Чужие маски

Минус четыре.

Лиля выхватила свинорез из руки упавшего — и первым делом полоснула его по шее. А что?

Лежачего не добивать?

А если встанет? И добавит?

Нет уж, пусть помрет сразу и не мучается!

Блеснул нож, который сдуру выдернул второй... кровью истечет... да и плевать — Лиля схватила клинок в другую руку — и обернулась.

Графиня обернулась к Тони, и вовремя. Дела у Лофрей- на шли не блестяще. Двоих он уложил, остальные пятеро окружали его, и у двоих были рогатины, как у нее когда- то.... Даже сейчас...

Лиля сунула руку в карман...

Выручай, праща...

Минус еще один.

Тони распластался в длинном выпаде, доставая самым кончиком сабли по горлу еще одного разбойника — и на этом его везение кончилось. Подвела скользкая от крови трава.

Как в дурном сне Лиля увидела — поворачивается щиколотка, неудачно подламывается колено — и Тони с каким-то страшным звуком напарывается животом на рогатину.

Тварррри! .

Мужики оскалились.

Они уже торжествовали победу.

Тони повержен, с такой раной не дерутся.Девка?

Сейчас они ее... и мяукнуть не успеет...

Лиля мяукать и не собиралась. Она бросилась вперед с такой яростью, которую и сама от себя не ожидала.

Трое, всего лишь трое...

Нож сверкнул серебристой звездой, вонзаясь одному из подонков под бороду, в открытое горлышко... так тебя!

Второго она достала поперек живота — и мужик скорчился, запихивая выпадающие внутренности обратно, а они лезли из разреза, скользкие, синеватые...

Оставался последний.

Самый крупный, он шагнул вперед, ухмыляясь...

Как Тони поднялся?

Как он смог ЭТО преодолеть?

Но смог как-то.

Сверкнула сабля — и вышла из груди подонка, покрасневшая от крови. Мужчина качнулся вперед и осел к ногам Лилиан. А следом осел и Тони, едва успев прохрипеть:

— Добей их!

Лиля выругалась так, что небу жарко стало.

А потом перехватила поудобнее свинорез.

Добить?

Значит — добить.

И надо это делать быстро, пока адреналин не сошел, пока ее не начало трясти и выворачивать наизнанку, пока она еще может...

Ребенок?

Все в порядке, она это чувствует... пока — в порядке.

Лиля шагнула к первому негодяю, и полоснула его по шее. Она медик. Она умеет лечить. Но и убивать она тоже умеет.

Контрольный удар, удар милосердия, соир бе §гасе — называть можно по-разному. Очень по-разному, а суть одна. Добей раненого.Иногда это делается из благородства, а иногда, чтобы он не добил тебя

Одиннадцать ударов — одиннадцать трупов.

Кто-то уже был трупом, до того, кто-то еще подыхал...

Лиле было наплевать.

Она механически, как безумный и бездушный робот перерезала глотки всем, кто валялся на поляне, заливая осеннюю пожухшую траву свежей кровью.

А и ничего.

От крови трава растет.

Потом она скорчилась на траве, но дать себе волю не посмела.

Как было бы хорошо!

Закричать, забиться в истерике, в конвульсиях, взвыть так, что Альдонай с небес выглянет...

Нельзя.

Держись, Аля, держись... ты должна!

За тобой твой малыш!

И Иртон.

И...

И даже Лофрейн, которому нужна помощь!

Расселась, идиотка!

Лиля выругалась еще раз и пошла к Тони. Пока он в бессознательном состоянии, самое время осмотреть его рану.

Спустя полчаса обстановка на поляне поменялась.

Трупы были в одной стороне, Тони Лиля кое-как перекатила на плащ и утащила на другой конец поляны. Не рядом же с этими оставаться... они и при жизни-то воняли, а уж после смерти — как стадо очумевших скунсов. И костер надо разжечь, и устроиться хоть как-то...

Лиля все же была врачом.Медиком до кончиков волос, и сейчас она отлично понимала перспективы.

Энтони обречен.

Рана в живот — здесь это приговор. Сколько ему осталось?

Она бы поставила на несколько суток. И то...

Как бедняга будет мучиться последние дни, лучше даже не думать. Явно разорван кишечник, рогатина — такое гадкое оружие, она калечит насмерть, с такими ранами, не факт, что удалось бы спасти и там, в двадцать первом веке.

Разрезать, удалить, промыть, зашить, обколоть антибиотиками — и то, ни один хирург не дал бы гарантии.

А здесь?

Когда содержимое кишечника оказалось в брюшной полости, а у тебя ничего рядом нет? Нож вместо скальпеля, ниток разве что из рубашки надергать, из нижней, только вот ничего это не даст. Лиля отлично видела, что Энтони обречен. Это безвыходная в данном случае ситуация.

Нет антисептиков, антибиотиков, нет — ничего нужного!!!

Будет она что-то делать, не будет, а конец один.

Женщину обуяла ярость.

Суки! Твари!

Да чтоб вы сдохли!!!

Хотя вы и так сдохли.

Чудовищно? Но здесь и сейчас Лилей владели боль, горечь, ярость и ненависть. Ей хотелось хоть как-то выплеснуть это отчаяние, и почему бы не на подонках, которые помешали им?

Негодяях, которые отняли жизнь в общем-то неплохого парня Тони, барону еще было бы жить да жить...

Ладно, Лиля готова была сама его убить! Но раньше! Раньше ведь!

Что изменилось?Когда?

Она так этого и не уловила. Может, тогда, когда они спали вместе под корнями выворотня, а наверху бушевала гроза? И барон обнимал ее, пытаясь согреть.

Может, когда они отбивались от волка?

Когда занимались любовью, жадно и отчаянно?

Когда вместе шли по лесу? К людям?

Или только сейчас, когда Тони жизнь положил, защищая ее?

Лиля не знала ответа. Но точно знала, что Энтони занял свое место в ее сердце. А теперь ее лишают шанса с ним разобраться. Один удар — и ничего. И пустота, и темнота...

По крайней мере, Тони верит в Альдоная...

Лиля погладила Тони по волосам.

— Вот так... добить я их добила. А дальше как?