Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17

«Охотник» с опаской присел на стул, и тот жалобно заскрипел.

– Так вот, – продолжил Ромуальдыч, бросив неодобрительный взгляд на вошедшего. – У нас уже ящика три бумаг накопилось, да такого рода… Просто рука чешется на каждой штампик тиснуть «Для служебного пользования» или «Секретно»!

Разъяснив Олейнику суть, Ромуальдыч смолк.

– Так-так-та-ак… – завел Василий Федорович свою партию, пристально глянув на меня. – Как вас по фамилии, молодой человек?

– Гарин. Миша Гарин, – вежливо ответил я, размышляя, вызовет ли мое имя у полковника ассоциации с объектом «Миха».

– Высокотемпературные сверхпроводники… – со вкусом выговорил Олейник. – Скажите, Миша, на каком этапе находятся работы?

– Проект завершен в начале лета, сейчас ВТСП исследуют в Московском физико-техническом институте, в Институте физических проблем… и еще где-то.

– И шо? – прищурился полковник. – Большую пользу принесут народному хозяйству эти ваши… э-э… ВТСП?

– Огромную, – горячо вспыхнул я. – ВТСП – это линии электропередач без потерь. Сейчас больше трети всей выработанной энергии просто греет провода! ВТСП – это сверхмощные генераторы и электродвигатели, соленоиды и трансформаторы…

– Хватит, хватит! – поднял руки Олейник, смеясь. – Убедили!

– Миша еще и программы пишет для ЭВМ, – похвастался Ромуальдыч.

– Ой, да ладно… – заворчал я, вытаскивая папочку. – Тут небольшой подарочек для вас, Василий Федорович… – Видя, как в глазах полковника шевельнулось недовольство и разочарование, я усмехнулся: – Для всего вашего Комитета.

Развязал тесемки и выложил на стол укушенные скрепкой желтоватые страницы. Заинтересовавшись, Олейник пролистал мой «подарочек».

– «Бигин. ИнФайлСтрим равно… – выдал он с запинкой. – Ти-ФайлСтрим. Крейт (ИнФайл, эф-эмОпенРид); АутФайлСтрим… ГетКейз». И шо это такое?

– Программа, – любезно ответствовал я. – Тут в основе – моя вариация Бэйсика, а он англоязычен.

– Ясно, – бодро откликнулся Василий Федорович. – А, вот примечания! Ну, хоть по-русски… Хм… «Цикл распаковки»… «Очистка буфера битов»… «Заполнение стека», «Заполнение матрицы», «Первый шаг шифрования с ключом»… – Склоняя голову и потирая двумя пальцами мочку уха, он спросил «Охотника»: – Ты хоть что-нибудь понял?

– Ни бум-бум, – покачал тот шишковатой головой.

– Это специальная программа, – объяснил я, стараясь не выказать мальчишеского чувства превосходства. – Алгоритм симметричного шифрования с длиной ключа в сто двадцать восемь бит. Можно и попроще. Если убрать почти половину, получим программу с ключом в шестьдесят четыре бита. А для пущей криптостойкости в ней используется еще один алгоритм – словарный, для сжатия данных.

– Етта… Дошло? – ухмыльнулся Вайткус.

Полковник глянул на него, как на пустое место, и затеребил другое ухо.

– То есть я прогоняю донесение через эту вашу программу и шлю… ну, допустим, из нашего посольства в МИД, – медленно проговорил он. – А там стоит такая же машинка… электронно-вычислительная… и декодирует шифровку?

– Именно, – кивнул я.

– А если перехватят? – быстро спросил Олейник. – Скоро расшифруют?

– Ну, если с помощью хорошей ЭВМ… – прикинул я. – Месяцев за девять. Но это если всё сообщение полностью, а если только часть… Вероятному противнику жизни не хватит на расшифровку!

– Берем! – хохотнул полковник, жадно сгребая папку.

Вайткус очень выразительно прочистил горло, гуляя взглядом по потолку.

– А, ну да… – смутился Олейник и задумался, потирая подбородок. – Сейфы в этом вашем… Центре имеются?

– Обязательно. – Ромуальдыч кивнул с величием царствующей особы. – Ворота стальные, на окнах решетки.

– Сигнализация?

– Нету.

– Плохо… – Потерев подбородок, Василий Федорович перешел на щеку. – Мы вот шо сделаем. Я тут в командировке и… Познакомьтесь – капитан Славин!

Великан добродушно улыбнулся. Он сидел в напряженной позе, уперев руки в колени, словно страхуясь. Сломается стул, а он устоит, не растянется на полу…

– Пройдешь с товарищем Вайткусом в Центр НТТМ на Карла Либкнехта – это здесь рядом, осмотришь там все и доложишь. Будем думать, как ваш «ящик» от шпиёнов уберечь!

Славин с облегчением встал.

– Есть, товарищ полковник! – пророкотал он.

– А вечерком… – Олейник живо потер ладони.

– Сообразим! – заключил Ромуальдыч с ухмылкой.

Среда 15 октября 1975 года, день

Первомайск, улица Робеспьера

Всю ночь дул и выл холодный ветер, пугая близостью зимы. Резкими порывами он гонял мусор, вертя пыльные вихорьки и трепля белье, вывешенное на балконах. Иногда прищепки не выдерживали напора, и пеленки срывались, мечась в потемках перепуганными птицами. Стонали и качались деревья, безнадежно клоня верхушки. Словно рои суматошных желтых мотыльков, кружились листья, шурша по асфальту, а порою жестяной подоконник ловил короткие очереди дождевых капель.

К утру буря стихла и тополя застыли в сонной истоме. Лишь тающий на солнце холодок напоминал о ночном неистовстве. Потрепанный город спешно прихорашивался – дворники ширкали метлами, жилички бродили по газонам, разыскивая упорхнувшую галантерею, а электрики, звякая «когтями», лезли на столбы.

Часы показывали полпервого, когда я спрыгнул с подножки автобуса у начала улицы Робеспьера. Застройка здешняя сплошь одноэтажная – частный сектор. В две шеренги построились основательные, добротные дома. На огородах крикливо лаялись дебелые хозяйки, а им вторили брехливые псы.

Дом Сосницких я отыскал сразу. Его замшелая крыша из старого шифера тонула в буйных зарослях одичавших яблонь, а подслеповатые оконца с резными облупленными наличниками едва выглядывали поверх травяных дебрей. Покосившиеся сарайчики, проломленные доски крыльца, ржавая водосточная труба – всё изнывало по умелой мужской руке.

Цепь не лязгала, выдавая собаку, лишь пара тощих кур бродила по двору в тщетных поисках чего-нибудь поклевать. Оглядев мирно пустующую улицу, я прошел в дом. Стеклянная фляжка с водой, «заряженной» давеча, оттягивала левый карман моей куртки, бутылка «жигулевского» – правый.