Цивилизация страуса

Второй круг, видимо, должен был подразумевать всю вселенную.

– Занятно, - сказал Гусев.
– Так ты философ, что ли?

– Не в большей степени, чем ты сам, - сказал Березкин.

– Жаль, - сказал Гусев.
– Я-то думал, что ты мне сейчас о смысле жизни начнешь задвигать.

Березкин снова потер ухо.

– Особого смысла в жизни нет, - сказал он.
– Но, как бы это помягче сказать... в данной ситуации это не имеет для тебя никакого значения.

– Любопытное заявление. Теперь я, видимо, должен спросить, почему так?

– Потому что ты не совсем жив, - сказал Березкин.
– И я - не твой клон.

– А кто?

– Ты сам. Твое альтер-эго, если хочешь. Разве этот случай с ложкой не открыл тебе глаза?

– На что?
– спросил Гусев.

– На то, что этот мир нереален, - сказал Березкин.
– Я ведь не случайно напомнил тебе про Нео. Это - маркер, который должен сообщить тебе о искусственном происхождении всего вокруг.

– Типа, сейчас четыре тысячи черт знает, какой год, компьютеры поработили человечество и все мы в Матрице?
– уточнил Гусев.
– Учти, коды доступа к Зиону я тебе все равно не скажу.

– Все не так просто и я не агент Смит, - сказал Борис.
– Ты не в Матрице, ты в виртуальном мире. И кроме тебя, здесь больше никого нет.

– Шизофрения косила наши ряды, - вздохнул Гусев.
– А ты тогда кто?

– Порождение твоего разума, по большей части. Именно ты придал мне такую форму.

– Видимо, мой разум не так уж изобретателен, - сказал Гусев.
– А по меньшей части ты кто?

– До этого мы еще дойдем, - сказал Борис.
– Обещаю, ты получишь ответы на все твои вопросы.

– Весьма сомнительно, но ты все же начинай излагать, - Гусев воспользовался блюдцем.

– Знаешь, в чем главная проблема крионики?

– Она чертовски дорогая.

– Я имею в виду техническую сторону вопроса, - сказал Борис.
– Главная проблема, с которой сталкиваются криоинженеры, это смерть мозга от кислородного голодания. Человека, умершего от, скажем, инфаркта, можно заморозить, вырастить ему новое сердце, разморозить, провести операцию по пересадке, но в результате получится все равно овощ с отключенным сознанием. Идеальные условия для криозаморозки - это если пациент умирает в крио-клинике, а рядом стоят врачи и техники с готовым оборудованием, но в жизни, как ты сам понимаешь, такие условия встречаются нечасто. Люди в основном умирают совсем не так.

– Угу, - сказал Гусев.

– Сейчас эту проблему научились решать, - сказал Березкин.
– Мозг можно стимулировать извне, налаживая разрушенные связи и восстанавливая нейронные сети. Это долгий, кропотливый и очень болезненный для человека процесс.

– Было бы странно, если бы это получалось быстро и легко, - согласился Гусев.
– И что дальше?

– Сознание человека, подвергающегося этому процессу, начинает оживать задолго до его окончания, - сказал Березкин.

– И тогда его помещают в искусственный мир, своего рода виртуальность, созданную лишь для него одного.

– Для каких целей?

– По большей части, для медицинских. В виртуальном мире пациент не испытывает боли, которую терпит его организм в реальности. Кроме того, проживая новую жизнь, мысля, получая новые ощущения, принимая решения и делая выбор, пациент положительно влияет на процесс восстановления, ускоряя его в разы. Ведь механизмы действуют все те же самые, что и в реальной жизни.

– Выходит, ты пытаешься мне намекнуть, что вокруг меня совсем не будущее?

– Нет, только твои представления о нем, - сказал Березкин.
– Та же ложка, которую ты только что согнул. Откуда она? Правильно, из Матрицы. Ее бы здесь не было, если бы в своей настоящей жизни ты не смотрел этого фильма. Искусственную реальность формируешь ты сам, она берет образы из твоей памяти и твоего подсознания. Фильмы, которые ты когда-то смотрел, книги, которые ты когда-то читал. Она построена на твоих желаниях и на твоих страхах.

– Страхов тут явно больше, чем желаний, - сказал Гусев.

– Причем, ты сам уже можешь не помнить, что смотрел те или иные фильмы, а подсознание все равно подсунет их в виртуальность, - сказал Березкин.
– Потому что подсознание не забывает. Оно хранит весь твой жизненный опыт и использует его...

– Стоп, - сказал Гусев.
– Если весь этот мир замкнут на меня и состоит из вывертов моего мозга, кто тогда ты и откуда взялся? Если ты тоже часть меня, как же ты можешь рассказывать мне вещи, о которых я не знаю?

– Я - голос извне, вестник большого мира, - сказал Борис.
– Форму ты придал мне сам, а содержание идет от медицинского консультанта, который подключился к твоей системе жизнеобеспечения. И да, меня на самом еле зовут Борис, только на самом деле я абсолютно на тебя не похож.

– Тогда почему же ты меня сначала в квартиру не пускал, консультант? Почему сразу все не сказал?

– Потому что сначала следовало установить контакт, - сказал Борис.
– Поговорить на отвлеченные темы, и лишь потом, когда подвернется случай, рассказать правду. А уж когда ты ложки начал гнуть, я и понял, вот он, тот самый момент.

– А если бы не начал?

– Тогда бы я все равно рассказал, - сказал Борис.
– Может быть, чуть позже. На пятнадцать минут или полчаса, или твой разум придал мне какую-то другую форму, и правду ты бы узнал от кого-то другого. От того же Макса, например.

– Я должен был узнать правду именно сегодня?
– уточнил Гусев.
– Почему?