Чума

– Просочился как-то гадёныш.

– Может, они в обход бухты идут?
– предположил Факел.

– Да у нас по всему берегу патрули, - ответил старший.
– И всё равно каждую неделю вот такого вылавливаем.

Он недовольно указал на мертвеца. Профессор присел рядом и аккуратно сцедил с мертвеца пару пробирок крови. Надеюсь, он у нас не вампир. Если что, это была шутка. Всякие там кровососы вроде графа Дракулы встречались исключительно в книжках. Надеюсь, демоны их не читали. С них ведь станется такую тварь создать и на нас натравить.

– В народе поговаривают, будто бы есть ход подземный с северного берега, - тихо сказал второй патрульный, совсем еще молодой парнишка, хотя форма его выглядела уже основательно заношенной.

Впрочем, традиция, по которой новобранец всегда поначалу получал комплект новой формы, уже канула в лету. Я ее еще застал, но уже буквально на излете, а ведь Петроград - это столица. Здесь на форму одежды "что завалялось на складе, то и носим" наверняка перешли гораздо раньше.

– Был бы ход, давно бы нашли, - одернул его старший.
– А ты не знаешь точно, так и не болтай.

– Виноват!
– отозвался парнишка, и послушно заткнулся.

Егоров, глядя на него, тоже не спешил делиться своим мнением. Впрочем, старший всё же поведал, что идея с тоннелем приходила в голову чинам повыше его подчиненного, и все подвалы в городе давным-давно прошерстили сверху донизу. Ничего не нашли.

– Я здесь закончил, - объявил профессор и отступил назад.

Две струи пламени превратили мертвое тело в кучку дымящихся головешек. Егоров аккуратно, ни разу не коснувшись их руками, собрал все ошметки в брезентовый мешок. Патруль сдавал эти мешки в крепость под роспись, затем их вывозили в море и топили на большой глубине. Раньше сожженные тела закапывали за пределами города в могильниках, но нечисть повадилась их раскапывать и закидывать останки на наши укрепления.

– Значит, есть статистика по заразителям на улицам?
– спросил профессор.

Егоров озадаченно оглянулся на старшего, потом почему-то на меня. Наверное, я из всей нашей компании выглядел самым умным. После профессора, естественно.

– В смысле, известно, сколько сжигают заразителей?
– сказал я более простыми словами.

Егоров пожал плечами. Старший патруля добавил к этому:

– Считают мешки, а сколько в них трупаков и кем они были - это, ваше высокоблагородие, никому не интересно.

Профессор раздраженно проворчал, что ему очень даже интересно и пообещал поднять этот вопрос на самом верху. Проще говоря, патрульным прибавится работы. Это они поняли и ожидаемо не обрадовались. На том мы и расстались. Они двинулись дальше по улице, а мы вернулись в госпиталь, где профессор тотчас обосновался с добытыми образцами в лаборатории.

Мы с Факелом по очереди дежурили в небольшом предбанничке, который отделял лабораторию от коридора. Не знаю, как у медиков правильно называлось это помещение. Может и никак. В шкафу хранились ведра и тряпки, а единственная скамья оказалась на редкость жесткой.

Ближе к рассвету здешний лаборант - вот ведь подлиза!
– принес профессору целый чайный сервиз на широком подносе. Небольшой медный самовар, фарфоровая кружка на блюдечке с ложечкой, аккуратно завернутой в салфетку, стеклянная сахарница и даже пара долек лимона в отдельной миниатюрной плошке. Вся посуда была украшена гербом Таврической губернии. На самоваре он был отчеканен, на сахарнице - отлит, причем стекло там было с синевой, чтобы лучше видно было, а на кружке с блюдцем - нарисован в красках. Судя по разливавшемуся в воздухе аромату, чай был самый настоящий.

А нам лаборант даже не кивнул, хотя я вообще-то любезно придержал для него входную дверь. Та так и норовила закрыться.

Профессор лишь небрежно махнул рукой в сторону углового стола, коротко бросив:

– Поставьте там.

Лаборант пристроил сервиз на стол и, не удостоенный даже взгляда, удалился, обиженно поджав губы. Профессор, впрочем, почаёвничал, но лишь когда закончил работу и чай совсем остыл, а сам профессор к тому времени уже так клевал носом, что всё равно вряд ли смог бы насладиться им в полной мере. Он, небось, там бы и заснул, но лаборатория для этого была абсолютно не приспособлена, так что пришлось ему плестись обратно во флигель.

Последнее, и правильно. Мы хоть и недолго, а всё-таки нормально поспали, да и завтрак нам принесли опять же во флигель. Могли бы потом и до лаборатории дойти - у них тут с этим строго: положено выдать завтрак на троих, значит, изволь - но ведь остыло бы, а лично я просто ненавижу холодную манную кашу.

– Прикроешь тут?
– негромко спросил я Факела после завтрака.

– Не вопрос, - отозвался он.
– А ты куда?

– Видел у патрульных брезентовые конвертики для пропусков?

Факел кивнул.

– Хочу прикупить нам такие же, - сказал я.
– Поспрашивал у местных, говорят, их можно найти в лавке у бюро пропусков.

– Добро, - произнес Факел.

И я оправился в путь.

Днём народу на улицах было немногим больше, чем ночью, а патрулей - примерно столько же. Правда, днём они уже не так цеплялись к каждому встречному. Лично у меня спрашивали пропуск лишь на переходах между секторами, да и то с вежливым:

– Извините, служба.

На одном из переходов собралась небольшая очередь. Я как приличный человек встал в хвост, но меня тотчас пропустили в начало. То ли горожане уважали инквизицию, то ли боялись стоять рядом с красным плащом. Очередь-то двигалась неспешно. Народ беседовал о насущном. Мало ли что не так сболтнешь, а тут - инквизитор!

В общем, добрался я быстро, да и лавку нашел сразу же. Это оказалась крохотная дощатая избушка без передней стены, роль которой исполнял широкий прилавок, заваленный всякой всячиной. За прилавком сидела пухленькая старушка в сером шерстяном платье и уже привычном мне платке, закрывавшем всё лицо.

– Чего желаете?
– радушно проскрипела она.
– У меня тут всякие мелочи на каждый день!

У нее слово "каждый" прозвучало как "кажный". Обычно я такое у деревенских слышал.

Хотя теперь-то в Севастополе собрался народ со всей Таврической губернии. Кто уцелел, конечно. Да и те, кто нет, как оказалось, тоже норовили пролезть в него. Когда началось вторжение нечисти, южные губернии Российской империи пали довольно быстро. С демонами тогда еще толком бороться не умели, а те рвались к Екатеринославу будто им там медом намазано. Взяв город, они отгрохали в нём огромное гнездо. Наши его регулярно бомбили, но воз, как говорится, и ныне там.

Ну и пока демоны рвались к Екатеринославу, они Таврию-то и отрезали от остальной империи. Со всем ее народонаселением. А уж когда одержимые взяли Новороссийск, людям и вовсе деваться стало некуда. В Турции да на Кавказе тоже нечисть вовсю хозяйничала. Трапезунд, правда, до сих пор держался, но там сидели в точно такой же осаде, как и наши в Севастополе.

Я спросил у старушки конверты для пропусков и та вывалила их на прилавок целую груду, всяких фасонов и даже расцветок. Мол, выбирай. Я даже несколько растерялся. Старушка, впрочем, меня не торопила. Других покупателей не было, и она неспешно жаловалась на своё житьё-бытьё.