Что мне делать без тебя?

– Следовательно, ты не знаешь. Пойдем дальше. Она собирается за него замуж?

– Нет, замуж она не хочет.

– Ну, моя дорогая девочка, ты просто зарвалась! Чего ты тогда мечешься? Замуж она не хочет, парень обыкновенный... Поспит она с ним и успокоится. Объясни мне, в конце концов, почему ты так терзаешься? Или ты мечтала сохранить на всю жизнь ее девственность? Это грезы. В чем здесь проблема? Вот если бы тебя беспокоило отсутствие у нее всякого интереса к мужчинам - тогда совсем другое дело.

Олеся была в замешательстве. Отец, как всегда, расставил все точки над "и", разом зачеркнув ее тревоги. Глеб насмешливо и ласково наблюдал за дочерью из-под очков.

– А что предлагает тебе Карен?

– Он считает, что неплохо пригласить Стаса к нам...

– Разумно, - кивнул поэт.
– Давай так и поступим. Меня ты тоже приглашаешь?

– Да, Карен так считает...

– Большое ему спасибо!
– иронически поклонился Глеб.
– Очень неглупый юноша. А что считаешь по этому поводу ты?

– Я уже вообще больше ничего не считаю!
– снова взбеленилась Олеся.
– Ты окончательно меня заморочил, и я отказываюсь что-либо понимать.

– Тогда выбери день и время. Думаю, всех устроит пятница, часов семь. Передай Полине привет и скажи, что я очень скучаю без нее. И низкий поклон Карену. Он у тебя, кажется, чрезвычайно преуспевает по службе?

– Кажется, - буркнула Олеся.
– Отдался какой-то фирме. Я не вникаю в его служебные дела. На жизнь нам вполне хватает.

– Вот здесь ты молодец!
– похвалил отец.
– Всегда бы так: не вникай - и дело с концом!

– Легко тебе говорить, папа!
– раздраженно сказала Олеся.
– Ты бы лучше поговорил с Полиной.

– Да о чем?
– вновь удивился поэт.
– Девочка даже не влюблена, простейшая физиология, самый примитивный случай... Она и так у тебя ничем особым не занята, ну пусть изображает хотя бы страсть. Все же занятие! И не такое уж неинтересное, ты не находишь? Неужели тебе надоел твой юный и прекрасный муж?

Олеся поняла, что обсудить с отцом ничего не удастся.

– Ладно, мы договорились, в пятницу, в семь, - скороговоркой пробормотала она.
– Не забудь. Если что-нибудь изменится, я позвоню.

Олеся нервничала. Ее взвинченность подогревалась безупречным, нарочитым спокойствием Карена и шутками Глеба. Они оба издевались над ее тревогами и страхами, обесценивая их своей иронией и превращая в ложные, несущественные. Ну, конечно, они были полностью правы: Олеся драматизировала события, но сейчас она чувствовала, что теряет Полину навсегда, и это подстегивало, заставляло торопиться и совершать необдуманные бессмысленные поступки. Вот когда она до конца осознала чувства Джангировых по отношению к ней и Карену, те чувства, которые она так справедливо осудила, не умея понять, те, с которыми они не смогли совладать когда-то и с которыми она не в состоянии была справиться теперь. Проклятый, вновь смыкающийся круг! Как могла она бороться с этим неумолимым, жестким, четко спланированным и логически выверенным течением жизни, как могла устоять перед ним - маленькая, слабая, бестолковая? И почему вдруг именно сейчас она так жадно, исступленно схватилась за Полину? Сознавала, что уходят годы, ничего не оставляя взамен? Ощущала близость новых потерь и панически боялась их? Вот! Отгадка, кажется, найдена. Она боится потерять Карена... Он молод, беспечен, эгоистичен и только бесстрастно свистит, покачиваясь на носках. Он уверенно шагает вперед, не оглядываясь и не останавливаясь ни перед чем. Его шаг - шаг победителя. Везде и во всем. И что за прихоть, что за детский каприз - на ходу прихватить с собой маленькую женщину с озерными глазами? И как он будет вести себя дальше - ведь ему только двадцать шесть, а ей уже под сорок... И не имеет никакого значения то, что они выглядят как ровесники. Это абсолютно ничего не значит. Карен всегда поступал и впредь будет поступать в соответствии со своими желаниями, и никто не властен что-либо изменить в его поведении. Подсознательно страшась его вполне возможного предательства, Олеся стала судорожно хвататься за дочь, не желая терять и ее тоже.

Она напряженно осмотрела стол, готовый к ужину: ничего не забыла? Скоро должны приехать Полина со Стасом и Глеб. Карен закрылся в кабинете и что-то читал. Издерганная Олеся не слышала, как он бесшумно подошел и встал сзади.

– Я думаю, - сказал он, лениво потягиваясь, - тебе давно пора бросить работу: твои деньги погоды не делают. Может, тогда ты начнешь хоть немного интересоваться домом. Надежда, правда, очень слабая...

– Мы именно в эту минуту будем обсуждать твое неуместное предложение?
– раздраженно спросила Олеся.

– А что тут обсуждать?
– флегматично пожал плечами Карен.
– Тут абсолютно все ясно. Не вижу никакой проблемы.

– Зато я вижу! Кроме того, ты, по своему обыкновению, пришел не вовремя. В твоем духе как раз сейчас предложить лечь в постель!

– Это совсем неплохо, - Карен уставился на нее неподвижным взором.
– Думаешь, не успеем?

– Думаю, ты никогда не уймешься, - с трудом удержалась от смеха Олеся.

Ну что можно поделать с ним, не меняющимся темноглазым мальчишкой, упрямо мокнущим под дождем возле ее дома?

– Кажется, обстановку разрядили, - удовлетворенно заметил Карен и опустился в кресло.
– Если они не явятся сию минуту, я съем все без остатка вместе с салфетками. Ты меня моришь голодом с полудня.

– Не сочиняй!
– возмутилась Олеся.
– Ты без конца жевал дрянные чипсы и что-то там еще из пакета!

– Конечно, из пакета. И, безусловно, дрянные. Я всю жизнь ем у тебя что-то мерзкое из пакета. А мечтаю - из тарелки! Разумеется, это замечательно - ходить в рестораны с такой неподражаемой женщиной, как ты, но все же не менее прекрасно ужинать с ней вдвоем дома. Я не люблю, когда моя личная жизнь проходит на людях! И мне сильно не нравится, когда на тебя смотрят! А там на тебя почему-то все время смотрят! В этом смысле дома значительно безопаснее и спокойнее. Однако я отвлекся. Почему я не вижу четко составленного тобой плана беседы? Вопрос - ответ, вопрос - ответ, твой монолог, наш диалог, стихи Глеба... Я думал, ты лучше подготовилась к встрече.

Олеся махнула рукой.

– Не смейся! Я действительно не знаю, о чем говорить.

– А зачем говорить?
– невозмутимо спросил Карен.
– Пускай они говорят, а ты молчи. Только, умоляю, не бросай на меня трагические взгляды, это порой бывает сложно пережить, я начинаю пугаться и судорожно соображать, что от меня немедленно требуется. Я открою.

И он встал, услышав звонок. Приехал Глеб со своей неизменной тростью. Он вручил Олесе два букета - для нее и для Полины - и огромный сверток.

– Ты поразительно галантен! Вдобавок и цветы, - Олеся подозрительно осмотрела отца.
– Очередное свидание, что ли, сорвалось? И ты остался с цветами и с носом?

– Не проявляй сообразительность, - нежно посоветовал Глеб.
– У тебя все равно ничего не получится. Детей еще нет?

– Как видишь, - вздохнула Олеся.
– Полина никогда не приходит вовремя.

– Это хорошо характеризует будущую женщину, - порадовался, усаживаясь, Глеб.- Девочка, неужели ты наконец научилась готовить?
– воскликнул он, с изумлением оглядывая стол.

– Вы что, сговорились?
– крикнула Олеся.
– Пригласила на время кухарку, самый примитивный выход! Устраивает?

Глеб успокоительно кивнул.

– Вот теперь все сразу встало на свои места, а то я слишком удивился. Карен, как можно выносить ее столько лет? Признаюсь, я смутно понимаю.

– Притерпелся, - лаконично ответил Карен и грустно вздохнул, скосив глаза на Олесю.
– А куда денешься?

– Деваться некуда, - охотно согласился с ним Глеб.
– От нее вообще нельзя никуда деться.