Что мне делать без тебя?

– Карен, - еле слышно сказала Олеся, - ну как же так, Карен... Ты говоришь, что неизвестно, от кого ребенок. Как же Левон...
– и она запнулась, окончательно смешавшись.

Муж положил голову ей на колени.

– Послушай, Леся... Я очень люблю своего единственного брата, хотя он недотепа и останется таким навсегда. Но больше всего на свете я люблю тебя. И я не могу позволить, чтобы даже из-за моего брата страдала ты. Мне уже достаточно твоих страданий. Чтобы защитить тебя от них, я пожертвую чем угодно, - он помолчал.
– Даже Левоном. Поэтому он не должен ничего знать, и он женится на Полине, и у них - запомни, именно у них!
– родится ребенок. Внуши это, пожалуйста, Поле, обмани ее. Но если ты сейчас начнешь мучиться из-за неудавшейся жизни Полины, я окончательно озверею. Это ложь во спасение, и к ней необходимо прибегнуть, чтобы сохранить нашу жизнь.

– Карен поднял голову и пристально посмотрел на жену. Он, как всегда, был предельно честен.
– Ты поняла меня? Полина никакая, прости меня, но я ошибся, и она выросла совсем бесцветной. А вот ты - какая-то, и даже очень какая! Но Левону нужна именно Полина, а мне - ты. Наш сценарий нельзя ни исправить, ни переписать заново. Поэтому попробуем изменить их странички, пока они пишутся. По крайней мере, там еще много пустот.

– А у нас их, значит, больше нет?
– слабо улыбнулась Олеся.
– Все кончено? Мы с тобой поставили последнюю точку?

Муж уткнулся носом в ее волосы и подышал в маленькое ухо.

– Никогда не думай о точке, Леся, - глуховато сказал он.
– Думай только про запятую. В крайнем случае, про многоточие. Это мой любимый знак препинания. Он оставляет свободу действию и фантазии. А теперь, пожалуйста, поцелуй меня, иначе мне тоже станет плохо, как Полине. У тебя отвратительные духи. Посуду я уберу позднее.

Разом обрушилась тишина...

Левон чувствовал себя счастливым. У него было все, о чем только можно мечтать: преданные заботливые родители, любящий старший брат, деньги, учеба, а теперь и любимая женщина. Что еще нужно человеку? Медлительная, заторможенная Полина подходила Левону как нельзя лучше. Снова Карен оказался полностью прав: Левон не искал никого другого. Только Полина с ее вялой походкой манекенщицы и размытой улыбкой. Только ее равнодушные ладошки, ее небрежные, рассеянные фразы и движения, ее модные, но постоянно мятые туалеты. Сколько ни билась над этим Олеся, ничего поделать не смогла: Полина, улыбаясь, продолжала одеваться кое-как, наспех. Иногда она застывала перед зеркалом с тушью в руках, забывая о том, что хотела накрасить ресницы. Задумавшись о чем-то своем, она сидела до тех пор, пока кто-нибудь или что-нибудь, например, телефонный звонок, не выводил ее из состояния глубокой задумчивости. Если рядом была мать, она попросту встряхивала Полину за плечи и говорила привычное:

– Полька, очнись!

Левон в подобных случаях заглядывал в глаза и гладил по голове:

– Полина, ты меня слышишь? Услышь меня, пожалуйста!

Полина улыбалась и опускала застывшую руку. "Нужно, наконец, докраситься", - думала она и застывала снова. Так могло продолжаться до бесконечности.

Карен попросил Левона заехать к нему вечером и решительно отправил Олесю из дома.

– Пойди погуляй, или зайди к Полине, или навести отца, в общем, делай что хочешь. Но часа два на глаза не показывайся. Накормить ты нас все равно не в состоянии, а говорить с Левоном буду я сам.

Олеся послушно кивнула и уехала в Нескучный сад - почему-то Мэри любила его больше всего в Москве и когда-то именно там назначала все свои свидания.

Левон был рад увидеться с братом, тем более наедине. Карен с улыбкой рассматривал Левона: совсем взрослый, собирается стать по примеру отца журналистом. Ему так проще и спокойнее.

– Как там родители? Я давно их не видел.

– Ты бы заехал, - осторожно попросил брат.
– Они скучают без тебя. Но в общем все хорошо.

– Да, в самое ближайшее время, - кивнул Карен.
– А как развиваются твои отношения с Полиной?

Бесхитростный Левон расплылся в доверчивой улыбке.

– Тоже все хорошо. Поля такая умница...

Карен усмехнулся: умница была штучкой что надо.

– Я рад за тебя. Но, видишь ли, есть одно осложнение, о котором она пока не решается тебе сказать...

– Что-то случилось?
– встревожился Левон.
– Очень плохое?

– Да нет, ничего страшного. Просто она еще слишком молодая и неопытная. И Олеся случайно кое о чем догадалась. Полина беременна, Лев, и хочет оставить ребенка.

Брат посмотрел на Карена в изумлении. "Какое он еще все-таки дитя, - с нежностью подумал Карен.
– И останется таким навсегда".

– Ты понял меня, Лев? У вас будет ребенок! Поля не решается сама сообщить тебе об этом. Что ты думаешь делать?

Левон покраснел и отвел глаза.

– Я думаю так же, как она. Мы все равно собираемся пожениться, так что это очень хорошо...
– Он опять взглянул на брата.
– Это очень хорошо, Карен. А Поля - она правда маленькая и глупая.

Глаза Левона стали задумчиво-нежными. Карен с грустью наблюдал за ним. Как легко и быстро все уладилось! Да, с простодушным бесхарактерным братом у Карена никогда не будет особых проблем.

– Полина плохо себя чувствует, - сказал Карен.
– У нее тяжелый токсикоз. Ты будь с ней бережнее и ласковее. Надеюсь, все скоро пройдет.

Левон вновь забеспокоился.

– Это так трудно? До самого конца?

Карен засмеялся и подвинулся к брату поближе.

– Это трудно до самого конца! Если ты берешь на себя ответственность за судьбу женщины, это невероятно трудно отныне и навеки! Но иначе невозможно: только ты сам должен с ходу, рывком поднять предназначенную тебе тяжесть и легко, не показывая вида, нести ее всю жизнь. Не дели ее ни с кем никогда. И, самое главное, не дели ее со своей женой! Она должна быть всегда свободна от любого груза!

Брат смотрел очень внимательно и кивал. Вряд ли он до конца понимал простую и необходимую истину.

– А что мне сказать Полине?

– Дурачок! Скажи ей, что ты все узнал от меня и топай оформить документик. Впрочем, туда ты возьмешь с собой меня, иначе у тебя опять возникнут какие-нибудь осложнения. Скоро придет Олеся, она очень беспокоится за Полину, и мы объясним ей, что все в порядке.

– Конечно, - обрадованно кивнул Левон.

Он был чрезвычайно доволен, что его будущая судьба оказалась так быстро и удивительно хорошо улажена руками брата.

"Господи, помоги мне!" - шепнула Олеся, торопливо перекрестилась и открыла входную дверь. Братья сидели рядом и мирно беседовали.

– А-а, ты пришла!
– без всякого энтузиазма встретил ее муж.
– Немедленно убери куда-нибудь подальше свои большие глаза. У нас все чудесно! Неужели ты сомневалась?

Олеся без сил опустилась на диван. Разве можно сомневаться в Карене? Он улыбался насмешливо и пренебрежительно, покачивая ногой. В его нехорошей усмешке сквозило откровенное презрение к самому себе. Он принес в жертву этой женщине всего себя без остатка, а сегодня - даже больше, чем себя. Он сознательно отдал ей жизнь своего единственного любимого брата.

Отныне и навеки.

15

Ашот Джангиров раньше сына заметил, что Олеся устала. Он верно угадал и понял ее тяжелое состояние, поправить которое теперь уже было невозможно. Его внутреннее сопротивление выбору Карена, обида за неудачный, неравный, как ему казалось, брак - все кануло в прошлое. Ашот давно примирился со свершившимся, тем более, что был не властен ничего изменить. Отныне он полностью разделял заботы и трудности старшего сына, в круг которых оказался против своей воли вовлеченным и Левон. Олеся опять погрузилась в прежнюю задумчивость. Ее мучила судьба Полины, складывающаяся далеко не лучшим образом. Ашот решил подождать, пока Карен разберется в ситуации. Ждать долго не пришлось: тонкость видения никогда не изменяла старшим Джангировым.