Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17

— Хочу! — мигом откликнулась девочка. — А у тебя есть?

— Целых три!

— Ух, ты…

Улыбнувшись детскому восторгу, Гарина оглянулась на озеро. И впрямь чище стало…

Глава 7

Понедельник, 18 июля. День по БВ

Борт ЭМК «Циолковский»

Весь условный день Бельский проторчал в тесном обсерваторном отсеке. На его лице отложился слабый след резинового нарамника, он отсидел ноги, а «марсианское кольцо» всё не давалось — ни глазам, ни приборам.

Марс, похожий на колоссальную спелую тыкву, ворочался внизу, подставляя то один бок, меченный рваным шрамом Долины Маринер, то другой, где Лабиринт Ночи плавно переходил в плато, вздыбленное гигантскими вулканами… Вон они, выстроились — Арсия… Павонис… Олимп…

Пётр вздохнул, провожая взглядом «картофелину» Фобоса. Когда-то, очень давно, миллиарды лет назад, этот спутник был куда крупнее — раз в двадцать, наверное. Но, стоило ему приблизиться к Марсу — и Протофобос не выдержал испытания гравитацией, развалился, расплылся вокруг Красной планеты массивным кольцом.

Память о том древнем распаде хранит «малый» спутник Деймос — плоскость его орбиты чуть отклонена от марсианского экватора.

За сотни и сотни миллионов лет Фобос как бы воскрес, «пересобрался» в нынешнее небесное тело, сильно похудевшее, но тоже не бессмертное — «большой» спутник постоянно снижается, сближаясь с планетой на пару сантиметров в год. Вроде бы, ничтожная величина, но двадцать миллионов лет спустя приливные силы опять разрушат Фобос, эту пористую груду камней и пыли, что удерживаются вместе лишь за счет притяжения…

Бельский задумался, и быстренько посчитал, вводя в комп свежие данные. Ну, да… Конечно!

Протофобос развалился, когда его орбита достигла «высоты» в три диаметра Марса — именно тогда Деймос ощутил гравитационное влияние кольца, заработав отклонение почти в два градуса!

Часть обломков сложилась в «новый» спутник, другая часть выпала на поверхность планеты, а третья кружится до сих пор — по орбите Фобоса!

Кряхтя, Бельский выпрямил ноги, для чего пришлось согнуться в поясе, заодно уводя голову от блока стрекочущих регистраторов, и утопил клавишу интеркома:

— Павел? Это «Питер».

С подачи Шарлотты его интимное имя стало общеупотребительным. Астрофизик успокаивал себя тем, что никто из экипажа не звал его женщину «Шарли»…

— Здорово, Пит! — бодро откликнулся Почтарь. — Как успехи?

— Помнишь, я рассказывал… в среду, кажется, что Марс скорее всего имеет разреженное кольцо, небольшой остаток давным-давно распавшегося Протофобоса? Полагаю, кольцо состоит из пыли и мелких обломков. Именно его частицы заставляют Фобос приближаться к Марсу. Обнаружить кольцо, доказать, что оно вообще существует, я смогу на днях, когда запустим зонд. А пока только рекомендации: на подлете к Марсу не пересекать плоскости орбиты Фобоса!

— То есть, плоскости марсианского экватора? — деловито уточнил командир корабля.

— Именно!

— Отлично, Пит! — явно повеселел Павел. — Готовимся к посадке!

Тот же день, позже

Марс, Долина Маринер, каньон Мелас

— Расстыковку разрешаю, — объявил интерком.

— Вас понял, — мужественным голосом ответил Почтарь, и жестом пианиста пробежался по пульту. Что-то тихонько прошипело, и посадочный модуль, в проекте «Аэлита» громко названный МПК — марсианским посадочным кораблем — отделился от «Циолковского».

В боковом иллюминаторе проплыл ЭМК, похожий на собранную маленьким ребенком игрушечную пирамидку из цилиндров, разнившихся поперечником и длиной. Самые толстые в охвате «бочки» — энергетического и двигательного отсеков — казались еще шире из-за налепленных шаробаллонов и ребристых панелей радиаторов, а посередине «обитаемой» носовой части торчал кронштейн с тарелкой антенны.

Далекое Солнце подсвечивало условный верх корабля, а «низ» отражал нежное апельсиновое сияние финиш-планеты.

Павел не выдержал, и распустил губы в улыбке. Пускай ему не удалось первым из советских ступить на Луну, но вот по Марсу он нагуляется вдоволь!

— Как настроение? — спросил он, не оборачиваясь.

— Боевое! — браво откликнулся Бирский, и лицемерно вздохнул, косясь на Строгова: — Бедный наш экзобиолог… Я же весь отсек забью образцами! И куда ж ему складывать марсианские кактусы и тушки мимикродонов?..

— Забивай… — скучно откликнулся Андрей. — Хорошо, если хоть одну бактерию найду, самую завалящую! Да и то в виде нежизнеспособной споры…

— А ты почему пистолет не взял? — строго спросил его Павел.

— Зачем? — не понял Строгов, печальных мыслей полон.

— Зачем, главное! — возмутился командир. — А как ты собираешься отбиваться от летучих пиявок?!

— Ой, да ну вас! — насупился биолог.

— Нэ журысь, хлопэць! — ухмыльнулся Почтарь, припоминая «мову». — Глянь лучше в иллюминатор! Мы на Марсе!

— Это — да, — заулыбался Андрей.

МПК снижался, но реденькая атмосфера почти не оказывала сопротивления. Слегка закругленный шар планеты накатывал, стеля под днище разлом Долины Маринер, пропахавшей кору на тысячи километров вдоль и поперек, пока посадочный модуль не замер над огромным каньоном Мелас.

Это была чуть ли не самая глубокая низина на Марсе, здесь поверхность проваливалась на одиннадцать километров — по утрам дно каньона заволакивал туман, а днем пески, камни и скалы грелись на солнце. Впрочем, перепад высот вовсе не означал пропасти, чей край задирается выше Джомолунгмы. Нет, склоны каньона спадали полого, да и сама долина распахивалась ширью и далью, но это не умаляло грандиозности Меласа.

— Приготовиться к посадке, — напрягся Почтарь.

Где-то на задворках сознания шастала юркая и скользкая мыслишка — если он облажается, им никто не поможет. Пусть даже МПК сядет штатно… А что такое МПК? Посадочная ступень плюс жилой отсек цилиндрической формы, состыкованный со сферической кабиной возвращаемого аппарата. И, стоит этому ВА получить повреждение… Они останутся на Марсе навсегда. В мумифицированном виде.

Это на Луне можно надеяться на помощь и спасение, а тутошний оранжевый мир слишком далёк от Земли…

«Да что за негатив лезет в голову? — разозлился Павел. — Как там Мишка выражается… Всё будет хорошо и даже лучше!»

МПК завис в сотне метров над мелкими барханами — и канул вниз. У самой поверхности дюзы выбросили тусклое пламя, и посадочный модуль грузно осел на расставленные опоры.

В наступившей тишине Почтарь слышал лишь человеческое дыхание, свое и товарищей.

— Сели, вроде… — пробормотал Бирский.