Цифры нации

Не успел он закончить, как у него за спиной раздался шум – кто-то ломился в зал, но охрана его не пускала.

– Что у вас там?! – гаркнул Большов.

– Представитель какой-то, – ответили от двери, – желает присутствовать!

– Пропустите…

Охрана у двери расступилась; к столу, сверкая глазами и часто дыша, подошел с папкой в руке темнолицый сморщенный господин невысокого роста.

– Кто вы такой? – спросил председатель.

– Деньгин Василий Адамович… – ответил тот, шмыгая носом. Затем вынул из папки бумажный лист и протянул Большову, тот прочитал и сморщил губы.

– Интересно…

Это была доверенность от лица общественной организации «Андроиды за мир и безопасность во всем мире».

Прокурор молча следил за реакцией председателя правительства.

– Присаживайтесь, – велел Большов.

Не успел представитель присесть, как дверь опять распахнулась, в зал вошел молодой человек в зеленой пятнистой форме и заорал, потрясая бумажным конвертом над головой:

– Лев Давидович, что же это такое?! – он едва не захлебывался. – Для вас сообщение, а прокурорские меня не пускают!

– Что тебе, пятнистый ты мой? – спросил Большов.

– Лично для вас! Согласно инструкции! – воскликнул офицер. Он подошел к столу, подал Большову конверт и вытянулся по стойке смирно. В зале сделалось тихо.

Большов вынул из конверта бумагу, развернул и стал читать, темнея лицом. Затем протянул ее Виноградову, и пока тот вникал в ее смысл, Лев Давидович цедил сквозь зубы:

– Что же это у нас получается, уважаемые? Пожинаем плоды?.

Виноградов тупо смотрел в бумагу. Молочное лицо меж тем пошло пятнами.

– Куда у нас смотрит Ревком? – спросил председатель, забирая из рук Виноградова бумагу.

– Что-то серьезное? – обернулся к нему прокурор.

– Читайте… Можете вслух…

Председатель положил бумагу на стол, откинулся на спинку стула.

Вершилов поправил очки, взял со стола бумагу и прочитал:

– «Город Симбирск… Председателю правительства Поволжской республики Большову Льву Давидовичу… Многоуважаемый Лев Давидович, Центральный банк уведомляет вас о прекращении финансирования социальных программ, призванных повысить деторождаемость. Основание – полное отсутствие финансовых средств на Ваших счетах…»

– Вот они, плоды современности! – Большов забрал из рук Вершилова лист и продолжил, потрясая им: – От этой поганой бумажки зависит теперь судьба принятых нами программ. Надеюсь, вы помните, о чем идет речь!

Присутствующие хмурились и молчали.

– Так я ж вам напомню! – продолжил Лев Давидович. – Рождаемость упала до такой степени, что скоро некому будет служить ни в полиции, ни в милиции!

– Милицию сократили… – шепнул сбоку Вершилов.

– Туда ей и дорога! Я не об этом… Недостаточность финансовых средств… Я понял… Нас хотят загнать в угол, лишить полномочий… Куда смотрит служба безопасности?! Куда смотрит полиция?! Когда я пришел в правительство, мне обещали! Какой-то банк, которого я не видел в глаза, диктует мне условия, как я должен жить!..

Наоравшись вдоволь, Большов поднялся из-за стола, плюнул в пол и покинул зал заседаний в окружении своих заместителей.

Виноградов тоже решил, что дела не ждут. Сграбастав тощую паку со стола и, сверкнув глазами в сторону прокурора, заспешил к выходу.

Вскоре он находился в кабинете Жердяя и, прыгая с пятого на десятое, доводил до шефа суть происшедшего. По его словам выходило, что правительство скоро окажется ниже плинтуса.

– Так уж и ниже?! – ощерился Жердяй. – Кто он такой, этот банк, хоть и центральный!..

– Мы пропали! Нас повесят на корявой осине!

– Успокойся…

– Или бросят в клетку с голодными обезьянами.

– Ты спятил?

– К диким, голодным, свирепым… Мы сами инициировали закон о наказаниях!

– К черту тебя! – Жердяй размахнулся и стукнул кулаком по столу, так что стакан из тонкого стекла подпрыгнул, упал на пол и раскололся на множество тонких осколков.

Жердяй таращился на осколки, не в силах понять – то ли это судьба, то ли обычное совпадение: мало ли стаканов падает на пол.

– Короче, ситуация такова, что Большов недоволен… Куда, говорит, служба безопасности смотрит…

Жердяй молчал.

– Чо делать-то будем?

– Ничего… Ничего пока делать не будем… Экономика не наш профиль…

Глава 7 Паршивое учреждение

Верховное судебное присутствие располагалось в громадном сером здании на перекрестке улиц Железной дивизии и Фридриха Энгельса. Председателем данного судебного органа был Шприц Игорь Альбертович – высокий сухопарый мужик лет шестидесяти, с продолговатым тусклым лицом, на котором помещался массивный нос.

Шприц не только руководил данным ведомством, но и рассматривал уголовные дела. Это были дела государственной важности, в рассмотрении которых Игорь Альбертович наловчился до такой степени, что не было такого дела, которое он не мог бы рассмотреть с первого раза. Он их щелкал как орехи, и в этом была, непременно, заслуга его сухопарости, поскольку, будь на его месте мужчина широкий, упитанный, то вряд ли дела в судебном ведомстве решались так стремительно.

Тем не менее, несмотря на проворство Шприца, к концу недели на рассмотрении у него образовалась из уголовных дел целая очередь. От нее у председателя ныло под ложечкой и даже подскочило артериальное давление: надо было срочно от этой очереди избавиться.

Он поднялся из-за стола, поправил на себе судебную мантию, взял в руки тощее дело и направился в зал судебных заседаний. Впереди председателя, оглядываясь, шла секретарь. У входа в зал заседаний она остановилась. Шприц тем временем вильнул в боковую дверь и щелкнул изнутри защелкой. Секретарь вошла в зал, остановилась возле своего стола и произнесла четким голосом:

– Прошу встать!

Прокурор, в темно-синем мундире со звездочками на черных петлицах, адвокат в мантии и угольчатой шляпе, а также подсудимый, отгороженный от зала решетчатой клеткой, поднялись и замерли. Поднялись также двое пожилых лиц, мужчина с женщиной.

Шприц, шурша мантией, вышел из боковой двери, поднялся ступенями к возвышению, велел всем садиться, раскрыл дело и стал бормотать о том, что слушается дело такое-то, что председательствующий судья такой-то, при секретаре таком-то, по обвинению гражданина такого-то, и что обвинение поддерживается прокурором таким-то.

Прокурором оказался Татьяноха.

Дверь в этот момент отворилась, в зал тихо вошел судебный пристав-охранник и остался у входа.

– Слушается уголовное дело о защите толерантности, – продолжил Шприц, косясь в сторону охранника. – Подсудимый, когда вы получили обвинительное заключение?