Чжунгоцзе, плетение узлов

Ди-тай и Нежата сидели на крыше и о чем-то оживленно беседовали. Нежата хотел было окликнуть Юньфэна, но Ди-тай удержал его взглядом: «Ему сейчас надо побыть одному».

— Он пил из твоего источника?

Ди-тай кивнул.

— Если все будет хорошо, утром отправитесь в Лоян. Мэнгу пошли дальше — в Сычуань и Шэньси.

Они спустились на землю.

— А сам не надумал? — спросил Ди-тай, заглядывая в лицо Тайфэна.

— Теперь я боюсь по-настоящему, — усмехнулся тот. — Начну сиять, как ты. Да меня комары ночью съедят!

Ди-тай натянуто улыбнулся и промолчал. Теперь Тайфэн вопросительно посмотрел в глаза друга: «Что, не оценил мою шутку?» — но тот махнул рукой и отвернулся.

— Эй… — окликнул его Тайфэн.

— Потом, — отозвался тот, не оборачиваясь. — Идемте пить чай. Ведь господин Ао прекрасно готовит чай.

Все это время Юньфэн стоял в стороне и наблюдал, как движутся листья бамбука, а кусочки неба между ними меняют форму и размер. Он чувствовал себя то ли птицей, летящей в потоке ветра, то ли насекомым, запутавшимся в паутине солнечных лучей. В какой-то момент этого стало слишком много, и тут Ди-тай, осторожно потянув его за рукав, тихо позвал:

— Господин Ао, не приготовите ли нам чаю?

***

Когда Нежата и Юньфэн остались одни, Юньфэн спросил:

— О чем вы говорили с Ди-таем?

— Он рассказывал о том, как они с Тайфэном познакомились и о том, чем занимаются обычно, когда не нужно гонять злых духов.

— И чем же?

— Он поведал пару историй… Знаешь, похожие легенды рассказывал отец Авраамий, когда я был маленьким. Как ангелы или святые по повелению Божьему спускались на землю и шли по деревням, просились на ночлег, а тот, кто их плохо принимал, получал по заслугам…

Подшучивали над глупыми людьми, а те, поняв, что к ним приходили не просто странствующие монахи-попрошайки, валились в ноги, просили прощения. Ди-тай все вздыхал о поврежденной человеческой природе и несколько раз повторил: «Если бы ты знал, каким прекрасным Владыка задумал человека! Он подарил ему даже способность творить…» — Нежата вздохнул и, улыбнувшись, добавил: — Но вообще я не знаю, можно ли верить в подобные рассказы. Может быть, Ди-тай просто хотел мне что-нибудь объяснить таким образом. В любом случае, мне кажется, у ангелов не очень богатая фантазия. Да ведь им это и не нужно.

А ты? О чем говорил с Тайфэном? Пил воду из Дитайчжицзяна?

— Пил.

— И что?

— Невозможно передать словами… Тебе бы понравилась эта вода, — он улыбнулся.

— Может, Ди-тай и мне разрешит тоже…

— Только она, наверное, слишком холодная: у меня горло болит.

— Сказать Ди-таю?

Юньфэн качнул головой: мол, не стоит. Но к вечеру горло разболелось так, что он не мог говорить, а ночью начался жар. Нежата, проснувшись, прислушался к неровному дыханию Юньфэна, с каждым вздохом понимая, что спокойно уснуть уже не сможет. Он встал с постели, накинул верхний ханьфу и отправился на поиски Ди-тая.

Тот сидел под деревом, тающий в лунном свете, и тихонько наигрывал на листе бамбука какую-то знакомую мелодию.

— Ди-тай! — Нежата поспешил к нему.

— Тихо, — улыбнулся тот, указывая взглядом на Тайфэна, который спал, положив голову на колени друга. — Садись, — Ди-тай кивнул растерянному Нежате и, помолчав, добавил: — Тебе тоже кажется, что это как-то… странно?

Нежата пожал плечами.

— Сколько тысяч лет я живу на земле среди людей и земных духов, а так и не научился их понимать. Этот жест… когда кто-то кладет голову на колени другому… Так делал Циминсин, когда они с Хуанъэ плавали на своем чудесном плоту по Серебряной реке и по Западному морю, а она, шутя, вплетала ему в волосы цветы коричного дерева, растущего на луне… Потом она засыпала, прижавшись к нему, и он оберегал ее сон, и парус трепетал на ветру, а нефритовый голубь на мачте тихонько звенел. Они и сейчас плывут по реке и едят спелые плоды дерева цюнсан. На то они муж и жена. А еще так делал Чжуаньсюй, когда, бродя с Шаохао по Птичьему острову, уставал слушать наставления дяди и они садились где-нибудь в тени, внимали пению птиц и придумывали новые мелодии. Но они — племянник и дядя… Я иногда очень плохо понимаю Тайфэна, хотя знаком с ним не первую тысячу лет. Но Владыка говорит, что Тайфэн угомонится. Надеюсь. Я беспокоюсь за него. Он единственный, кто все еще остается со мной. Духов становится все меньше: они слабеют, все больше походят на людей и умирают. Те, кого я знал когда-то давно, уже вознеслись на небеса или отправились в бездну Юду. Может, я так дорожу им, потому что боюсь остаться на земле в одиночестве… Но разве мой Владыка не всегда со мной? И все же… — он вздохнул и беспокойно спросил. — Я становлюсь похожим на человека?

— Не знаю, — отозвался Нежата. — Сомнения ведь свойственны только людям, да? А Владыка… Он…

— Он обычно почти ничего не говорит… Впрочем, мои дела не должны тебя беспокоить. Ты о чем-то хотел спросить? Что с твоим другом?

— У него, кажется, жар.

— Так бывает. Пойду приготовлю лекарство. Только… — он растерянно глянул на Тайфэна.

— Сейчас принесу подушку, — Нежата поспешно встал.

В комнате было очень темно, в открытое окно уже не проникал лунный свет. Нежата ощупью нашел свою кровать, прихватив подушку, он подошел к постели Юньфэна и, отодвинув полог совсем чуть-чуть, чтобы не налетели комары, просунул руку и коснулся горячего лба друга. Он верил Ди-таю, но ему все равно было тревожно. И, упрекнув себя в маловерии, он попросил о помощи Пресвятую Богородицу.

Луна опустилась так низко, что едва проглядывала за ветвями бамбуковой рощи, зато звезды лучились изо всех сил, дрожа и переливаясь. Тень натекла на домик и сад, как темные брызги помо[4], полупрозрачным живым пятном, заполнив воздух своим мягким дыханием.

Ди-тай осторожно устроил голову Тайфэна на подушке и, кивнув Нежате, направился на кухню. Нежата последовал за ним.

— Ты можешь лечь спать, — успокоил его Ди-тай. — Мне не нужна помощь. И с господином Ао ничего не случится. Через пару дней его недомогание пройдет.

— А можно… просто я хочу еще немного посмотреть на тебя. Встретить такого, как ты, — великая радость.

Ди-тай рассмеялся:

— Да, встретить такого, как я, простому смертному почти невозможно. Можешь смотреть. Споешь со мной?

— Я не умею…

— Я буду петь, а ты подстроишься, — улыбнулся Ди-тай.

Так они провели полночи: Ди-тай перетирал какие-то травы, кипятил воду и напевал, а Нежата смотрел на него, пока не уснул. На рассвете Ди-тай разбудил гостя и протянул чашку с отваром:

— Уже немного остыло: можешь пойти напоить господина Ао.

Весь день Нежата просидел рядом с Юньфэном, то подавая кашу, то поднося лекарство. Раздосадованный Саньюэ несколько раз подходил к нему, давая понять, что это его дело — ухаживать за господином. Но Нежата только вздыхал:

— А я тогда чем буду заниматься?

— Господин Ао, — обиженно взывал Саньюэ. — Почему господин Не так себя ведет? Скажите ему, чтобы он позволил мне выполнять мои обязанности.

— Чжай-эр, иди, отдохни, — отзывался Юньфэн.

— Но я и так отдыхаю! Я тут только и делаю, что отдыхаю, — возражал Нежата.

— Может, тогда ты почитаешь мне? Спроси у Ди-тая: у него должны быть интересные книги.

Нежата сомневался, что сможет прочесть эти интересные книги, но все же отправился искать хозяина.

— Что-то почитать? — переспросил Ди-тай, с сомнением глядя на Нежату. Он готовил суп с кошачьими ушками, потому у него все руки были в муке. — Тайфэн, как ты думаешь, что можно дать господину Ао такое, что Чжайдао смог бы прочесть?