ЧВК "Пересвет". Книга третья

Я попытался перевернуться, потому как лежал на животе, но это оказалось плохой идеей — движение отозвалось тупой болью в затылке.

— Твою-то мать… — процедил я сквозь сжатые зубы.

— Только без резких движений, — раздался рядом женский голос. Знакомый женский голос.

— Елена? — вспомнил я голос хозяйки заведения.

— Она самая, сеньор. Сейчас я дам вам обезболивающее, — раздались удаляющиеся шаги босых ног, затем негромка клацнула дверь.

Наконец, мне удалось перевернуться и оглядеться. Я находился в просторной спальне на широкой мягкой кровати. Слишком уж мягкой, на мой вкус. Стены из крашенного в белый кирпича, резная старинная мебель, букеты цветов в вазах, картины на стенах. Спальня явно была не гостевой и не сдавалась для ночлега посторонним — слишком обжитая, слишком стильно обставленная. Так делают только для себя или близких людей.

Я легонько дотронулся до затылка и обнаружил несколько пробритых полосочек, аккуратно чем-то заклеенных.

— Не советую вам трогать, — снова раздался голос Елены и затем зажёгся свет, но мне пришлось зажмуриться, настолько ярким он мне показался. — Я наложила вам несколько швов.

— Швов? — удивился я.

— Да, сеньор, — Елена протянула мне таблетку и стакан воды. — Так бывает, если разбить о голову бутылку.

— Ненавижу пить таблетки, — проворчал я, но обезболивающее всё же проглотил, запив половиной воды из стакана. Затем подумал и допил вторую, потому что понял, насколько сильно меня терзает жажда.

— Можно ещё стакан?

— Конечно, сеньор, — Елена наполнила ещё один стакан. Его я осушил за один подход, правда более размеренно.

— Благодарю.

Обезболивающее начало действовать — боль начала отступать, свет уже не казался столь нестерпимым. Я откинулся на изголовье кровати и на некоторое время замер без всякого движения.

— Вы как, сеньор?

— Лучше, — я открыл глаза и улыбнулся.

Оказалось, что горел вовсе не яркий свет, а всего лишь ночник, наполнявший помещение полутенями. Мне наконец удалось разглядеть хозяйку в её собственной спальне. На Елене была простая белая ночнушка без рукавов и со шнуровкой на груди, и эта белизна только подчеркивала её смуглую кожу и смоляные волосы. Судя по движению её тела, никакого нижнего белья эта прекрасная в своей простоте вещь не подразумевала.

«Почему наши женщины перестали носить такие ночнушки?» — подумалось мне. — «Это же чертовски сексуально!»

Она смутилась, заметив мой слишком пристальный, изучающий взгляд. Интересно, куда подевалась так крутая владелица питейного заведения, которая приставляла к моему горлу острие ножа?

— Прощу прощения за мой вид. Думала, что вы проспите до утра.

— Это ваша спальня, — улыбнулся я. — Можете ходить хоть голой.

— Полагаю, вы были бы не против, — на миг в её глазах зажглась та самая дерзкая искринка, которая была при нашем знакомстве.

— Я где-то читал, что вид женских форм благотворно влияет на мужское здоровье.

— Не при ударах в голову бутылкой текилы, — парировала она. — Кстати, о ваших швах, сеньор. Наклонитесь вперёд, я осмотрю…

Мне ничего не оставалось, кроме как подчиниться. Елена не стала обходить кровать, а просто направилась в мою сторону на четвереньках. В свете ночника я увидел силуэт её тела, просвечивающий сквозь ткань ночной рубашки. Чертовски притягательный силуэт!

Оказавшись рядом, Елена наклонила меня ещё сильнее вперёд, уверенными движениями пальцев ощупала заклеенные шву на моём затылке. Вдруг её руки на мгновение замерли, а потом она мягко запустила пятерню в мои волосы. От этого прикосновения по моему телу пробежала приятная дрожь предвкушения, а рука сама легла на её тонкую талию. Вторая рука опустилась на колено.

Её тело было напряженным и одновременно податливым. Я начал разгибаться и перед моим лицом оказался вырез ночной рубашки с расслабленной шнуровкой. Рука поднялась по стройному упругому телу, слегка сжала аккуратную грудь, почувствовала под тканью набухший сосок, ослабила шнуровку. Елена прильнула ком мне сильнее и покрыл поцелуями открывшееся смуглое тело, затем поднялся выше и поцеловал шею, затем чуть прикусил мочку аккуратного ушка.

От этого по её телу пробежала дрожь, а пальцы напряглись. Её бархатная кожа пахла непривычным ароматом — чем-то одновременно и пряным, и в то же время свежим, как горная прохлада. И этого запаха я возбуждался всё сильнее.

Наконец наши губы встретились в долгом, по-южному страстном поцелуе. Затем я обхватил её, чуть приподнял и уложил на мягкий матрас. Снова долгий поцелуй, во время которого моя рука оказалась под ночной рубашкой.

По телу Елены пробежала дрожь, когда мои пальцы коснулись внутренней стороны её бедра. Ладонь двигалась вверх, намеренно пропуская самую горячую точку её тела.

Она отвечала на поцелуй и одновременно стягивала с себя ночнушку. Моё тело, пусть и даже хорошо загорелое, казалось бледным на фоне смуглой, бархатной кожи.

Я оторвался от её губ и переключился на грудь, на её затвердевшие от возбуждения соски, одновременно лаская каждую пядь её кожи, но избегая самого заветного — низа живота. Елена тихонько постанывала от моих ласк, впиваясь пальцами в мои плечи и спину, её горячее дыхание обжигало мне шею.

— Возьми те же меня, сеньор! — страстно прошептала она.

Я оторвался от упругой груди и снова впился в её губы. Наши глаза оказались друг напротив друга, и я выполнил её желание. Она едва слышно охнула и прижалась ко мне ещё сильнее.

Мы быстро нащупали ритм и двигались словно любовники, знавшие тела друг друга очень давно. Каждый моё движение бёдрами, каждое усилие, переходило в плавное покачивание её бёдер, словно негласная эстафета наслаждения.

Мы покрывали тела друг друга поцелуями и время вокруг нас словно остановилось. Осталась только страсть и аромат её тела, который мне хотелось вдыхать бесконечно.

Мы лежали на смятой постели, уставшие и удовлетворенные друг другом. Елена устроилась на моём плече, обняв и закинув ногу на мою ногу. Ночная прохлада Анд проникала сквозь открытое окно, но даже ей было не под силу охладить пыл наших разгоряченных страстью тел.

— Ночь — моё любимое время, — сказала вдруг Елена. — Обожаю свежесть гор.

— Это в тебе говорят русские корни, — ответил я.

— Я думала об этом, — вздохнула она. А затем, после недолгого молчания, спросила. — Какая она, твоя страна?

— Россия? — я задумался. — Так сходу и не ответишь. Если попробовать описать, одним словом, то лучше всего подойдёт слово «необъятная». Или «невероятная». Наверное, второй вариант даже лучше. Определённо лучше.

— Невероятная… — проговорила Елена. Её дыхание приятно щекотало. — Расскажи больше.

— Представь себе, что садишься в автомобиль в городе Брест, который находится в самой западной части Российской Империи, и едешь в город Владивосток, который находится на востоке. Тебе предстоит проехать больше десяти тысяч километров. За это путешествие ты пересечёшь густые леса Белорусской губернии и Москвы, степи Русской равнины, Уральские горы, болота Сибири и переменчивый климат Дальнего Востока. Во Владивостоке ты можешь сесть на корабль, который довезет тебя обратно до Европейской части страны, но уже через льды Северного ледовитого океана. Ты можешь отправиться на юг, в древние Кавказские горы, или отправиться в полупустыни, где находиться огромный храм Будды, а дальше, за Каспийским морем бескрайний Казахстан. Или можно рвануть на север, в край вечной мерзлоты, где оленеводы занимаются своим промыслом… Россия поистине невероятна…