Цикл "Детектив Киёси Митараи. Книги 1-8"
Шрифт:
– Тогда делай заметки, – сухо ответил Митараи. – Я просил детектива Тангэ и его коллег выяснить, кому принадлежат эти тела, так что в течение дня-двух должны появиться какие-то сведения. Но надеяться на конкретные имена и адреса не стоит…
– Но как это связано с делом? Ты же говорил, что…
– Отстань! – Митараи поднялся с ковра и теперь уселся по-турецки. – Естественно, все связано.
– Тогда кто наш преступник? Тот, кто спрятал четыре тела внутри дерева, убил Таку и нанес серьезные травмы Ятиё… тот же человек, что убил девочку еще в сорок первом году?
–
Я задумался о том, мог ли камфорный лавр быть главным подозреваемым. А если не он, то кто?
Но откуда тогда мог взяться клей? Вряд ли дерево могло приклеить волосы к черепам.
Возможно ли это? Я продолжил размышлять. Волосы, приклеенные к черепу, кажутся чем-то искусственным, но в соках дерева вполне могло быть какое-нибудь клейкое вещество, из-за которого они оказались приклеены абсолютно случайно. Можно ли по ошибке принять природный фермент за желатин? Мне это казалось невозможным.
Поздним вечером Миюки ушла к себе в комнату делать уроки, ведь завтра предстоял ранний подъем. Я сильно устал и хотел спать, но, боясь, что Митараи упрекнет меня в том, что я оставил его в одиночестве и предпочел сон, принял решение остаться с ним в кабинете. Мне было сложно изображать бодрость, поэтому я все же прилег на диван.
Леона тоже осталась с нами в комнате. Сев на край второго дивана, она что-то читала. Присмотревшись, я понял, что это сценарий – фильма или, может быть, радиопередачи. Читая, она тихо проговаривала свои реплики вслух.
– Леона-сан, – внезапно Митараи позвал ее по имени, нарушив долгую тишину, затянувшуюся на несколько часов.
– Да? – удивленно ответила девушка.
Митараи приблизился к Леоне, аккуратно, стараясь не задеть сваленные на полу книги, толкая перед собой стул на колесиках, стоявший у письменного стола. Похоже, спустя часы кропотливого изучения записей на полях он наконец что-то осознал: его глаза, красные от напряжения и усталости, заблестели.
Я встал с дивана, желая узнать, что же произошло.
– Леона-сан, не могли бы вы рассказать о мистере Пэйне? Что вы о нем помните? – спросил Митараи.
– Да не о чем говорить; ведь отца уже не было рядом, когда я достаточно подросла, чтобы как следует познакомиться с ним.
– Подойдет и общий образ, воспоминания…
– Скромный, строгий, прирожденный учитель. Всегда аккуратно одет, высокий, красивый. Англичанин, любящий Японию. Об этом мне рассказала мама и другие люди.
– Понятно. И ваши воспоминания совпадают с их рассказами?
– В принципе, да. Он, казалось, жил четко по часам: время подъема, прогулок и приемов пищи, даже меню зависело от конкретного дня недели! В понедельник всегда одно, а во вторник – другое. Мама говорила, что соседи, завидев отца на прогулке, принимались подводить стрелки часов.
– Совсем как робот…
– Да, наверное. Думаю, отец всегда следовал четким моральным принципам. Он не курил, даже трубку, не пил алкоголь, не бегал за женщинами. Вся его жизнь заключалась в чтении книг, воспитании детей и коллекционировании японского искусства.
– Серьезный
человек.– Да.
– Вы, должно быть, уважали отца?
– Ну… да, ведь моя мать и все вокруг уважали его.
– Помните разговоры с отцом?
– Это было очень давно, я была совсем маленькой, поэтому не вспомню содержания…
– Совсем ничего не помните?
– Говорили о растениях в саду. Он рассказывал, что в такой плодородной земле, как в Японии, растет много прекрасных цветов.
– А что насчет камфорного лавра на заднем дворе?
– Он говорил, что это – монстр.
– Монстр?
– Да. И если его обидеть, то оно прольет чью-то кровь. Да, он часто говорил, что это страшное дерево.
– На японском?
– Нет, на английском. Отец вообще не говорил по-японски.
– Совсем ничего не понимал?
– Нет, думаю, понимал на слух, но не мог говорить.
– Правда? Он очень любил японскую культуру и искусство, был добр ко всем японцам, но совсем не пытался научиться языку?
– Да, наверное, интересы моего отца были весьма специфичны… Что вы хотите сказать, детектив?
– Мне интересно, что же заинтересовало мистера Пэйна в Японии… Поехав во Францию для изучения культуры, вы первым делом возьметесь за язык, так ведь?
– Возможно, но разве интерес простого обывателя не может отличаться от подхода ученого?
– Мистер Пэйн все же был педагогом. Он наверняка знал, что для понимания культуры страны просто необходимо хоть немного изучить ее язык.
– Но разве это не просто мнение? Не думаю, что отец отказывался от изучения языка из-за чувства превосходства, – ответила Леона.
Митараи внимательно посмотрел на нее.
– Вы любите своего отца так же, как он любил японскую культуру?
– Не знаю. Никому не понравится, если кто-то вдруг начнет обвинять его отца, не так ли?
– Думаю, это вопрос гордости и самолюбия.
Леона промолчала. Казалось, она ненадолго о чем-то задумалась, широко раскрыв глаза.
– Папа же здесь ни при чем?
Митараи не ответил.
– Вы действительно странный… Впервые разговариваю с кем-то подобным.
– Я не нашел подозрительных или странных записей в его журналах и дневниках, но есть много интересных заметок на полях многочисленных книг, – Митараи указал на стопку, сложенную на ковре. – Например, о том, что он заказал килограмм ртути у британской компании. Для чего вообще ему могло понадобиться столько ртути?
– Разве ее не используют для химических опытов в школьной лаборатории?
– Разместил ли он заказ как директор школы? Это убедило бы японского поставщика, не было бы необходимости заказывать за границей.
– Но почему он не мог разместить заказ в Англии?
– Думаю, он хотел скрыть этот факт от местных жителей и работников школы. Вы не знали всей правды. Вы когда-нибудь слышали от него рассказ о доме в Шотландии и похищении девушки?
– Нет. О чем вы?
– О таинственном рассказе, не похожем ни на сказку, ни на художественный роман, – о странном доме в той местности, где вырос мистер Пэйн. И о похищении прекрасной молодой девушки.