Чудеса за третьей дверью

— Не заметил, — вежливо улыбнулся Степан, мельком подумав о русалке.

— Вы его купили?

— Я его унаследовал.

— А теперь?

— Хочу сделать там экоотель. Дом большой, мне одному столько места ни к чему.

— И содержать накладно, — понимающе кивнул архитектор.

— И это тоже.

— Когда планируете начать работы?

— Как можно скорее. Мне бы хотелось успеть к летнему сезону.

Марсель скорчил гримасу, выражавшую сомнение.

— За два месяца? Практически нереально. Даже если с документами не будет проволочек, нужна первоклассная бригада, чтобы сделать всё так быстро.

— Речь пока только о главном здании, ну и о том, чтобы привести в порядок парк.

— А что есть в имении помимо главного здания?

— Три коттеджа для служащих, коровник, свинарник, птичник, мастерские. Огромный амбар под винодельню, сыроварню и прочие службы. Три теплицы, оранжерея. Пара навесов для машин и техники.

Марсель довольно кивнул.

— Солидное хозяйство. Вы уже придумали, что делать с этими постройками?

— Пока ещё нет. Может, вы что-нибудь посоветуете?

— В рамках оказанных услуг или…

— Или просто как художник.

Марсель усмехнулся, став ещё больше похожим на мушкетёра. В этой усмешке крылась готовность протянуть руку тому, кто ищет дружбы — или проткнуть рапирой того, кто ищет драки.

— Как знать. Позвольте нескромный вопрос: я так понимаю, вы обратились ко мне в первую очередь потому, что все «эксперты» оказались вам не по карману?

— Не то чтобы не по карману. Просто я хотел бы платить за услуги, а не за имя и репутацию.

Молодой человек расхохотался:

— Да уж, моя репутация определённо вам ничего не будет стоить! Ладно. Давайте адрес, завтра я к вам приеду. Найдётся у вас, где переночевать, если придётся провозиться до ночи?

— Найдётся, — Степан подумал про диваны в «берлоге», и про то, что у Дуффа, да и Руя, присутствие постороннего гостя вряд ли вызовет восторг. Но без архитекторской поддержки весь проект в любом случае был неосуществим.

— Стоимость услуг я назову на месте, при осмотре. И в любом случае с вас оплата выезда, даже если мы не сойдёмся в расценках.

— Безусловно.

— Тогда по рукам. До завтра!

— До завтра!

* * *

Жёлтый трёхдверный «Фольксваген-Гольф» четвёртого поколения задорно сигналил у въездных ворот. Когда Степан подошёл к главному входу шато, Марсель успел уже загнать машину во двор, заглушить мотор, и теперь, не спеша, рассматривал особняк.

— Впечатляет, — кивнул он хозяину. — Насколько он сохранился?

— Да в общем-то неплохо, — пожал плечами Степан. — По крайней мере, крыша не течёт. Внутри есть кое-какие перепланировки, их сделали, как я понимаю, в промежутке от пятидесятых до восьмидесятых годов. После уже ничего не менялось.

— Ну что ж, давайте посмотрим. Доброе утро, месье, — архитектор увидел вышедшего из-за угла башни рыжего кота. Кот уселся на дорожке и, окинув взглядом пришельца, принялся равнодушно вылизывать правую переднюю лапу. «Старый Али» с самого утра отправился на виноградники и попросил не беспокоить его, пока не будет готов обед.

Мужчины прошли в дом. Кот прекратил умывание, обнюхал машину чужака и трусцой направился вслед за ними.

* * *

— Действительно, отличная сохранность. Прямо-таки удивительно. Обычно заброшенные здания очень быстро подвергаются разорению вандалами. Даже удаленность от населенных мест никак не спасает, потому что чаще всего битые окна и костры, приводящие к пожарам — дело рук местных подростков. Из тех, у кого энергичности больше, чем ума, — Марсель положил себе ещё одну порцию кроличьего жаркого, и, с аппетитом принявшись за неё, заметил:

— Думаю, я вполне управлюсь со всеми делами до вечера.

«Старый Али», потянувшийся к тарелке с сырами, издал какой-то неопределённый звук — то ли крякнул, то ли кашлянул. Архитектор с удивлением посмотрел на него, но ничего не сказал.

— Как скоро можно будет передать все бумаги в мэрию? — поинтересовался Степан.

— Документы будут готовы на следующей неделе. Я позвоню, когда можно будет их забрать.

— Во что мне это обойдётся, месье Дюпон?

— Двадцать тысяч евро, — спокойно сказал Марсель, вгрызаясь в кроличью ножку. Степан, уже наученный накануне Руем и Дуффом, не моргнув глазом, ответил:

— Десять.

— Восемнадцать.

— Двенадцать.

— Пятнадцать.

— Тринадцать. Хорошее число.

Архитектор усмехнулся и кивнул. Потом поинтересовался:

— Вам точно не потребуется надзор за работами?

— Думаю, я справлюсь сам, — покачал головой Степан.

— Есть у вас рабочие?

— Есть.

— Опытные?

— Насколько мне известно, вполне.

Марсель пожал плечами.

— Вам виднее. Если после проверки эксперта вылезет какой-нибудь косяк, винить будет некого.

— Ничего. Я готов рискнуть.

— Удачи, — пожелал архитектор. — Кстати, я вспомнил, откуда мне знакомо название Буа-Кебир. Здесь когда-то затворницей жила Мадлена Соваж, модельер и художница. В довоенные годы она была звездой парижской богемы, ей прочили мировую известность. После войны мадемуазель Соваж перестала появляться на вечеринках и мероприятиях. Потом узнали, что она и вовсе уехала из Парижа. Удалённо работала с домами моды, придумывала совершенно невероятные коллекции. И писала картины — в манере ар-деко. Говорили, будто она как-то заявила, что эпоха ар-деко была пиком искусства, а последующие годы — лишь жалкой попыткой повторить шедевр. Любопытно, правда?

— Я не силён в искусстве, — Степан припомнил, что когда они сегодня осматривали дом, все остававшиеся предметы обстановки во всех комнатах были аккуратно и очень тщательно прикрыты тканью. Включая и полотна в салоне на втором этаже. То ли Руй позаботился о том, чтобы приезжий специалист не отвлекался от работы, то ли домовой просто не хотел, чтобы кто-то чужой увидел что-то из прежней жизни старого шато. — Думаете, её работы что-нибудь стоят?

— Наверняка. Найдёте какое-нибудь из её полотен — дайте знать. С удовольствием возьму его взамен гонорара, — Марсель отсалютовал собеседнику своим бокалом. «Старый Али» снова издал непонятное хрюканье.

— Извиняюсь, — пробасил голос из-под шеша. — Не в то горло попало.

* * *

— Спасибо, месье Руй, что позаботились всё накрыть.

— Пожалуйста, хозяин. Мне подумалось, так будет меньше беспокойства. Для всех.

— Вот он, наш страховочный фонд, — задумчиво произнёс Дуфф.

Они втроём стояли в салоне. Стараниями домового пыли здесь уже не было, а полотна, прежде составленные у стены, теперь были размещены по всей комнате. Из-за того, что освещение в этой части дома было отключено, Степану приходилось подсвечивать фонариком смартфона. Но даже в его свете было видно, что эти картины — работа настоящего мастера. Впрочем, человека и фейри зачаровала не манера письма или игра цвета, а сюжеты, которые выбирала мадемуазель Соваж.