Чумная Полли и маскарад

Она оборвала его, храбро сообщая:

— Я не боюсь скелетов и трупов. Я боюсь лишь крыс и инквизиторов. Хотя странно, что тут нет крыс… Тут после ограждения стеной должно было валяться много тел, которые некому было хоронить. Или тем более сжигать.

— Сюда для чистки кварталов запустили каторжан. Тела умерших покоятся с миром в катакомбах, заваленные камнями. Я хотел спросить: ты не боишься закрытых, узких пространств наряду с инквизиторами?

— Нет, Дрейк. Даже если бы боялась — я помню, ради чего я сюда спустилась. Не бойся, я не подведу. Пойдем?

Он внимательно осмотрел Вик с головы до ног и кивнул:

— Пойдем… Ты такая задумчивая сейчас… Молчаливая. Отрешенная. О чем думаешь? — он на площади указал на один из домов — от того остался только первый этаж, все остальное вплавило в камень. — Нам туда.

Вик не стала скрывать, разглядывая ставшие чаще появляться на стенах пятна проклятья.

— О поисках Полли.

— Это просто. Сейчас спустимся вниз, в катакомбы, и я сплету поисковое заклинание.

— На что настроишь поиск? — она первой храбро открыла дверь и шагнула в пустой, мертвый дом. Ног коснулся холодный сквозняк — тянуло сыростью и морозом из катакомб, пробирая до сердца. Дом был пуст, только вековая пыль на полу и полках. Здесь давным-давно не было людей. Окна слепо смотрели на темную площадь. Здесь никогда не взойдет солнце. Здесь никогда больше не будет человеческих голосов или детского смеха. Страшно, наверное, быть таким домом…

Голос Дрейка прогнал жуткое впечатление от дома:

— На эфир. Охранные плетения Полли — самое большое скопление эфира. Отправимся за поисковиком и…

Вик не сдержала смешка — оказывается, даже инквизиторы умеют ошибаться:

— И придем к залежам самородного потенцита, если не в гости к контрабандистам и Мюраю.

Дрейк легко рассмеялся, спускаясь по узкой, шаткой лестнице в подвал:

— А ты права. Хорошо, что мне повстречалась ты, а то я бы вошел в историю как самый неудачливый инквизитор — искал Полли, а нашел потенцит.

— Для тебя разбогатеть — это стать неудачником?

— В данном случае да. Тогда… — он хлопнул себя по карманам и не нашел леденцов. — Надо думать…

Вик первой прошла через полусгнившую, сломанную дверь, ступая в катакомбы. Здесь они еще были искусственными, вырезанными руками людей. Воздух провонял сыростью, вековой затхлостью, плесенью. По стенам, где не было четкой границы: вот тут работали люди, а тут уже постаралась вода, — все чаще и чаще змеились отпечатки проклятья. Полли тут бродила веками, не находя людей.

Вик тихо сказала под дробный стук далеких капель:

— Думай, а пока просто пойдем по следам проклятья — там, где его больше на стенах, там Полли ходила чаще.

— Логично…

Только вслед за ней он не пошел. Вик на развилке остановилась, оглядываясь, и… Алая, как пелена, обида, смешанная с яростью, проснулась в ней.

Дрейк рукой без перчатки прикоснулся к пятну проклятья, и то послушно оплело его пальцы.

— Дрейк?! Значит, мне прикасаться нельзя, а ты сам?! Что ты творишь!!! Ты не должен умереть!!!

Руки потяжелели, наливаясь жарким, как огонь, эфиром. Сейчас она готова была бить и… Прощаться с собой, становясь… Ведьмой. Так легко вскипел эфир, так легко проснулся вслед за её страхом. Вик старательно пыталась продышать ужас от осознания — Дрейк теперь точно умрет. Она пыталась подчинить себе эфир, который в отместку огненным штормом пронесся по всему телу, как тогда на крыше. Вик отвернулась в сторону и прикусила губу, чтобы сдержать стон. Из носа привычно потекла кровь, капая на пальто.

Дрейк веско напомнил:

— Вик! Эмоции под контроль. Мы снимем проклятье. Сегодня же. Я НЕ умру. Просто это тоже путь — вслед за плетениями проклятья. Вслед за ним — так мы точно найдем именно Полли, а не потенцит.

— Ты блаженный, Дрейк… — пробормотала Вик. — Надо было мне прикасаться к проклятью — я, хотя бы, точно уже заражена чумой.

Он подошел к Вик, левой рукой неуклюже протягивая платок:

— Вики… Никто не умрет. — Свою светящуюся проклятьем правую руку он предусмотрительно засунул в карман куртки. — Никто не умрет. И вообще… Раньше чумой называли любой мор. Тут не обязательно чума. Тут может быть все, вплоть до банальной инфлюэнцы — просто тогда её не умели лечить и от неё не было коллективного иммунитета. Просто чем бы ни болели тогда аквилитцы, от чего бы они не умирали, тут оно оказалось запертым, неизменным и усиленным проклятьем. Представляешь, победим проклятье, поднимемся наверх, а доктора нам скажут, что мы боролись не с грозной чумой, а сезонной инфлюэнцей.

Вик поддержала смехом не совсем смешную шутку:

— Пусть хоть катаром будет, лишь бы никто не умер.

— Пошли дальше?

— Пошли…

Он двумя руками сплел что-то странное, тут же расцветившее стены в неприятно-голубой цвет и полетевшее вперед, куда-то вглубь, куда-то навстречу к Полли.

Вик молча пошла вслед за поисковиком.

Дрейк шел рядом. Только он не был намерен молчать:

— Можно вопрос?

— Попробуй.

— О чем думаешь?

— О… Происходящем в Аквилите, — призналась Вик. Мысли постоянно пытались вернуться к запретному — к Эвану, и потому она снова и снова обдумывала кражу, пожар, поиски карты, убийство Бинов — все, лишь бы не думать о Эване. Он справится. Он выживет. Это все, что нужно помнить о нем. — Пытаюсь построить схему преступления. Временную шкалу — кто, кому, зачем, почему…

— Кто, по-твоему, все же обокрал музей?

— Мюрай. Ришар.

Дрейк нахмурился и напомнил:

— Мы вроде вычеркнули Ришара.

Вик поправилась:

— Кто-то из хранителей музея. Так лучше?

— Объяснишь? И не смотри так странно — мне интересно поучиться у коллеги. Я прикинул так и сяк, выходит, что Мюрай причастен к краже.

Вик кивнула и зашагала медленнее — тяжело было идти по неровному полу, тут везде были камни, выбоины, выемки… Кое-где по стенам струилась вода, колыхая такие-то странные, полупрозрачные водоросли. Иногда приходилось обходить черные, казавшиеся бездонными лужи. И как Аквилита еще не провалилась в штольни? Как тут все не размыло и не разрушило?

— Вики? — напомнил о себе Дрейк.

— Ах да… Мюрай… Он мог. Хотя именно у него не было причин для этого — его потенцит найден в другом месте… Мюрай знал, что шахты кера Клемента пусты. В них, похоже, закончились самородки, что и послужило причиной последующего быстрого разорения семьи… Что есть эти бокситы в музее, что нет — для него это было неважно. Его волновал только путь в Вернию. И вот как раз в музее, расследуя кражу, он и познакомился с Бином и подкупил его. Тут Ришар получается лишним, ненужным звеном, которое я включила в расследование по одной простой причине — он солгал о том, что украли. Причин для лжи не было, я и включила его в схему преступления.

— Но ты сказала, что украл именно Ришар. Почему?

— Или любой хранитель музея. Одно не понимаю: почему кража случилась только в этом году? Эти бокситы лежали в музее сотню лет, не интересуя никого.

— Про эленит и его участие в формировании самородного потенцита узнали совсем недавно.

Вик упрямо возразила:

— Все равно. Бокситы лежали на видном месте, крупинки эленита мелкие, конечно, но при хорошем освещении их легко увидеть…

Дрейк громко воскликнул:

— Именно! — Эхо помчалось по катакомбам. Хорошо, что тут нет летучих мышей — сейчас бы их полчища метались в воздухе… — При хорошем освещении. В музее только этим летом стали проводить электричество, до этого там было газовое освещение. Лер-мэр раскошелился на освещение, потому что его проект Аквилиты оказался под угрозой вечной сажи от ламп.