Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
В белом батничке и синей юбке «колокольчик» она выглядела стюардессой на отдыхе – сняла форменный кителёк, повесила пилотку на гвоздик – и сияет голливудской улыбкой, дозволяя нахальному ветерку ворошить шатенистый «сэссон».
Словно копируя родительницу, рядом светилась Настя. Скромное школьное платье, ушитое по моде, казалось излишне коротким, выставлявшим напоказ длинные ноги сестрички, и даже белоснежный передничек не исправлял положения.
«С каких это пор ты записался в блюстители нравов? – усмехнулся я. – Что, тебе одному можно родней любоваться?»
– Мамусечка твоя такая красивенькая! –
– Вся в меня! – ухмыльнулся я.
– Ой, Изя, ну, где ты ходишь? – донесся недовольный голос Альбины.
– А чё?
– Да ни чё! Сейчас всё начнется, а ты…
– Я больше не буду! – поспешно оправдался Динавицер.
– Полосатыч! – зароптали в толпе. – Полосатыч!
Торжественная линейка быстренько обрела порядок и стройность – октябрята, пионеры, комсомольцы замкнули квадрат двора, оттесняя мам и пап, бабушек и дедушек.
Директор в строгом черном костюме, оставив в тылу стайку учительниц с носовыми платочками, шагнул на передовую и взял в руки микрофон.
– Дорогие наши выпускники! – гулко разнеслось по школьному двору. – Мы еще встретимся на экзаменах, но ваши уроки сегодня закончились. Навсегда. Есть в этом повод для грусти, но не стоит печалиться! Двери нашей школы всегда открыты для вас, и это не пустые слова. Десять лет вы не просто учились в этих классах, – он обвел рукой школьное здание, – но и жили здесь! Дружили, ссорились, мирились, постигая азбуку общения, азбуку понимания. Мне хочется, чтобы вы возвращались сюда годы спустя, навещали своих учителей и встречались с одноклассниками…
– Мишель! – тихонько окликнул меня Зенков. – Тут такое дело, мон шер… В общем, я решил не поступать в этом году.
– Чего это? Ты ж сам говорил: «Учиться буду такой профессии – Родину защищать!» – неприятно удивился я.
– Да я тут подумал… – замялся Жека. – Лучше мне сначала отслужить, а уже потом – документы на «вышку» подавать.
– Умно, – оценил я. – И по-мужски. Дай пять!
Жекина ладонь звонко шлепнула о мою.
– И не думайте, пожалуйста, что учебе конец! – возвысил голос Павел Степанович. – Даже когда вы получите вузовские дипломы и устроитесь на работу, нужно продолжать учиться. Учиться всю свою жизнь, чтобы лучше понимать этот бесконечный, вечно усложняющийся мир! Чтобы расти над собой, одолевая все новые и новые рубежи, достигая высот и поставленных целей! И пусть этот последний звонок станет не последним в вашей жизни!
– Дюха, твой выход! – велела Тимоша задушенно.
Жуков, немного смущенный всеобщим вниманием, подхватил крошечную первоклашку с огромными бантами и усадил к себе на плечо. Плющась от счастья, «чебурашка» заколотила в медный колокольчик, а Дюша торжественно обошел всю линейку.
Младшие классы смотрели на него и на нас с плохо скрытой завистью, а девятиклассники – с легкой задумчивостью. Год пролетит незаметно, и они, как и мы сейчас, распрощаются со школой…
Услышав всхлипывания, я живо обернулся к Рите. Девушка плакала, сердито утирая слезы.
– Ну ты чего? – Я ласково притиснул «реву-корову».
– Прощаюсь! – буркнула Сулима и завздыхала. – Прощай,
школа… Прощай, детство…– Здравствуй, любовь! – подхватил я. – Здравствуй, счастье!
Рита заулыбалась беспечально и открыто, как малолетка на плече у Дюхи, и тесно прильнула ко мне. Мама и Настя, глядя на нас, тоже обнялись, словно в добром отражении.
«Здравствуй, будущее! – подумал я, крепче прижимая девушку, словно боясь потерять. – Здравствуй, жизнь!»
Эпилог
Я покрутился по пустому классу, вдыхая неистребимый запах мела и чернил, и вышел в гулкую рекреацию. Лампы под круглыми колпаками не горели, но видно было хорошо – из огромных окон актового зала лилось столько света, что под ногами полосатились четкие тени.
Меня потянуло прислушаться: голосов не различить, но эхо громкой музыки гуляло по этажам и коридорам, маня на звук. Я двинулся по следу жесткого ритма – школьный диск-жокей обожал ударные.
По дороге я углядел пугливую парочку, ворковавшую в темном закоулке, но сделал вид, что ничего не видел и не узнал Светлану с Юркой.
Сосна тоже решил дождаться повестки, а потом, после дембеля, идти в школу милиции. «Дослужусь до сержанта, – мечтал он, щурясь по привычке, – поступлю на заочное, на юрфак… Глядишь, и в генералы выйду!»
Спускаясь по лестнице, я наткнулся на трудовика. Дядя Виля плавно покачивался у зеркала, поправляя галстук. Неподалеку, удобно устроившись на широком подоконнике, болтали о своем, о девичьем, Ирочка «Белочка» и Феруза Валеевна.
Двери учительской были приоткрыты. На старом продавленном диване посиживали военрук Макароныч и наша классная. Циля Наумовна оживленно тараторила, а Марк Аронович, по-моему, совсем не слушал ее. Просто смотрел на позднюю свою избранницу, улыбался в усы и расслабленно кивал. Им было хорошо вдвоем.
Внезапно двери актового зала распахнулись, выпуская музыкальные громы, и на пороге замерла Рита. Увидав меня, она обрадовалась и подбежала.
– Я потеряла тебя! – пожаловалась девушка, надувая губки.
– А я тебя нашел!
Сулима взяла мои руки и приложила ладонями к щечкам.
– Уж полночь близится… – пробормотала она. – Наши будут гулять до самого рассвета… Давай убежим?
– Давай. А куда?
– Увези меня! Далеко-далеко… В степь!
В черных глазах напротив потихоньку разгорался темный пламень, и мой пульс участился.
– За мной!
– Ой, подожди! Я сейчас!
Девушка метнулась в актовый и вскоре вернулась, прижимая к груди бутылочку токайского – недавнюю гостью магазина «Вино».
– Бежим! – воскликнула Рита, смеясь.
Она схватила меня за руку, и мы ссыпались по лестнице.
– Стоп, не в фойе! – былая настороженность вернулась ко мне. – Сюда!
Я увел спутницу в пустующий класс и растворил окно. Соскочив на землю, помог спуститься Рите. Теплая июньская ночь вобрала нас в себя, пряча ото всех.
– Куда теперь? – прошептала девушка.
– Я перегнал машину в школьный гараж!
Обогнув темное крыло школы, мы понеслись через футбольное поле, путаясь в траве и хихикая.