Цивилизация людоедов. Британские истоки Гитлера и Чубайса

При этом атомистическая картина мира, свойственная либерализму (естественно диктуемая уровнем развития производительных сил и человеческого сознания в период его формирования и созревания [91]), восприятие им рассматриваемых явлений отдельно друг от друга и в застывшем виде, без акцентирования их глубокой связи между собой и тем самым без учета их постоянных изменений крайне затрудняет для исповедующего его восприятие каких бы то ни было содержательных аргументов и даже осознание очевидных фактов, противоречащих его убеждениям (то есть, с учетом специфики английской культуры, интересам).

Это автоматически делает либерализм крайне эффективным оружием сильнейшего в любом соревновании, в любом противостоянии.

Важно, что он подавлял и разрушал (а тем более подавляет и разрушает его сейчас) любого слабого участника конкуренции, так как «навязывал ему те ценности, идеи и правила игры, которые сформулированы сильным в его интересах, отражают его уникальный опыт развития, который англосаксы представили в виде универсального как в плане целей, так и в плане средств. Все остальным предоставлялось лишь имитировать его, то есть участвовать в игре на заведомый проигрыш» [96].

Это ситуация имманентно присуща либерализму, а также всему основанному на нём западному типу мышления и его стержню – британской политической культуре, которые искренне считают свои корыстные интересы универсальной общечеловеческой ценностью и категорически отказываются видеть даже самые прямые противоречия между ними. Англичане (а за ними и наследовавшие глобальное доминирование и его культуру американцы) «превратили себя, своё уникальное историческое “я” в универсальное мерило, на соответствие которому оценивается все остальное» [95]. Ведь, повторимся, «правда» для англосакса (и в первую очередь для англичанина!) – это отнюдь не то, что существует на самом деле, а лишь то, что выгодно ему (и что не признано при этом преступлением судом, юрисдикцию которого он признает, то есть в конечном итоге его собственным судом).

Именно либеральная идеология в силу своего универсалистского, максимально открытого и принимающего любого готового её исповедовать и служить ей характера позволила создавшим её и овладевшим ею как политическим инструментом англичанам превратить свои, наиболее удобные им особенности в общий стандарт, навязываемый, в том числе, культурно (то есть неисправимо, некорректируемо) чуждым этим особенностям народам для обеспечения их гарантированного поражения во всех видах конкуренции.

Именно либерализм стал ключевым инструментом, которым англичане свой уникальный, причём основанный на жесточайшей эксплуатации других народов способ развития с непревзойденной наглостью и убедительностью (еврейская «хуцпа» – бледная тень английских «правил»!) представили всему человечеству в качестве универсального, единственно возможного и необходимого для всех, включая эксплуатируемые ими народы.

Ключевым аспектом конкуренции является борьба за введение стандартов и правил, которые сами по себе обычно уже решающим образом способствуют определению и закреплению победителя просто в силу его исходных особенностей. Определение правил соревнования определяет победителя в несравненно большей степени, чем сам процесс соревнования. (Например, в любой группе при соревновании в беге на длинные дистанции победитель будет один, на короткие – другой, а в скоростном потреблении пива – третий)

Поэтому ключом к победе является навязывание противнику своих правил (желательно – в качестве естественных, само собой разумеющихся и единственно возможных). Англичане овладели либерализмом, несмотря на огромный вклад в его разработку континентальных (в первую очередь, конечно, французских и еврейских) философов, и превратили его в свой непревзойденный инструмент мирового господства, позволивший им навязать всему миру свой стандарт мышления и поведения. Тем самым – именно при помощи либерализма – англичане качественно укрепили свою власть и сделали её для подвластных им не только внешней, но и внутренней, органичной и естественной для них.

Объявляя себя «новым Израилем», то есть провозглашая свою избранность богом, англичане (как впоследствии американцы), несмотря на безусловно расовый характер своего мышления и ценностей, всемерно подчеркивали не расовый (в отличие от евреев и немцев), а, наоборот, универсалистский характер этой избранности, её основанность на ценностях, доступных к принятию каждым желающим, достойным их по своим моральным качествам.

Использование универсалистских ценностей для достижения своих частных, корыстных целей (конечно, качественно облегчаемое контролем за экономическим источником этого универсализма – мировым рынком, – но и само постоянно поддерживающее и укрепляющее этот контроль) является эффективной стратегией англичан (а за ними и американцев), оформленной именно либеральной идеологией.

При этом, выворачивая реальное положение дел наизнанку, англичане (как и американцы в настоящее время) представляют причиной своих успехов либеральную идеологию и либеральные ценности. Тем самым они обеспечивают этим ценностям широчайшую рекламу, продвижение и стремление менее развитых обществ заимствовать их для того, чтобы добиться схожих достижений, – и тем самым сделать себя окончательно беззащитными в конкуренции с англичанами (а сегодня – с англосаксонским миром в целом).

Ведь реальной причиной столь завидных успехов является предельная корысть англичан, последовательное отрицание ими всем характером своих действий внешней, универсалистской компоненты либеральных ценностей – при энергичном и эффективном навязывании именно ее своим нынешним и завтрашним жертвам.

9.3. Либерализм: оружие империи против империй

В силу овладения либеральной идеологией англичанами и превращения ими её в своё эффективное политическое (и в целом конкурентное) оружие она играла (и играет и по сей день – просто прежде всего для их политических наследников, американцев) принципиально разную роль в отношении Британской империи и всего остального мира.

Либерализм англичан всегда был жестко патриотичен и всецело направлен на укрепление именно и только Британской империи. Вне зависимости от соответствия её практических действий формально провозглашаемым принципам либерализма английские либералы всегда последовательно и однозначно оправдывали и поддерживали эти действия. Их критика практически всегда направлялась лишь на заведомо второстепенные вопросы или же на ошибочные конкретные шаги, мешавшие достигать безупречно империалистических целей, – и практически никогда не касалась самих этих целей. (Вероятной культурно-исторической основой этого являлось понимание англичанами своей главной свободы как свободы подчиняться «своим лучшим» ради возможности угнетения представителей всех остальных народов вне зависимости от каких бы то ни было не связанных с непосредственными материальными выгодами принципов – см. параграф 7.2.3.)

В то же самое время тот же самый либерализм за пределами Британской империи столь же последовательно носил жестко антигосударственный, антипатриотический характер и был сфокусирован на последовательную, бескомпромиссную и безоглядную борьбу за все и всяческие свободы как таковые. Это вполне естественным образом направляло его против неизбежно стеснявших эти свободы правил человеческого общежития (и тем более против устанавливающих и поддерживающих эти правила местных властей).

Таким образом, вне Британской империи либеральная идеология оставалась её оружием, глубоко интегрированным (через образованную часть соответствующих обществ) в тело потенциально враждебных ей государств и активируемым при малейшей необходимости.

Англия овладела либерализмом, созданным в основном французскими (а также еврейскими) мыслителями в борьбе буржуазии против абсолютной монархии, во многом потому, что сама в силу исторических обстоятельств счастливо избежала длительной, болезненной для общества фазы этой борьбы. (Как было показано выше, самоистребление феодалов в Средние века привело к тому, что монархия сначала сама опиралась непосредственно на формирующуюся буржуазию, а потом срослась с её наиболее крупной и эффективной частью в целом ряде важнейших институтов, включая Банк Англии – см. параграф 2.1.)