Чужие маски
Шрифт:
Джее медленно кивнул.
— Ладно. Ноги я ему пока не вырву. Пока... но разберись побыстрее.
— Обещаю. Это и в моих интересах.
Авестер, окрестности Турона
— Аля, а ты кто?
Лиля подняла брови и поглядела на Лари. Они уже устроились на ночлег, уже съели нехитрые припасы, прихваченные с собой, и теперь просто лежали и разговаривали.
— То есть?
— Ты ведь не старая, я вижу...
— А какая же я?
/— Ты старше меня, но не намного, — уверенно сказала Лари. — Я смотрела, специально... ты сутулиться забываешь иногда. И кожа на ногах у тебя
— Альдонай, — ругнулась Лиля.
Вот об этом она не подумала, потому что не рвалась кому-то демонстрировать ноги. Но Лари-то их видела...— И мне кажется, ты не из простых.
Лиля прищурилась.
— Допустим. Дальше что?
— Кто ты?
Лари смотрела в упор, требуя ответа. И ведь придется его дать. Не получит — кто ее знает, что еще девчонка придумает?
— У нас схожие истории. Только я побогаче буду. И муж у меня побогаче был... я сама из Уэльстера, — решилась Лиля. Не рассказать правду, а... начать приоткрывать свое лицо. Так вернее. — Когда муж умер, пасынок решил на мне жениться, и деньги получить все, и договор еще раз подтвердить. А я поняла, что в тягости.
– Ох!
Лари прижала руку ко рту.
— Долго мой ребенок проживет, так-то?
Лари замотала головой.
— Ежели он наследник...
— Меня замуж выдали, чтобы объединить два дела. У мужа свое, у отца свое, но если б не наши деньги, мужу бы так не развернуться. И пасынку тоже... ему не слишком много достанется. Больше моему сыну.
— Тогда он точно... малыша...
Лари поднесла руку к губам. Для нее это было страшно. Обделенная радостями материнства, она радовалась хотя ' бы за других.
— А может, и меня. Вот я и сбежала. Дойду до Турона, рожу, буду искать корабль, попробую вернуться домой, в Уэльстер, к отцу.
— Вот оно как, — Лари задумалась. Потом кивнула. История была не оригинальна, и в ее родной деревне такое случалось, разве что в иных масштабах. Делили не купеческое дело, а дом с участком. — А тебя правда Алей зовут?
Лиля утвердительно кивнула.
— Это домашнее имя. Муж меня так не звал, здесь меня тоже так не звали, но я к нему привыкла, отзовусь, если кто окликнет.
— А искать тебя пасынок будет.
— Будет. Так что ж... пусть ищет.
— А если найдет?
Лиля тоже задавалась этим вопросом. Что будет, если ее найдет Энтор?
Ничего хорошего. И эта мысль так внятно отразилась на ее лице, что Лари даже поежилась.
— Точно бррррр, — согласилась Лиля. — Ничего хорошего меня ждать не будет.
— А... можно мы и дальше вместе пойдем?
— Мы и так идем вместе, — Лиля внимательно вглядывалась в попутчицу.
— Дальше... в Уэльстер... можно?
Лиля хмыкнула.
— в роли кого? Кем ты будешь — для меня?
— Да хоть служанкой возьми. Я быстро научусь...
— У меня денег нет, — не стала скрывать Лиля.
Деньги у нее были, от Алекса, но там было немного. Еще она бандитов обыскала, но то ли не сезон был, то ли бандит попался неудельный — кошельки у них были весьма тощими. И нескольких золотых на всех не набралось — позорище! Даже домик не прикупишь на такое наследство. И до'Ативерны дорогу не оплатишь, не хватит.
/-
Не верю.../ — То, что у меня есть, это медяки гнутые, — просто объяснила Лиля. — Очень мало, и скоро они кончатся. Деньги всегда кончаются, если их не зарабатывать, а только тратить.
— Амы никак...— Это надо думать, можем мы заработать — или нет, — не стала спорить Лиля. — На служанку мне точно не хватит.
— Я и без денег пока могу. А потом... мне кажется, ты — не обидишь.
Лиля хмыкнула.
Вот что в ней такого, что все стараются ей на голову сесть? Табличка висит? Спасаю утопающих без помощи самих утопающих?
Грустно, если так...
— Я подумаю.
Подумать пришлось раньше, чем хотелось бы.
Очередная деревня, через которую прошли попутчицы расставила все на свои места.
Лиля привычно подошла к дому среднего достатка и завела ту же самую песню.
Мы, путницы, паломницы, вот, подали нам медяк добрые господа, не продадите ли хлебушка?
Продали.
Но... что засвербело у Лилиан? Почему ей так захотелось удрать?
Инстинкты травленого зверя пели, кричали в голос, требовали удрать! И Лиля не стала им противоречить. Получила хлеб — и тут же дернула за собой Лари.
Пошли! Быстрее...
Плохо, бежать Лиля не могла, стоило ей даже просто пойти спортивным быстрым шагом, как под ложечкой начинало колоть, а сердце колотилось, как загнанное.
Ничего удивительного, ребенок рос, росла матка, смещались внутренние органы... но как же не ко времени!
— Что-то не так? — затормошила ее Лари.
Не так?
Лиля бы и похуже сказала...
Руки сами потянулись в прорези на юбке, подвинули поближе пращу с зарядами, ножи...
— Лари, ты человека ударить сможешь?
– Д-да...
— А ножом?
– Ой!
Лиля махнула рукой и впихнула девчонке один нож. Все не курицей помирать будет, случись что...
Альдонай, помоги, а?
Неохота умирать, и ребенка терять неохота...
Лиля поняла, что ей не понравилось. Взгляд хозяйки дома, вышедшей на крыльцо с хлебом.
Холодный, жесткий, оценивающий... ну?! Что мы получим с этого жирного гуся? Или не жирного?
Перо? Мясо?
Лиля подумала, потом поняла, что далеко им все равно не уйти, солнце скоро начнет клониться к закату, и приняла решение обустраиваться на ночлег. Только по уму.
Место она выбрала в небольшой рощице орешника. Они с Лари набрали хвороста, устроили небольшой костерок, перекусили...
Только вот Лиля все время прислушивалась, а вслед за ней и Лари заоглядывалась, заразилась ее тревогой...
Не зря.
Они пришли после заката. Вынырнули из темноты, двое мужчин, сильных и крепких, один — хозяин дома, продавший им ковригу хлеба, второй — его сынок.
Увидели женщин — и оскалились. Зло, хищно...
— Так, ты, девка, скидывай все и ложись, — распорядился старший, глядя на Лари. — Порадуешь нас, авось и жива останешься. А ты, бабка, раздевайся. Посмотрим, что у тебя в лохмотьях. Вы, паломники, говорят, не бедствуете, еще и прихватываете, что плохо лежит...Лари дернулась, но Лиля рыкнула так, что позавидовал бы даже цепной кобель.