Что мне делать без тебя?
Шрифт:
– То есть?
– не понял он.
– Ты не хочешь со мной разговаривать?
– О чем с тобой можно разговаривать?
– безразлично спросила Поля.
– С тобой можно только развлекаться.
– Тебе этого мало?
– запальчиво спросил оскорбленный в своих чувствах теннисист.
Полина посмотрела с беспредельным удивлением.
– Этого каждому мало, - объяснила она, как ребенку.
– Нужно кое-что еще, но ты, видно, ничего подобного не понимаешь.
Быстро зашедшие в тупик отношения, тем не менее, продолжались. Полина вообще оказалась неспособной начать что-либо самостоятельно
Двигалась Полина заторможенно, вяло, профессионально отработанной походкой манекенщицы - память о Мэри. Рассеянная, блуждающая, размытая улыбка постоянно бродила по ее лицу, не затрагивая глаз и ничего не выражая. Мимикой она не владела, редко использовала слух и зрение, еще реже обращалась к остальным чувствам и предпочитала одно лишь ей ведомое шестое. Полина не интересовалась ни учебой, ни работой, ни своей будущей профессией. Ее не волновало, чем она будет заниматься: не все ли равно? Она безмятежно играла целыми днями в теннис. Все качества матери были в ней гипертрофированы и доведены до предела. Казалось, еще чуть-чуть - и они перейдут границу допустимого. Что произойдет тогда, Олеся думать боялась. Ее тихая, незаметная, не доставляющая в детстве ни забот, ни хлопот девочка...
Олеся уступила настойчивому требованию Карена и отделила Полину. Стоило также принять его второй совет и пригласить теннисиста в дом. Олеся решила поговорить с отцом, которого в последнее время видела редко. Глеб очень ей обрадовался.
– Девочка моя, - ласково сказал он, внимательно глядя из-под очков, - я так давно не сидел с тобой рядом! Ты бы хоть иногда снисходила до отца и забегала к нему на полчасика.
– Я постараюсь, - Олеся почувствовала себя виноватой.
– Мне нужно поговорить с тобой о Полине.
Глеб досадливо поморщился.
– Я люблю Полину, моя девочка, но не люблю о ней беседовать. Это больная тема. Ну раз уж ты приехала, давай попробуем.
– Отец подвинул Олесе блюдо с фруктами. Юрате в доме давно не было видно, и Олесю такое положение дел устраивало.
– Так что же происходит с Полиной? Ты восхитительно выглядишь! Видимо, отсчет твоих лет странным образом двинулся в обратную сторону.
Олеся отмахнулась. Сейчас ей не до комплиментов.
– Полина выросла!
– торжественным тоном сообщила она.
– Да что ты говоришь?! Какое удивительное открытие!
– Глеб сдвинул на нос очки.
– И как давно ты это обнаружила?
Олеся возмутилась.
– Перестань смеяться, папа! Ты на редкость похож на Карена: там один, здесь другой! Вы оба мне смертельно надоели!
– Подобная проблема решается очень просто, - объяснил поэт.
– Надоевшие вещи выбрасывают! Сначала одну, потом другую.
– Ну, хватит!
– закричала Олеся.
– С вами просто невозможно разговаривать! Полина спуталась с тренером по теннису, и я не знаю, что делать!
Глеб удивился по-настоящему.
– А почему тебе всегда хочется немедленно вмешаться? На мой взгляд, это лишнее. Посиди спокойно, позанимайся собой и своими делами. Пусть он ее немного потренирует без тебя.
– Ты считаешь, что дочерью интересоваться не нужно?
– запальчиво спросила Олеся.
Его дурацкие остроты
доводили ее до неистовства.– Видишь ли, моя девочка, ты и сама точно так же когда-то считала, - вполне резонно заметил Глеб.
– И напрасно ты пересмотрела свою точку зрения. Как раз та была правильной.
– Карен тоже говорит, что вмешиваться не стоит, - мрачно буркнула Олеся.
– Ну, если даже Карен так говорит, я просто тебя не понимаю!
– отец развел руками.
– Купи себе новое платье! Если хочешь, я могу тебе его подарить.
– Я ничего не хочу!
– крикнула Олеся.
– Все только смеются! Ты сам прекрасно знаешь, что Полина ни о чем не рассуждает!
– Но ведь и ты тоже, - спокойно возразил Глеб.
– Но я старался не лезть в твои дела.
– Ты плохо старался и очень даже возникал, забыл?
– уличила его Олеся.
– Но ты - это ты, а я - совсем другое дело! Каждый человек индивидуален!
– Жизнь, как я вижу, тебя ничему не научила!
– философски заметил Витковский, покачав головой.
– Ты по-прежнему пользуешься расхожими истинами и банальными аксиомами. Что такое твоя пресловутая индивидуальность? В сущности, ничего. Чувства и желания у всех одни и те же: каждый хочет есть, спать, любить, общаться, зарабатывать деньги, каждый хочет быть в тепле, мире, уюте и не болеть. Какая тут индивидуальность? Где она, покажи мне ее, если я сам никак не могу разглядеть!
– Ты все вечно упрощаешь и опошляешь! Человек выше своих потребностей!
– Какая чепуха!
– поморщился Глеб.
– А ты все постоянно усложняешь, моя девочка! Посмотри хоть один раз вокруг: ты сама действительно выше элементарных физиологических потребностей твоего Карена, а когда-то - Валерия? Сильно ты сумела над ними подняться, дорогая? И над своим желанием хлебнуть вина тоже. Надеюсь, все-таки бывшего... Или ты можешь не спать, не носить свои разноцветные тряпки и бусы? Что ты рассказываешь мне сказки? Какие еще могут быть проблемы у Полины в шестнадцать лет, кроме как трахнуться с мужиком, предварительно выпив? Вспомни, в конце концов, историю с Джангировыми. Неужели тебя и впрямь ничему не научила жизнь?
Отец смотрел неодобрительно и удивленно. Олеся покраснела и прикусила губу.
– Но Полина больна...
– Можно подумать, что ты нет! Большим психическим здоровьем нужно обладать, чтобы связаться с пятнадцатилетним мальчишкой!
– Папа, ты снова об одном и том же! Когда это кончится наконец?
– в отчаянии прошептала Олеся.
– Мы никак не можем найти с тобой общего языка. Все давно уже в прошлом...
– Ты имеешь в виду, что ему не пятнадцать лет?
– прищурился Витковский.
– Справедливо, но и тебе тоже не двадцать семь...
– Нет, с тобой просто невозможно разговаривать!
– Олеся вскочила.
– Больше ты меня здесь не увидишь!
Глеб встал и спокойно усадил ее на место.
– Выпей водички и успокойся! Давай начнем все сначала: значит, у Полины есть поклонник, который тебя по какой-то причине не устраивает. По какой?
Олеся заметалась в поисках ответа. Действительно, почему ей не нравится Стас? Оказывается, она даже не анализировала свое отношение к теннисисту. Отец внимательно посмотрел на нее.