Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Подрагивавшими ладонями я отёр чуть не засветившееся лицо, пальцами натыкаясь на «горбинку».
«Ну вот тем более! И нашлёпка, и очки! – Я засопел, примиряя в душе панику с надеждами. – А ведь «жигуль» стоял очень удобно, как раз напротив ящика… Снимай – не хочу! До сих пор сердце молотит… И что делать? А ничего не делать! – накатила злость. – Тоже мне, ловцы душ! Ловцы туш…»
Запах ржавчины и шпал, измазанных креозотом, защекотал ноздри. Оттенок речной воды едва угадывался в этом крепком коктейле для обоняния. Бесшумно ступая по гладкому, отполированному колёсами рельсу, я миновал крохотную будку
«Что они могли заметить? – размышлял я, ступая по дырчатому настилу. – Как я одет. Всё, эту куртку больше не надеваю… Другое плохо – чекисты могут взять в оборот тех мужиков, что толпились у «стекляшки». Они-то меня видели анфас – пару раз сам смотрел в сторону очереди! Вполне может найтись кто-то глазастый… Ха! И кого он опишет, интересно? Горбоносого очкарика?»
И это не считая того, что покупатели выглядели слегка поддатыми. Да и много ли разглядишь впотьмах? Я стал вспоминать, как миновал крыльцо. По-всякому выходило, что свидетели, если и найдутся, мало что смогут поведать комитетчикам…
«Допустим, они выяснят, что нос у меня тот же, что и раньше, – рассуждал я. – Допустим. Добавят к фотороботу очки, но вряд ли кто смог разглядеть под ними глаза! Единственное, что может сойтись с моим реальным портретом, – это губы. И что с того? Неужели одних губ хватит для точной идентификации? Ну, ладно, изымут кагэбэшники письмо, убедятся, что оно от «Михи», и сложат два и два. Ага, скажут они, тот шустрый пацан наверняка и есть искомый предиктор! Допустим! И что с того? Как они определят, что именно я, Миша Гарин, прошмыгнул мимо «стекляшки»? В потёмках! На границе света и тени! Под случайно брошенным взглядом!»
Перейдя реку по мосту, я осторожно спустился с насыпи и вышел в начало улицы Революции. Адреналин выкипел, оставив на языке жестяной привкус. Навалилась усталость. Ноги подрагивали, а мозг отупел, погружаясь в равнодушие. Ничего, это пройдёт…
Навернёшь тарелку маминого жаркого, и от давешнего приключения останется лишь мерзкое чувство пережитого страха.
Но и оно потускнеет за ночь. Утро вечера мудренее…
Синицын, третью ночь проведя в опорном пункте на Мичурина, наконец-то выспался. Уж такая беда – плохо спится на новом месте. Но и в гостинице он подзадержался.
Умывшись и побрившись, Игорь Елисеевич щедро брызнул в ладонь туалетной водой «Даккар» и отёр лицо. Кожу приятно обожгло, а в нос ударил знойный восточный аромат с нотками табака, изгоняя остатки сонной одури. Хорошо!
Взбодрившись, Синицын затянул галстук, подумал – и снял его, рассудив, что официоз с утра излишен.
В «штабе» уже сидел капитан Славин, хмурый и удручённый. Наташа Верченко сердобольно посматривала на этого грозу хулиганов, а Максим Вальцев расслабленно улыбался, занимая просторное мягкое кресло.
– Доброе утро, – вежливо сказал Игорь Елисеевич. Будучи новичком, он обострённо чувствовал некую отстранённость старой команды.
– Доброе! – поспешно ответила Наташа, неуверенно глянув на Славина.
Максим кивнул, заулыбавшись ещё шире, а капитан скорбно вздохнул, как будто ворча: «А это уж кому как…»
Синицын покусал
губу, не зная, с чего начать, но тут, к его радости, с веранды донёсся знакомый голос, и вошёл сам Иванов.Выглядел он спокойным, но даже великан Славин усох, уловив тяжёлое недовольство во взгляде Бориса Семёновича.
– Здравия желаю, товарищ генерал-лейтенант, – забубнил капитан, воздымаясь над столом.
– Сядьте, товарищ Славин, – отмахнулся Иванов.
Кивнув Синицыну, он занял место во главе стола. Задумался, озабоченно при этом помаргивая.
– Упустили, значит… – констатировал генлейт, продолжая смотреть на Игоря Елисеевича.
Синицын поёжился, решив про себя, что радовался зря.
– Упустили, – признался он, нервно сглотнув.
Иванов замахнулся, чтобы треснуть по столу мозолистой ладонью, но смазал резкое движение, издав жалкий шлепок.
– А мы не на облаве, товарищи! – зловеще выговорил он. – Наша задача – наблюдать, а не ловить! Ни в коем случае нельзя спугнуть «Миху»! Вести – да! Осторожно, грамотно, незаметно! Прежде всего – незаметно! А вы что устроили? Ладно, согласен – период вброса и точки вычислены по всем правилам. Но зачем надо было в догонялки играть?
– Мы не играли в догонялки, товарищ генерал-лейтенант, – слабо воспротивился Игорь Елисеевич, незаметно для себя переходя на звание.
– Да неужели? – фыркнул Борис Семёнович. – А что тогда делали «Жигули» в том переулке? Пацану светили, чтоб не споткнулся?
– Сам не понимаю, что на меня нашло! – признался Славин сокрушённо. – Азарт такой вдруг… Ну я и… это… По газам!
– Очень содержательно, – кивнул Иванов без тени улыбки.
Капитан принял и вовсе несчастный вид, закряхтел, сжимая здоровенные кулаки, а потом поводил головой.
– Товарищ генерал-лейтенант! – глухо воззвал он. – Всё понимаю, уже изругал себя как мог, да поздно. А вот насчёт светить… Товарищ генерал-лейтенант, не пацан это, точно вам говорю! И вообще непонятно кто. Может, и не человек вовсе!
– Вы о чём? – нахмурился Иванов, поправляя очки.
– Очень уж быстро он двигался! – горячо, сбивчиво заговорил Славин. – Смазанная тень – вот что я видел. «Миха» сразу – шасть в проулок, а я за ним, на машине. Ну каких-то две секунды ушло! Так он за это время весь проулок проскочил и за ворота сиганул! А в проулке ровно сто десять метров! Ладно, не две, пусть три секунды, да хоть пять! Всё равно, даже чемпион мира по бегу не одолеет такую дистанцию быстрее, чем за десять секунд! А «Миха» – только так! И ворота как он перепрыгнул – даже рукой не коснулся! Так с разбега и скакнул, а они, между прочим, меня выше!
Генерал-лейтенант задумался.
– Нехреново девки пляшут, по четыре сразу в ряд… – проговорил он рассеянно, соображая. – Что показала выемка писем?
– Это действительно был «Миха», – ровным голосом доложил Синицын. – Письмо для Юрия Владимировича уже доставлено в Москву.
Борис Семёнович поиграл желваками.
– Что удалось снять вашему сотруднику?
Игорь Елисеевич покусал губу.
– Вброс письма, куртку, кисть руки… – неуверенно перечислил он. – Похоже, рука была в резиновой перчатке. В профиль – нос с горбинкой. Глаз не видно вовсе – очки бликовали. А вот губы получились чётко, причём на двух снимках.