Чума

Погоды нынче стояли так себе, по вечерам у нее поясницу ломит. Сына с месяц как забрали в солдаты. Как новобранец он стоял в третьей линии, а всё одно тревожно. А в целом жизнь идёт. Вон дирижабли в город зачастили, стало быть, припасов больше станет.

Я оглянулся в сторону аэропорта. Наш караван уже убыл. Теперь над взлетным полем нависал настоящий левиафан. Я таких здоровых дирижаблей и не видел раньше. Он не швартовался, как все прочие - небось налетит ветер покрепче, так он такую дуру вместе с мачтой унесет!
– а завис на месте, тихо шурша винтами, и опускал груз на канатах. Те так и ходили вверх-вниз. Из ворот порта тянулась целая вереница доверху груженых подвод. Лошадки - по две на каждую!
– их еле тащили, и ведь это были не какие-то доходяги, а мощные тяжеловозы.

За левиафаном я не сразу приметил второй дирижабль, а поглядеть на него стоило. Небольшой, чуть поменьше нашего "Посейдона", зато с парой широких крыльев и турбинами под ними. Эдакий гибрид самолета и дирижабля. Он назывался "Гордость империи", о чем с гордостью было начертано золотыми буквами на его иссиня-черном борту.

Между прочим, совершенно новая модель. Еще в бытность нашу в Петрограде я не так давно по случаю попал на первый старт дирижабля той же серии. В Воздухоплавательном парке было дело. Собирали-то их на Кировском заводе, а вот первая модель серии по традиции поднималась в небо в парке, с духовым оркестром и прочими торжествами. Всего, насколько я знаю, выпустили четыре штуки, и "Гордость империи" была среди них не первой. То есть, получается, она бороздила небеса всего недели три, никак не больше. И вот же куда успела забраться.

Вернувшись взглядом к конвертам, я выбрал три самых плотных. Все - нейтрального серого цвета. Старушка бессовестно слупила с меня гривенник. На мой взгляд им была красная цена - пятак, ну да Бог с ней! Бабке тоже надо на что-то жить. Солдатское довольствие у нас так себе, особенно если ты не на передовой, где идет щедрая надбавка за каждую полную неделю, так что сын ей теперь не помощник, а тут хоть какой-то прибыток.

К тому же старушка помогла мне правильно вставить пропуск в конверт и по ходу дела надавала кучу бесплатных советов, как правильно хранить документы. Впрочем, большую их часть я и так знал, и слушал больше из вежливости.

– О, черные пожаловали, - между делом заметила старушка.
– Видать, стряслось чего!

Под черными она, как оказалось, подразумевала штурмовиков. У тех флотская черная форма, но свои знаки различия. Должно быть, прибыли на "Гордости империи". Левиафан для них слишком тихоходен. Навскидку их было около роты. Обычное дело. Это армия оперировала полками и дивизиями, в крайнем случае - батальонами, а у штурмовиков в ходу роты и даже полуроты. Целый штурмовой батальон задействовали разве что при захвате особенно крупных гнезд, а чтобы полк - такого я и вовсе не слышал.

Хотя, наверное, это и к лучшему. Старушка-то права. Если где-то появились штурмовики, жди жаркого боя. И тут я едва сдержался, чтобы не помянуть нечистого.

Во главе отряда шагала моя давняя знакомая Алексеева. Та самая, из Нарвы! За полгода она успела вырасти с лейтенанта аж до капитана, а вот внешне совершенно не изменилась. И всё то же упрямое выражение на лице: "я спасу этот мир, хочет он того или нет!"

Ёшкин же кот! Да, скоро тут будет жарко.

Глава 2

Вторжение адских сил на Землю по сути своей весьма походило на ту же эпидемию. По крайней мере, в изложении нашего профессора. Вначале на уязвимый плацдарм врывался передовой отряд. Правде, у профессора он больше походил не на бравый десант, а на какой-то табор, который вваливался в придорожную таверну и сходу начинал песни орать и безобразия совершать. Ну а кроме того, как заповедовал творец, они активно плодились и размножались.

Понятное дело, на занятом плацдарме вскоре становилось очень тесно, и разросшийся табор начинал расползаться по всему доступному пространству, ломая и перестраивая всё под себя. С полным уничтожением они не спешили, но оно и понятно - сдохнет один организм или там целый мир, а Кондратий придет ко всему коллективу, который в нём обосновался. Тем не менее, в целом захватчики не шибко церемонились. Пораженный организм слабел, хирел и, ежели заразу не вычистить полностью, в лучшем случае отправлялся-таки в сторону кладбища. В худшем, отправлялся туда же, успев перед этим передать заразу другим.

Вдумчиво изучив добытые образцы, профессор обнаружил одну странность.

– Я уверен, что заразители были заражены, - заявил он нам с Факелом во время обеда.

Обедать мы вернулись во флигель, куда нам принесли котелки с супом и вторым блюдом. На второе у нас было картофельное пюре и чахлые на вид рыбные сосиски. Не Бог весть что, скажем прямо, но бывало и хуже. Опять же, чай оказался вполне приличным, не солома палёная.

Осознав по нашим с Факелом недоуменным лицам, что его казалось бы очевидное утверждение требовало всё же некоторого пояснения для дуболомов вроде нас, профессор развил свою мысль более понятно.

Как оказалось, концентрация заразы в образцах превосходила все мыслимые нормы. Обычным путем столько заразы в организме не завелось бы. Есть у нее всё-таки свои правила, да и банально со всей этой компанией организм - не жилец. За исключением, понятное дело, живых мертвецов, однако мертвые на демонической тяге работали, а все эти вирусы-микробы - доморощенные. Им подавай на поселение живое тело. В общем, тут тоже не срасталось. А кроме того, у обоих "образцов" эта самая концентрация оказалась практически равной и если один раз мы еще могли случайно отловить какого-нибудь уникума, то дважды подряд - это вряд ли.

Вот так и выходило, будто бы этих ребят кто-то специально накачивал всякой дрянью перед отправкой к нам. Причем накачивал где-то неподалеку. Живые далеко с таким грузом в организме не уйдут. Ну а учитывая, что ночью эти твари лезли на наш берег с завидной регулярностью, да еще наверняка не все доходили - к северу от бухты на занятой врагом территории находилась целая лаборатория.

Профессор, размахивая ложкой, уже намечал ею в воздухе план будущей экспедиции. Разумеется, с самим собой во главе. Я не спеша прихлебывал супчик и прикидывал, как бы отговорить его от этой авантюры. Не ровён час грохнут, а нам с Факелом отвечать! Мой напарник, видать, мыслил в том же ключе.

– На такую операцию потребуется санкция руководства, - спокойно сказал Факел.
– Ведь нам придется пересекать линию фронта.

– Санкция будет!
– уверенно ответил профессор.

Он же не просто профессор, а еще и полковник медицинской службы. Хотя не очень-то это ему помогло в недавнем разговоре с губернатором, однако, как видно, одной неудачи оказалось мало, чтобы сбить начальственный гонор. Тем более что в этот раз профессор ни с кем спорить не собирался. Он просто сдвинул в сторону столовый прибор, и на первом же подвернувшемся под руку листке бумаги набросал текст телеграммы. На мой взгляд, у него получился не запрос, а, скорее, уведомление о намерениях. Мол, подготовьтесь к нашему выходу и согласуйте время.

Свое отделение телеграфа при госпитале было, ибо стратегический объект, так что с отправкой телеграммы не возникло никаких сложностей. Сложности возникли в штабе, где сидят люди в целом не глупые, и они очень хорошо представляли себе возможные последствия задуманного профессором вояжа. Пара телохранителей - это, конечно, хорошо, но во вражеском тылу, где запросто можно встретить любую нечисть от одержимого снайпера до полноценного демона - маловато будет. Собственно, и в самом-то Севастополе аж четверо профессиональных телохранителей не справились, что уж говорить о двух рядовых инквизиторах?