Чтоб знали! Избранное

Я встаю, поскольку зад у неё от сгибания над Тимом поднялся высоко, и сладостно вхожу в её анальные недра. Только бы Тим продержался до её оргазма. Я же больно щипал себя за мошонку, чтобы самому не кончить слишком быстро. И вот Дженнифер издаёт свой ошеломлённый возглас перед оргазмом и стонет в судорогах, отчего я немедля изливаюсь. Но Тим и не думает кончать. Мой скукожившийся хуй уж вытолкнут сфинктером, а Тим, судя по всему, крепок и твёрд. Дженнифер пошла по второму заходу. Я впервые наблюдал со стороны, как она совершает свои любимые движения: поскачет несколько раз, а потом пара елозящих движений из стороны в сторону и снова вскачь. Как обычно, она кончает второй раз значительно быстрее.

Потом она отрывается от рта Тима, но не слезает с него. Оборачивается ко мне и спрашивает:

– Как ты там поживаешь?

– Прекрасно, а ты?

– Ты что, не видишь? – улыбается она и опять принимается скакать, потом призывно склоняется, уставясь на меня своим задом. Во мне снова зашевелилось, выпрямилось, утвердилось, и я погрузился в зовущую заднюю глубину.

Вдруг Дженнифер прекратила движения и спросила меня:

– А ты не хочешь с ним поменяться местами?

Тима она даже не спросила, хочет ли он, и по имени не назвала, что меня порадовало – использует его хуй, и на здоровье, а самого знать не желает – меня любит.

Тим послушно вылез из-под неё, а я лёг под Дженнифер. Хуй у Тима был раза в два больше моего. Но я не чувствовал себя от этого хуже, наоборот, радовался, что ни Дженнифер, ни Тим не будут разочарованы в моём предприятии. И я своё получал сполна.

– Тим, тебе надо в порнофильмах сниматься, – сказал я, чувствуя через тонкую перегородку, как он проник в Дженнифер.

А Дженнифер, взбодрённая новизной ощущений от нашего перемещения, поскакала на мне. Пизда была такая жидкая, будто бы Тим вылил туда ведро спермы. Дженнифер приостановилась. «Слишком мокро», – извиняющимся голосом сказала она, осторожно, чтобы не выпустить из зада Тима, снялась с меня, промокнула пизду простынёй, и снова села на меня. А Тим даже не приостановился, продолжал шуровать в заду, как заводной.

Пока Дженнифер подтиралась, я сказал:

– Ну, ты, Тим, и затопил нашу девочку.

На что Тим, тяжело дыша, сказал:

– А я не кончал.

«Значит, Дженнифер настолько возбудилась, что это из неё так потекло», – подумал я, но тут же почувствовал запах менструальной крови. Я посмотрел на часы – точно 19 часов 22 минуты – время двадцать седьмого дня, когда у неё начинался цикл.

– А ты вообще-то кончаешь? – спросил я Тима, чувствуя, что Дженнифер, несмотря на приближение к новому оргазму, прислушалась и насторожилась.

– Я не могу кончить внутри. Мне надо, чтобы женщина меня дрочила рукой.

От этого признания Дженнифер тотчас кончила, а я кончил от её конца. Я вылез из-под Дженнифер и снова сел наблюдать.

Тим продолжал работать, и его пот капал на спину Дженнифер. Она устало легла на живот и сказала:

– Давай отдохнём, а то мне уже становится больно.

Но Тим навалился на неё всем телом и не останавливался. В первом порыве мне захотелось помочь ей и оттащить его от Дженнифер, но в то же время я испытывал наслаждение от этого зрелища.

– Давай я тебя подрочу, – взмолилась Дженнифер и стала просить меня, чтобы я ей помог избавиться от хуя Тима.

– Хватит, Тим, вытаскивай, – сказал я грозным голосом.

– Хорошо, только если ты вернёшь мне деньги, а она додрочит меня, – ответил мне Тим.

– Ладно, я отдам тебе деньги, – согласился я, торговаться было неуместно и драться с ним – ещё неуместней.

Тим вытащил хуй. Дженнифер повернулась на спину.

– Какие деньги? – спросила она меня.

– Я тебе потом объясню, – сказал я. – Додрочи ему.

Дженнифер взяла его хуй в руку и стала делать дело.

Тим сказал Дженнифер:

– Сядь на меня, ко мне спиной, я должен смотреть тебе в жопу, пока ты мне дрочишь.

Дженнифер повиновалась. Тим кончил быстро, и Дженнифер проглотила его семя, стараясь не касаться члена губами и языком – всё-таки брезговала, что он побывал у неё в заду. Но она никогда не могла позволить семени пролиться и пропасть.

Тим сразу стал одеваться. Мне пришлось вернуть ему деньги. Он аккуратно сложил их и всунул в кошелёк.

– Что это за деньги? – спросила Дженнифер, когда Тим поспешно ушёл к жене.

– Я хотел, чтобы он заплатил тебе за полученное удовольствие. Но нужно было тебя спасать от его хуя. Финансовая помощь не удалась.

– Если бы я знала, я бы постаралась потерпеть… Спасибо тебе за… всё. Это было прекрасно, – сказала Дженнифер и поцеловала меня. У неё изо рта пахло спермой Тима.

Дженнифер прошлась по комнате и подобрала четыре скомканные долларовые бумажки. Мы давно собирались посмотреть «Касабланку» [14] – этот фильм снова пошёл в одном из кинотеатров. Я добавил денег, и мы успели на последний сеанс.

14

Знаменитый американский фильм о романтической любви.

Циркачи

В начале XX века цирк был сборищем всевозможных уродцев. Конечно, они разбавлялись жонглёрами, канатоходцами, животными с их дрессировщиками. Но был один цирк, который специализировался исключительно на людях, которым после смерти всем была обеспечена кунсткамера.

Там были карлики, что казались вполне нормальными по сравнению с их прочими коллегами. Однако размер их половых органов был соизмерим с размером соответствующих органов нормальных мужчин, а потому у многих карликов кончик члена достигал подбородка, и они, нежно склонив голову, могли ублажать себя без помощи карлиц, а те к тому же сторонились своих непропорционально развитых мужчин, грозящих им сквозной раной. Впрочем, не все карлицы были так пугливы. Мужчины же карлики пользовались большой популярностью среди нормальных женщин, ибо женщины придумали держать их у себя под платьями, чтобы те могли быть в нужном месте, оставаясь незамеченными.

В том же цирке выступал мужчина с крокодильей кожей, которую отрезали частями то с одного участка тела, то с другого и использовали для изготовления женских сумочек. Кожа на теле этого человеко-крокодила зарастала с удивительной быстротой, и на глазах у изумлённой публики отрезался очередной кусок и торжественно препровождался к дубильщику.

Была в цирке и шпагоглотательница, которая заглатывала шпагу так глубоко, что её кончик вылезал либо из влагалища, либо из заднего прохода, в зависимости от того, как заказывала публика. Однажды она выполнила смертельный номер: кончик заглотанной шпаги вышел через уретру. Но каким-то только ей одной известным способом артистка осталась жива.

Другой человеческой диковинкой был дикарь из африканского племени Гум-Цум, у которого мошонка была больше, чем голова, и свисала до колен. Он подходил к первому ряду зрителей и позволял недоверчивым женщинам прикоснуться к разросшейся коже. Конечно же, только женщины из простонародья решались на такое прикосновение. Однако вскоре выяснилось, что прикосновение к его мошонке действовало на людей исцеляюще (по-видимому, сказывалось его африканское происхождение и знание местных заклинаний). Открытие это принесло цирку значительный доход, так как во время представления стали продавать дополнительные билеты на прикосновение к мошонке африканца. Немощные и слепые, убогие и всякие страждущие выстраивались в очередь. Гум-Цум излечивал мошонконаложением – он приподнимал её обеими руками и накладывал на больную часть тела страждущего. Люди тут же прозревали, обретали подвижность в онемелых членах, отбрасывали костыли.