Чужой ребенок

А вот Ира от страха принялась скулить. Тоненько, как новая собака в питомнике.

– Откройте дверь, – сказал глухим голосом полицейский за стеклом.

– Давай, уезжай, уезжай! – зашипела Ира Мише.

– Куда я поеду?! – Миша говорил, стараясь не двигать губами. – Машина его перед нами стоит!

Ира откинулась в кресле и закрыла глаза:

– Тогда открывай. Я не знаю, что делать. Нас посадят.

Полицейский снова постучал в дверь.

– Откройте, пожалуйста! – сказал он.

«Козел», – подумал Миша и открыл дверь. В салоне стало слышно улицу. Полицейский козырнул, пригнувшись:

– Здравствуйте. Старший сержант Власов. Ваши документы.

Краденый ребенок подал голос. Словно ответил, что документов у него нет.

– Здрасте, – сказал Миша полицейскому. – Секунду.

Открыл бардачок:

– Вот.

Полицейский пролистал паспорт, взглянул на права.

– Почему здесь остановились?

Миша собирался ответить менту, но краденый младенец вдруг взорвался криком, и это сбило Мишу с мысли. Он промычал что-то невнятное. Но Ира спасла положение:

– Нам нужно было переодеть ребенка.

Полицейский посмотрел на младенца в сумке. К счастью в полумраке салона сумку можно было принять за переноску.

– Ребенка? – переспросил полицейский с подозрением.

– Да, – включился Миша. – Наш ребенок. Общий. Наш сын. Кирилл.

– Кирилл Михайлович, – сказала Ира.

– В паспорте у вас ребенок не вписан, – сказал полицейский.

– Пока не вписан, – ответила Ира за Мишу. – Не успели еще.

– В отделении была очередь, – подхватил Миша.

– Сейчас это делается в службе одного окна, – сказал полицейский, не отдавая документы.

– Точно, – сказала Ира. – Туда не дошли еще. Да, Миш?

– Да, – сказал Миша.

Младенец в сумке закашлялся от крика.

– Прикройте его, – неожиданно сказал полицейский, – Простудится.

– Да, конечно, – кивнул Миша.

– И еще… – начал тот.

– Что? – спросила Ира испуганно.

– Здесь стоянка запрещена, – сказал полицейский, вернул Мише документы и, закрыв дверь автомобиля, исчез из их жизни.

– Уезжаем! – зашипела Ира. – Быстрей! Быстрей!

Миша нажал на газ.

– Мог номер запомнить, – сказал Миша, выкручивая руль. – Надо машину на стоянку отогнать.

* * *

Меня позвали во дворец олигарха Филимонова во второй раз. Я шла и понимала, что я лучше всех. Просто так не позвали бы. В этот раз приняли гораздо лучше. Сочинение мое подействовало. Дядя с внешностью Колчака побежал за чаем. И главное, мне разрешили не надевать бахилы. Уселась в кабинете Шальная Императрица, осмотрелась.

Когда Колчак вернулся с заварочным чайником и двумя чашками, я спросила:

– Какие интересные шахматы. Это слоновая кость?

– Нет, – сказал дядя. – Человеческая.

Он вообще был не самым приятным собеседником. Я надеялась, что с олигархом Филимоновым общаться будет проще. Дядя тем временем сказал:

– Всё приходится делать самому.

– Вы случайно не в курсе, меня берут на работу?

– С чего вы взяли? – спросил дядя.

– Иначе бы меня сюда не позвали.

Дядя пристально посмотрел на меня и придвинул стул ближе.

– Так, – сказал он. – Вы замужем?

– Нет.

И тут дядя начал наглеть:

– Мог бы и не спрашивать. Вы девушка некрасивая, в общении малоприятная. Вряд ли у вас кто-то есть. Значит, работе будете отдаваться на все сто. Правильно я понимаю?

– Хамить не надо.

– Сама дура.

Мне это надоело. Я оглянулась на дверь:

– А можно поговорить непосредственно с работодателем?

– Можно, – сказал дядя и не двинулся с места. Прошла тяжелая минута.

– Он придет?

– Кто?

– Филимонов.

– Он уже здесь.

Я отказывалась в это верить:

– Вы не Филимонов. Я видела фотографию в интернете.

– Такая большая, а интернету верит, – хмыкнул дядя.

Тут я, признаюсь, немного потеряла лицо:

– То есть вы… Но…

– Что?

– Вы просто сами встретили. Сами – чай…

Филимонов пожал плечами:

– Хожу в народ. Как Толстой. Что смущает?

– Ничего. Извините меня, что я…

– Еще раз извинишься – вылетишь как пробка! Ясно?!

– Ясно.

– Теперь твои обязанности, – Филимонов хрустнул костяшками пальцев и устроился в кресле удобнее. – Будешь отвечать за мой светлый образ в СМИ и Сети.

– Моя задача сделать его еще светлее?

– Ты должна сделать, чтобы меня все ненавидели.

Я удивилась:

– Что?

– Еще раз переспросишь – вылетишь как пробка! – снова сказал олигарх Филимонов.

* * *

Ира сидела одна и смотрела, как уставший младенец сучит маленькими красными кулачками с зажатыми большими пальцами. Ребенок всё еще плакал, но видно было, что он, бедный, устал, почти надорвался. Плач вырывался всплесками, через большие паузы.

Ира была в отчаянии. Уже даже фонарик на телефоне, на который он первое время отвлекался, не помогал.

Ира заговорила с младенцем, как со сверстником:

– Ну, что ты хочешь? Что ты как дурак? Да перестань уже! Ну, слушать это невозможно! Я прошу тебя…

Ребенок уже хрипел, как Высоцкий. Ире было жалко его, но еще сильнее было жалко себя.

– Замолчи! Сейчас придет Миша. Ты понимаешь? Сейчас вернется, и всё будет. Да хватит уже!!!

Последнюю фразу Ира прокричала в сердцах. Ребенок, удивившись, замолк, но после начал плакать с новой силой.

Хрипота прошла, и прорезался у младенца поразительной звонкости голос. Ира вспомнила рассказ Чехова «Спать хочется».

Хлопнула дверь. Миша принес с собой покупки в пакете мутного целлофана.

– Ребенок краденый, – сказала ему Ира.

– Я знаю, – сказал Миша. – Я сам его украл.

– Нет. Он уже краденый был, когда ты его украл.

Миша посмотрел на свою подругу с осуждением:

– Потому что он у цыганки был? Ты из этого такой вывод сделала? Так это расизм.