрать номер, но я колеблюсь. Кому я позвоню? Кто остался? Кто мне теперь поможет?

Просто покончи с этим. Полиция поймет. Ты должна попытаться объяснить. Это не моя вина. Ни в чем не моя вина. Это Генри. Это мальчик. Это...

Скайлер

9...

Скайлер сделал это.

1...

Это был...

Генри выхватывает телефон у меня из рук, не дав закончить набор, и засовывает его в карман.

Генри просто...

Он...

Теперь Генри опускается передо мной на колени, его впалые глаза смотрят на меня. Он что-то говорит, но я не слышу слов. Сначала. Я все еще смотрю на красную пену, сочащуюся из шеи Лиззи и впитывающуюся в ковер.

— Мэди? Мэди.

Генри щелкает пальцами перед моим лицом. Я слежу за звуком, возвращаясь к его лицу.

— Все в порядке, — говорит он. — Я разберусь с этим, но нам нужно держать это в тайне. Никаких звонков, ясно? Пока я не пойму, что делать дальше.

Я не понимаю. Между нами . — Почему ты оставил меня?

— Мэди, слушай, — говорит он. — Это был несчастный случай, ясно? Просто несчастный случай.

— Несчастный случай, — повторяю я. Позволяю слову застрять в голове. Несчастный случай. Несчастный случай. Это мог быть несчастный случай, да? Они случаются. Особенно с детьми. Дети не понимают своих действий, что их движения могут иметь последствия.

Несчастный случай. Скайлер мог просто бежать к Лиззи, чтобы обнять ее. Или поиграть.

Ку-ку.

Прямо перед тем, как пронзить ее затылок.

Пропороть.

Несчастный случай. Вот и все. Просто несчастный случай, случай, случай. Лиззи кричала. Угрожала мне. — Он защищал меня, — слышу я собственный голос. — Он просто хотел защитить свою...

мамочку

Все, чего он хотел, — чтобы эта женщина перестала кричать на меня, а я ударила его. Причинила боль.

Несчастный случай.

— Я... я не хотела...

— Я разберусь с этим, — говорит Генри. — Тебе просто нужно остаться здесь со Скайлером, пока я...

— Нет, нет, неееет... — Как только стон вырывается из меня, я не могу его остановить. Я не хочу оставаться наедине с этим... этим... чем бы он ни был. Пожалуйста, не оставляй меня с ним. Пожалуйста, я не могу, я НЕ МОГУ—

Генри хватает меня за плечи и трясет так сильно, что шея чуть не ломается. — Слушай меня, Мэди. Слушай. Ты должна это сделать, ясно? Если ты не сделаешь, они заберут его...

Пожалуйста, не оставляй меня, пожалуйста, не оставляй меня, пожалуйста—

— Мы пройдем через это, — говорит он. — Ты просто должна довериться мне, ясно?

— Куда ты идешь?

— К реке. — Он не заканчивает мысль. Не нужно. — Тебе просто нужно остаться здесь и присматривать за Скайлером, а потом мы решим, что...

— Это не Скайлер. — Не знаю, откуда берется этот внезапный прилив сил, но я выдавливаю слова, выпуская их из головы, где они копились с прошлой ночи.

— Да, это он, — без колебаний отвечает Генри. — Мы вернули его.

— Ты... ты похитил его.

Он замирает. Смотрит на меня. Выглядит раненым. — Ты правда так думаешь?

— Это... не твой сын.

— Он наш. Все это время мы... все наши мысли, наши чувства — они вернули его.

Я отступаю. — Что ты пытаешься мне сказать?

Генри вздыхает. — Правду.

— Что он такое? — Я чувствую, что вот-вот развалюсь на миллион кусочков. — Что такое Скайлер?

Генри смотрит мне в глаза и не отводит взгляд.

– Он - пилер.

(Примечание переводчика: The peeler - линяющий краб, краб перед линькой. Его панцирь становится мягким, и он готовится его сбрасывать. Мягкотелые линяющие крабы - популярный деликатес на Американском Юге, где их специально для этого разводят. Помимо этого, линяющие крабы - хорошая приманка для рыбы. А еще в этот период своей жизни они активно пожирают друг друга.)

ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. НОВОРОЖДЕННЫЙ