Цок

– Вот ты где, цыпа! – Тыква тепло обняла подругу и расцеловала её в обе щеки. – Поздравляю со всем сразу! Ну-к покрутись.

Маша повернулась.

– Да, мать! Конкретный шарман, – с восхищением покачала головой Зацепина. – Костюмчик, я тебе скажу… В тему, как говорится.

– Карин, я верну… – начала было Маша, но Тыква прислонила к её губам палец.

– Да ты с ума сошла, киса! Это ж презент! – вознегодовала она.

– Ну… хоть жемчуг?

– Это не ко мне, – заговорщически подмигнула Карина. – Наш дорогой Карлсон – большой, я тебе скажу, импровизатор! Только посмей его обидеть. Враги навек! Ясно? Ладно, хватит о подарках, пошли твоей маляркой любоваться.

Зацепина, схватив Машу за запястье, повлекла её в зал.

– Слушай, а ты мне чего раньше-то насчёт выставки ничего не сказала? – по пути говорила она. – Организовали бы всё по-человечески. Я, конечно, люблю экспромты, но тут, Машка, не тот случай. Ты только посмотри, кого Родина наприглашал! С кем тебя познакомить?

– А ты что, всех их знаешь? – Маша не переставляла удивляться подруге.

– Не всех, конечно, – ответила та, – но многих. Вон тот толстый, – Карина, не стесняясь, показала пальцем на тучного лысого мужчину, наливающего в бокал виски, – антиквар Клюев. Он, кстати, сейчас занялся современной живописью. Скупает, подонок, всё подряд за сущие копейки. С ним не связывайся. Давай лучше я тебя представлю Фереру… Так, где он у нас? Только что здесь крутился. Ага, вон он!

Тыква вытянула окольцованный крупным бриллиантом палец в сторону довольно молодого длинноволосого мужчины в растянутом зелёном свитере и хорошо потёртых голубых джинах.

– Ты на его вид не смотри, он деляга что надо. То ли племянник Билл Гейтса, то ли зять Дональда Трампа. Дюпон Абрамович Рокфеллер, короче. Я по сравнению с ним – нищенка с Балтийского. Кстати, этот Ферер обожает комиксы. Родина сказал, что ему приглашения не высылал, однако ж он здесь, мерзавец. О чём-то это говорит, правда?

Ферер, один, пожалуй, из немногих, кто даже не притронулся к угощению, сразу пошёл рассматривать экспозицию. Маша заметила, что он подолгу стоит у каждого рисунка, наклоняя голову то вправо, то влево, то приближается насколько возможно, то отходит чуть назад. А Карина всё бубнила на ухо:

– Ну что, решайся уже, цыпа. Давай подойдём. Или так и будешь тут стоять?

Маша осторожно высвободила свою руку, в которой до сих пор держала проклятые ножницы, смущенно посмотрела на Тыкву и отрицательно покачала головой.

– Стесняешься, – поняла Зацепина.

– Стесняюсь, – робко улыбнулась Маша. – Знаешь, Карин, я считаю, что у кого найдётся что сказать, подойдут сами. Навязываться в таком деле…

– Наверное, ты права, – согласилась Тыква. – Ладно, пошли и мы посмотрим. Покажешь мне свои картинки. Расскажешь, что есть что. Или сначала треснем шампусика?

Но ни того, ни другого Маше сделать не удалось. Сквозь толпу к ней пробрался шкафоподобный секьюрити, которого, как наша героиня ещё помнила, звали Павликом.

– Маш, – наклонив к художнице голову, негромко сказал он, – там какой-то настырный старикан уже десять минут пытается сквозь меня прорваться. Говорит, что ты его звала, а приглашения у него нету. У нас же закрытое мероприятие.

– Клёво! – рассмеялась Карина. – Закрытое открытие. Ну вы, братцы, завернули!

– Павлик, это ж мой отец! – рассердилась Маша. – Пропусти немедленно! Пошли, я с тобой выйду.

Оставив Карину, которая, впрочем, не очень долго скучала в одиночестве, Маша протиснулась вслед за Павлом и минуту спустя оказалась в опустевшем холле. Охранник направился открывать входную дверь.

– Да, дочь, до тебя и не достучаться, – войдя в помещение, проговорил отец и обнял Машу. Весь такой довольный и холодный. С морозца. – У вас тут не иначе как выездная сессия ООН. У крыльца автомобили с консульскими номерами. А уж всего-то машин, и не сосчитать! Как они, бедолаги, выбираться-то будут, не представляю. Слава Богу, я на метро.

– Ну не бурчи, пап! – взмолилась Маша. – Павлик, мы пальто у тебя кинем?

– Конечно, Маш, – не стал возражать «гоблин», а потом зачем-то добавил: – Здесь-то его сто пудов никто не спиз… Не украдёт. Можете и эту хреновину оставить.

– Нет, спасибо, – поблагодарил отец. – Эту хреновину (только сейчас Маша обратила внимание на старенький тубус, который отец не выпускал из рук) я захвачу с собой.

– Лучше я оставлю вот эту фиговину, – сказала Маша и положила на ресепшн порядком надоевшие ножницы.

Именинница, взяв отца под руку, повела его в свой зал.

Веселье стояло в полном разгаре. Разбившись на кружки по интересам, присутствующие громко смеялись, что-то друг другу рассказывали, выпивали, закусывали. В общем, на открывшуюся экспозицию почти никто не обращал никакого внимания. В кои-то веки собралось вместе такое количество «нужных» людей! Неужели они будут тратить время на просмотр каких-то дурацких картинок?

Маша расстроилась. Ужасно. Отец почувствовал. Наклонился к самому её уху и прошептал:

– Дочь, пошли отсюда, а? Лучше завтра заглянем, и ты мне всё покажешь.

– Так и сделаем, – согласилась Маша. – Ты, пожалуйста, минут пять-десять здесь пострадай, я только со своими попрощаюсь и оденусь.

Налив отцу бокал шампанского и оставив его за столом, расстроенная равнодушием публики виновница торжества пошла искать Мамаева. Родины ни в одном из залов не оказалось. Куда ж он подевался? Отыскав Карлсона, а затем и Карину, она объяснила им своё состояние, договорилась с Зацепиной завтрашние «репинские посиделки» не отменять, простилась и пошла в кабинет галериста за пальто и сапогами.

Из-за двери слышался непринуждённый смех.

– Здорово, лапа, что ты к нам заглянула! – приветствовал её Антон, не успела Маша войти. – Мы как раз с Фредом говорим о твоих работах.

– Та, сторово! – восхищённо повторил уже знакомый Маше (правда, только внешне) «деляга», как его назвала Тыква. – Мэри, поздравить вы с бёздэй! Простить мне рашен ленг… ясык, я учиться. Позволить себе… эээ… интродьюс. Фред. Фредерик Ферер.

«Деляга» поднялся с кресла и, галантно взяв Машину руку в свою огромную, сухую и холодную ладонь, чуть прикоснулся к ней такими же безжизненными губами. Маша обратила внимание на его глаза – стальные, сияющие каким-то неземным блеском. Жуть! Впрочем, быстро взяла себя в руки.

– Очень, приятно, – постаралась как можно непринужденнее улыбнуться именинница, – Мария Терпилова.

– Маш, тут Фред предлагает нам с тобой сотрудничество, – прервал взаимные любезности Родина. – Я думаю, мы не станем отказываться. Ты как?

– Нормально, – пожала плечами Маша. – А сотрудничество какого плана вас, Фред, интересует.

– Много плана, – оскалился Ферер. – Покупать. Паблишед в Объединённый Стэйтс. Мошет, если искать продюсер, делать мувиз.

– Что делать? Какие движения? – не поняла Маша.