Чудеса за третьей дверью

— Что это значило?

— Это значило, что я чуть не умер со страху. Хороша шуточка!

— Мы старались, — усмехнулся Дуфф. Кот шмыгнул в башню и появился со смартфоном Степана в пасти. — Видишь, даже позаботились, чтобы ты ненароком не переполошил пожарных. Надо же знать меру.

Все трое вернулись в дом. Степан занялся завтраком — и ничуть не удивился, когда вместо соли в солонке обнаружился сахар, а в сахарнице — соль. Решив, что в этот раз самое простое и быстрое будет нажарить блинчиков, он успел уже замесить тесто, когда Дуфф заметил:

— Кстати, гномы не придут.

— Ну да. С первым апреля.

— Нет. Правда не придут.

Степан отставил миску с тестом и обеспокоенно посмотрел на гоблина:

— Из-за воя?

— Что? А, нет. Сегодня же наш праздник. Это вы, люди, придумали день дураков и розыгрышей. А для нас это начало нового года. Время, когда земля окончательно пробуждается, когда зимние холода уже не в силах вернуться раньше, чем им будет положено. Просыпается лес, и эльфы начинают танцевать на полянах среди первоцветов. Сбрасывают дрёму деревья, переговариваются дриады. Звучат флейты фавнов, приглашая лесных дев в хоровод. Это замечательное время, время новой жизни, радости, надежды.

— Думаешь, где-то здесь, поблизости, остались эльфы, дриады, фавны?

— Как знать, — пожал плечами гоблин. — Вообще-то обитатели леса скрытные. Даже с нами, с теми, кто селится возле людей, они не слишком охотно поддерживают общение. Но почему бы не попытаться? — закончил он с воодушевлением. Кот согласно мяукнул.

— Вы про что?

— Отправимся в поход! Давай, жарь побольше блинчиков, а я пока займусь сыром, ветчиной и всем прочим. Прогуляемся по окрестностям и посмотрим, не застанем ли мы где-нибудь весенние хороводы. Или хотя бы вытоптанные после них полянки.

— А как же те, что выли за рекой?

— Праздник весны, — наставительно произнёс гоблин, — это время добрых духов. До следующего новолуния нам нечего бояться. Кстати, может быть, заодно узнаем что-то о тех, кто выл. Шанс мизерный, но мы ведь ничего не теряем.

— А гномы точно не придут? — Степан с сомнением посмотрел в окно. — Нехорошо, если мы уйдём, а они явятся на стройку и останутся без еды. Уговор есть уговор.

— Точно. Ни сегодня, ни завтра их можно не ждать. Ни один фейри не станет работать в это священное для нас время.

* * *

— Эй, рыбак! — весело позвал Дуфф. Степан обернулся.

— Проверь-ка свою куртку, — посоветовал гоблин. Человек снял рюкзак, стянул куртку — и обнаружил, что кто-то приклеил на спину вырезанную из бумаги и раскрашенную рыбку.

— Твоя работа? — поинтересовался он у Дуффа.

— Нет. Честное слово!

Оба посмотрели на кота. Тот в широченной улыбке продемонстрировал клыки, а потом указал лапой на гоблина.

— Ну-ка, повернись, — попросил Степан. На спине Дуффа тоже обнаружилась бумажная рыбка. Кот довольно зашипел.

— И когда успел, хитрюга! — беззлобно прокомментировал гоблин, снимая рыбку.

— Я так понимаю, мы должны были в таком виде гулять весь день? — поинтересовался Степан. Кот кивнул.

— Интересно, а почему именно рыбка?

— Есть такая легенда, что то ли какой-то король, то ли римский папа, решил перенести празднование нового года с первого апреля на первое января. К праздничному столу подали, среди прочих блюд, огромную рыбину. А когда наступил апрель, главный повар решил пошутить, и сделал точно такую же рыбину, но только из теста — пирог с начинкой. Папа, или король, уж не знаю, кто там развлекался с календарём, шутку оценил, и так появилась апрельская рыбка. Кстати, на неё, помимо французов, претендуют ещё и итальянцы.

Спустя примерно час они уже перебирались через реку по узенькому мостику над шлюзом Сен-Эрве.

— Да уж, надо будет поскорее заказать велосипеды, — заметил Степан. — Прогулка замечательная, но на велосипеде было бы быстрее.

— Ага, а в лесу ты бы его тащил на себе, — возразил Дуфф.

— Кстати о лесе. Чего ради Старый Али шастает в рабочий в общем-то день по лесам?

— Так ведь Старый Али шастает вместе с хозяином. И это никого не должно заботить. Может, мы подыскиваем растения для сада.

— Надо бы тебе познакомиться с последними изменениями в законодательстве. Это у себя в Кебире мы можем свободно распоряжаться дарами леса. А на общественных землях нас в два счёта прищучат, если нарушим правила.

— Например? — они теперь шагали по асфальтированной дорожке вдоль берега реки, и гоблин время от времени останавливался, высматривая что-то в подлеске, тянущемся по левую руку от них.

— Разрешённые к заготовке виды, разрешённые объёмы… Мэтр Блеро мне любезно предоставил несколько распечаток на эту тему, чтобы я получил представление, какое на самом деле сокровище — собственный лес.

— Лес действительно сокровище, — согласился Дуфф, и, сойдя с дорожки, полез прямо в чащу. — Только вы, люди, и здесь умудрились всё задушить своими бумажками. Вместо того, чтобы прижать к ногтю жадных дельцов, которые ворочают миллионами и способны свести на корню лес ради своей наживы, вы устанавливаете правила, сколько штук грибов нищий старик может собрать для себя к ужину. По-моему, это свинство.

— По-моему тоже, — согласился Степан.

* * *

Дуфф предостерегающе поднял руку, и они остановились. Сначала человек ничего не услышал, но затем где-то вдалеке, невесомый и зыбкий, как весенний ветерок, стал различим задумчивый, плачущий голос флейты. Он то чуть нарастал, то почти затихал. Степан не знал мелодии, которую играл невидимый музыкант, но за этой музыкой хотелось идти, она манила обещанием каких-то неведомых далей и давних, ещё в детстве позабытых, мечтаний. Казалось, что сам лес, проснувшийся после зимней дрёмы, расправляет могучие плечи под ласковыми лучами солнца.

Гоблин довольно кивнул и указал куда-то вправо, хотя человек не смог бы с уверенностью сказать, откуда доносится мелодия. Они постояли ещё несколько минут, пока флейта не смолкла окончательно. Но едва все трое двинулись дальше, как с противоположной стороны, глубоко в чаще, послышался рокот, в котором Степан узнал барабан. К первому почти сразу присоединился второй, потом третий, ещё и ещё, и вдруг поверх ворчливо переговаривающихся барабанов взвились высокие, даже немного писклявые, звуки.

— Волынка. И бомбарда, — пояснил Дуфф.

— А бомбарда это что?

— Что-то вроде дудочки. О, а вот и виола!

В дикую, яростную, но в то же время очень ритмичную мелодию, вплёлся новый звук, похожий на грубоватый голос простуженной скрипки.

— Ну, Руй, твой выход, — сказал гоблин, и кот скрылся в зарослях.

— Это не опасно для него? — спросил Степан.

— Нет. Лесной народ диковат, но не причинит вреда лютену. Гоблину тоже, но для такого визита мне бы следовало сначала сменить костюм. А вот тебе к ним соваться незачем.