Чума на ваши домы. Уснувший пассажир. В последнюю очередь. Заботы пятьдесят третьего. Деревянный самовар (пьянки шестьдесят девятого года)

Смирнов, сидевший справа, увидел Жоркин хутор во всей его красе. Сначала то, что видел с земли: изящную петлю Чони, красивые и сверху тоже коттеджи, аккуратные хозяйственные постройки, идеально расчерченные поля. Внезапно удивился до невозможности: помимо трех бараков у пруда за холмом в мелколесье притулились еще шесть. Вот тебе и всевидящий московский сыскарь — такое не заметить! Разозлился на себя, разозлился и на пилота, который приземлялся почти свободным падением, от чего в пустом смирновском желудке стало нехорошо.

Готовые к смертельной схватке солдатики внутренних войск с автоматами наперевес выпрыгивали из вертолета и, как обучены были, рассыпались в редкую цепь. Выпрыгнул майор, выпрыгнул Поземкин, а для генерала и секретаря райкома самый молодой из экипажа скинул на землю хилую лесенку. Генерал и секретарь райкома достойно сошли на зеленую травку. Про Смирнова забыли, но он тоже воспользовался начальнической лестницей.

Майор что-то прокричал — не слышно было из-за шума лопастей, и цепь осторожно двинулась к абсолютно безлюдной снаружи конторе.

Ужасно все это напоминало плохое военное кино. Смирнов вздохнул и пошел вслед за генералом и секретарем, которые держались от цепи в метрах шестидесяти-семидесяти.

Не дойдя до конторы метров сто пятьдесят, цепь залегла, направив автоматы на безжизненные окна. Храбрый генерал дошел до позиций цепи, остановился и громко, тренированным командирским баритоном-рычанием объявил буколической тишине:

— Мне известно, что в здании находится хорошо вооруженная преступная группа. Во избежание кровопролития предлагаю сложить оружие и сдаться. В противном случае я отдаю приказ открыть огонь на уничтожение автоматчикам и боевому расчету крупнокалиберного пулемета в вертолете.

Про крупнокалиберный соврал генерал, не было в вертолете пулемета. Но соврал сурово и убедительно.

На крыльце конторы показался полувоенный Роберт Евангелиевич Воронов с белым полотенцем в руке. Помахивал им, балбес.

— Где Лузавин? — спросил генерал.

— Здесь, — ответил Евангелиевич.

— Пусть выходит первым.

Лузавин был без оружия. Он шел, заложив руки за спину и понурив голову, как и положено поверженному главарю. Цепь поднялась и стала приближаться к зданию, приблизилась и окружила контору, сосредоточив основные силы у крыльца. По очереди сходили с крыльца опасные преступники и бросали на землю оружие: автоматы, два карабина, пистолеты. Всего преступников вместе с Лузавиным и Вороновым было одиннадцать человек. И среди них разлюбезный Ричард Арнаутов. Доскакал на лошадке, значит, от делянки.

Секретарь райкома партии Георгий Федотович подошел к Лузавину, стоявшему меж двух солдат, и гневно произнес:

— Подлец! — найдя взглядом невидимого до сих пор нигде, но под начальническим оком вдруг материализовавшегося помощника Васю, распорядился: — Партбилет! Отбери у него партбилет!

Строгий Вася подскочил к Лузавину и протянул руку — будто подаяния просил. Лузавин порылся во внутреннем кармане, вытащил блестящую, в пластиковой защитной обложке, красную книжечку и вложил ее в Васину горсть.

— И кто-то камень положил в его протянутую руку, — отчетливо произнес Смирнов.

— Что вы хотите этим сказать? — подозрительно обеспокоился Георгий Федотович.

— Я? Ничего. Это все Лермонтов. Стих, — разъяснил Смирнов.

Господи! Как фальшиво и отвратительно они ломают комедию! Перед ним, Смирновым, который все про них знает, а они знают что он знает? Перед генералом, который уже обо всем догадался? Перед солдатиками, которые ничего не понимают и понимать не хотят, — своих солдатских забот хватает? Перед бомжами, которым и светопреставление до феньки? Но — надо. Партия сказала: надо. Надо, чтобы ее авторитет был непоколебим и высок, как Спасская башня. Георгий Федотович старался на пределе сил. И Лузавин старался, и Вася, и Роберт Евангелиевич. Кривлялись, как могли. Театр купца Епишкина.

Солдаты и майор остались на Жоркином хуторе охранять преступников и ждать наземного тюремного транспорта, а руководящее ядро, и Смирнов с ним, взвилось под небеса на чудесной птичке и приземлилось в Нахте ровно через пятнадцать минут. Генерал глянул на часы и определил:

— Операция заняла всего час двадцать шесть минут.

— А сколько сейчас времени? — спросил Смирнов. Лень глянуть было на свои.

— Восемнадцать часов тридцать две минуты.

Роман уже кое-что должен был накопать. Смирнов первым выпрыгнул из вертолета и зашагал к гостинице. Недолго шел один: дробной рысью его нагнал генерал. Нагнал, посопел рассерженно носом и сообщил:

— Меня секретарь к себе звал или в райкомовскую квартиру. Не хочу. Соврал, что у нас с тобой еще масса дел. На ночь пристроишь меня?

— А ты сегодня не полетишь разве?

— Да ну их! — генерал раздраженно махнул рукой. И Смирнов представил, кто и как ждут уже сегодня с отчетом маленького милицейского генерала.

— Устрою, — пообещал Смирнов. — И водки нажремся.

— Еще как! — заверил генерал.

* * *

Казарян, надо полагать, слышавший вертолетный шум, ждал Смирнова на лавочке у входа в гостиницу с пакетом в руках.

— Почему здесь? — удивился Смирнов.

— У меня в номере незапланированные поминки, — Казарян подкинул пакет, поймал. — Все в порядке, Саня. Могу дальше действовать.

— И с фотографом порядок? — на всякий случай перепроверил Смирнов. Казарян кивнул. Тогда Смирнов спросил генерала, по-собачьи заглядывая в глаза: — Петрович, а вертолетчики твои где ночуют?

— Здесь. А завтра утром за важняком и следователем ОБХСС слетают.

— А почему завтра?

— Потому что им тоже отдохнуть хочется, — уже сердился генерал, чувствуя возможный подвох.

— Петрович, а если они сегодня Романа Суреновича в крайцентр подкинут, а завтра, как положено, и даже раньше, тебе следователей доставят?

На смирновское счастье к гостинице подходил экипаж вертолета. Генерал увидел их и — решил:

— Давай у них спросим.

— У нас, товарищ генерал? — откликнулся глазастый (видел кивок в их сторону) и ушастый (последнюю фразу слышал) командир вертолета.

— У вас, у вас, — подтвердил генерал и спросил: — Когда вам удобнее лететь в край, сегодня или завтра?

— Конечно, сегодня, товарищ генерал! Расход горючего один и тот же — два конца, а на койках в милицейском общежитии ночь проваляться — удовольствие маленькое.

— Когда сможете вылетать?

— Да хоть сейчас! — донельзя обрадовался командир.

— Добро, — принял решение генерал. — Завтра в восемь утра созвонишься с дежурным и сразу же с пассажирами сюда. А сейчас захватишь с собой народного артиста кинорежиссера Романа Суреновича. Роман Суренович, вам сколько времени понадобится, чтобы собраться?