Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
– К-как? – поразился Игорь Елисеевич. – Мы же…
– Мы же, вы же! – раздражённо пробурчал генерал-лейтенант и шлёпнул ладонью по столу. – Обыграл нас «Миха»! Обставил, как хотел!
– То есть?
– Поправляется Димка, понял? Заглянул-таки «Миха» к нему! – В голосе Иванова прорвалось уважительное удивление. – Да нет, я рад за Димку! Ему же похороны светили, не летом, так осенью, а теперь и румянец проступил, и суставы не болят, метастазы эти гадские как рукой сняло… «Михиной» рукой!
– Да не может этого быть… – затянул Синицын, сопротивляясь. – Мы же фиксировали всех, кто заходил в палату! Сплошь врачи, медсёстры, уборщицы… Заведующая детдомом раза два заглядывала…
–
Игорь Елисеевич пригляделся. Камера запечатлела молодую медсестру или уборщицу с броской внешностью. Стройную длинноногую блондинку…
– Нравится? – с ехидцей спросил генерал-лейтенант. – Брижит Бардо отдыхает! М-м? А теперь внимательно приглядись к нежной шейке этой красотки. Ну, заметил?
– К-кадык… – потрясённо выдохнул Синицын.
– Вот именно. Понял?
– П-понял… – сник Игорь Елисеевич и тут же вскинулся: – Постойте, постойте… Я же, кажется, видел эту блондинку! Да не кажется, а точно! Мы со Славиным курили в кустах, а она мимо шла с подружкой, болтала о чём-то… У неё высокий тонкий голос!
– Талант у человека, – скупо улыбнулся Иванов. – В общем, так. Жду от вас сегодня уточнённый фоторобот «Михи». К вечеру управитесь?
– Постараемся… – промямлил Синицын, собрался и отчеканил: – Так точно!
Игнат обошёл дом с угла и сверился с табличкой. Да, тот самый номер. Удовлетворённо кивнув, Арьков вернулся и вошёл в гулкий прохладный подъезд.
Кафельная плитка под ногами лежала ещё дореволюционная, белая и чёрная вразбивку, как шахматная доска. И основательные перила завинчивались вверх, следуя за плавной спиралью лестницы. Когда-то тут проживали всякие камергеры и купчики средней руки, а ныне их богатые квартиры поделены на отнорки…
Поднявшись на третий этаж, Игнат приблизился к большой двери, небрежно обитой чёрным истрепавшимся дерматином. Из рваных дыр мерзко торчала грязная вата, а посередине правой створки висела фанерка в рамке, извещавшая, сколько раз надо жать на звонок, чтобы дозваться того, кто вам нужен. Напротив нужного «И. Ю. Носова» значилось: «Звонить три раза». Вот только кнопка была вырвана с корнем – из развороченной штукатурки жалко торчали два конца провода, небрежно замотанные чёрной изолентой.
Пожав плечами, Арьков толкнул дверь, и та открылась, ритмично взвизгивая. Из тёмного коридора пахнуло неприятной кислятиной и почему-то распаренными вениками. Игнат осторожно пробрался между ящиков и ларей, уворачиваясь от велосипеда, висевшего на вбитых в стену крюках, от оцинкованной лоханки, от рассохшегося шкафа, угрожающе шатавшегося на хлябавших досках пола. Подпрыгнешь повыше – и эта рухлядь тебя погребёт…
Коммунальная квартира хранила нестойкую тишину. Нужно было прислушиваться, чтобы уловить признаки жизни – натужный кашель, невнятный говор, скрип половиц.
Свет из пустующей кухни падал как раз на нужную дверь, и Арьков коротко постучал в свежую деревянную филёнку, ещё не крашенную, но уже захватанную грязными пальцами.
– Да-да! – отозвался сиплый бас.
За порогом открылась просторная комната, в два ряда заставленная книжными шкафами. В выемке эркера, выдававшегося на проспект, уютно разместилось старое кресло и стол, заваленный книгами. На подоконнике почивала новенькая пишмашинка «Ятрань», блестя никелем и синим лаком. Рядом краснели правкой отпечатанные листы, сложенные в картонную папку.
Сам хозяин сидел, развалясь, в кресле, а его халат сливался с обивкой, маскируя изрядное брюшко. Широкое
лицо Носова, увенчанное копной седых волос, ещё хранило следы былой мужественной красоты, на которую падки женщины. Время не пощадило приятную внешность офицера-ликвидатора, похоронив её под брыластыми щеками да морщинистым лбом, а глаза в тени мохнатых бровей угасли, потеряв прежний блеск и живость.– Здравствуйте, Ипполит Юрьевич, – заговорил Игнат, оглядываясь. – Где же вы спите? На полке?
– На раскладушке, – чопорно ответил Носов. – С кем имею честь?
– Не узнали, «Герцог»? – усмехнулся Арьков, плюхаясь на единственный стул.
– «Алхимик»? – протянул Ипполит Юрьевич, близоруко щурясь. – Не может быть… Вы же погибли в Ливане! Семь пулевых ранений!
– Восемь, – флегматично поправил Игнат. – Да-а, дырок во мне тогда провертели – будь здоров. Но я живучий! Что, за мемуары взялись?
– Да это так… – смутился «Герцог». – Для служебного пользования!
– А я как раз хотел воспользоваться вашей памятью, – беззаботно проговорил Арьков. – Я ищу «Роситу».
Ипполит Юрьевич нахмурился.
– Простите… Марину… э-э… Исаеву?
– Её. – Игнат завёл глаза под потолок. – Такую женщину трудно забыть!
– Нет, я помню, конечно, – промямлил Носов, – но я уже пятый год на пенсии и…
– Ой, да бросьте! – лениво отмахнулся Игнат. – А то я не знаю, что вы каждый божий день таскаетесь в Большой дом! [114] Где сейчас Марина?
– Послушайте… – возмутился старый чекист.
– Нет, это вы послушайте, ваша светлость! – резко сказал Арьков, подпуская к тонким губам глумливую усмешку. – Мне нужно знать, где Марина, и вы мне это скажете! Пытать не буду, а то у вас сердечко хлипкое. Сдохнете прежде времени, да так и не успеете поделиться со мной секретами. Обидно же будет, верно? Ну что? Будешь говорить, руина эпохи, или спецпрепарат вколоть? Смотри-и! А то я вон Даудову укольчик сделал, а этот кабан взял и помер. Наверное, что-то с дозой намудрил…
114
Здание на Литейном проспекте, где размещалось Ленинградское управление КГБ.
Носов резко побледнел.
– Так это ты… Зелимхана…
– Был грех, – спокойно отозвался Игнат. – Я слушаю, «Герцог».
Ипполит Юрьевич приложил руку к груди, с тоской и страхом глядя на Арькова.
– Марина… она в Узбекистане, – хрипло проговорил он. – Там работает спецгруппа… Вернётся не раньше… второй п-половины июня.
– Где она живёт? – холодно поинтересовался «Алхимик».
– В М-москве…
– Адрес! – хлестнул приказной тон.
– Да не знаю я… – простонал Носов, но, заметив порывистое движение Игната, поднял руку в умоляющем жесте. – Не… Не надо. Помню только… Марина всегда выходила на станции «Преображенская площадь»… Она где-то там, рядом, прописана… О-о…
Заклекотав, «Герцог» повалился на спинку кресла, а пальцы скрючились от боли.
– М-м… Таб-блетка… – промычал он. – Т-там… Н-на… Н-на полке.
Арьков поднялся, с любопытством наблюдая за чужой смертью. Взяв пузырёк с таблетками, он повертел его – и поставил обратно.
– Будь… – булькнул Носов, – проклят…
И умер.
– Смир-рна! – разнёсся по плацу зычный голос Макароныча. Чётко повернувшись кругом, он молодцевато, словно красуясь, отдал честь грузному военкому: – Товарищ полковник! Допризывники девятых классов города Первомайска построены!