Цвет мести – алый

«Ты – черствый, высокомерный засранец! – прошипела она как-то ему в спину. – И за что тебя только бабы любят, не пойму! Только рожа одна красивая, и все! Души-то, Горелов, души-то в тебе и нет! Холодно с тобой, холодно и пусто. Как с манекеном!»

Врала? Врала или недопонимала чего-то в нем. Киски с Зайками от него просто тащатся, между прочим. Юлька вообще со своими ножками и каблучками высокими уже в его жизнь прокралась как-то. Захочет ли он ее в своей жизни оставить, нет?..

О встрече с охранником Захаров договорился этим же вечером. Парень, назвавшийся Валерием Назаровым, удивился звонку Алексея, но от беседы и не вздумал отказаться. Но на встречу он мог прийти лишь через пару дней, поскольку заступил на дежурство. А вот с номером телефона и абонентом номера вышел полный провал. Не было ни у кого из сотрудников охранного предприятия такого номера мобильного. И даже у родственников, которых сотрудники непременно указывают в своих анкетах, этого номера тоже не значилось.

Стало быть, человек тот – посторонний. То есть он не имел никакого отношения ни к охранному предприятию, ни к господину Холодову. Так кто же это такой был-то? Кто позвонил Захарову перед самым убийством подружек? Кто выманил здорового, физически крепкого мужика из квартиры Анастасии и лишил тем самым обеих девушек защитника? Вопрос…

Глава 10

Вениамин страшно психовал который уж день подряд. Его все раздражало. И угрюмое урчание водопроводных труб, не дававшее ему уснуть до полуночи и разбудившее в шесть утра. Или это соседи сверху ранним подъемом его разбудили? Он уж теперь и не знает, из-за какого конкретно шума проснулся. Дернулся всем телом и тут же открыл глаза, поняв, что не спит.

Он, кряхтя, поднялся, пошел в кухню выпить воды. Долго смотрел в черный квадрат окна, досадливо рассуждая, что в черном квадрате нет и не может быть никакого смысла. Сколько ни таращи глаза, светлее он не станет, не забликует, не ослепит.

Потом он вернулся в кровать. Уснуть больше не смог. Он ворочался, боролся с подушкой и одеялом, они сбивались, падали на пол. Не выдержал, встал и полез под душ. Потом сварил себе кофе, натянул любимую, вишневого цвета толстовку и с чашкой в руке вышел на балкон в надежде немного успокоиться.

Но черно-белый пейзаж за окном, выходившим на северную сторону, вдруг тоже начал его раздражать. И неподвижный лес, частым гребнем торчавший вдали. И машины, длинной гусеницей растянувшиеся на дороге возле дома. И люди – спешившие куда-то, суетившиеся, гомонившие.

Все его раздражало, все казалось унылым, безрадостным и никчемным.

Зачем? Для чего это все? В чем смысл-то вообще?

Машиного звонка, о котором они условились, он тогда еле дождался. Положил в кухне в центре стола телефон и таращился на него как завороженный два с половиной часа подряд в тот самый день, когда они расстались. Отвлекался лишь дважды – к кофеварке и к газовой плите, чтобы приготовить омлет. Через два с половиной часа он понял, что она не позвонит, и пошел в комнату. Сел за компьютер, начал что-то делать, сам себя обманывая и убеждая, что ему все равно.

Она позвонила ближе к ночи, быстро продиктовала ему номера телефонов всех Маринкиных знакомых, с кем она чаще всего общалась. Он еле успевал за ней записывать. Тут же она и простилась, пообещав на следующий день приехать.

Не приехала. Позвонила. Снова – поздним вечером. Можно себе представить, что он передумал за это время?! От того, чтобы прыгнуть в машину и рвануть к ее дому, его удержало лишь то, что они могут с ней разминуться. Так вышло бы еще хуже, и поэтому бессмысленному торчанию под ее окнами он предпочел добровольный домашний арест.

Бродил тенью возле входной двери, слушал стук подъездной двери, а гремела та – будь здоров! С замиранием сердца отслеживал гул голосов на лестнице, звуки шагов. Забыл пообедать, пропустил время ужина. И она все же позвонила.

– Веник, привет, – виновато шмыгнула носиком Маша.

И он тут же представил себе, как она сидит с поджатыми ногами в кресле, на коленях у нее – толстый рыжий кот, она гладит его за ушами, улыбается, потому что говорит с ним – со своим бывшим мужем, и…

Чертовщина! Бредятина! Он не знал, любит ли она так сидеть теперь, как любила раньше. И принято ли в ее доме сидеть в кресле именно так, поджав ноги. Может, противоречит это правилам, заведенным там! И про кота он ничего не знал и даже не мог догадываться. Был он у нее, нет? Это сюда она часто таскала бездомных котят. Выращивала их, ухаживала за ними, потом сплавляла в надежные руки, потому что не любила, когда они становились взрослыми.

– Привет. Ты не приехала, – начал он, но она тут же его перебила, с каким-то непонятным для него воодушевлением выпалив:

– Да, да, извини, тут столько всего произошло!

– Что случилось?!

Сердце его ухнуло куда-то вниз, и от уютных картинок с рыжим котом на ее коленях тут же ничего не осталось. Будто врезал кто-то по этой радужной, милой сердцу мозаике железным кулаком, разнося в разные стороны кусочки яркого стекла и превращая их в гадкий мусор.

– Что случилось, Машенька?! Это он?! Что он с тобой сделал?!

– Веник, не паникуй! – рассмеялась она почти весело, и это насторожило его еще больше. – Все нормально!

– Почему же тогда ты не приехала? Не позвонила?

– Вот звоню! – Она опять засмеялась. – Какой же ты паникер, Веник! Говорю тебе, все хорошо!

– Почему ты не приехала? – повторил он настойчиво.

Ее смех ничего не исправил, Вениамин запаниковал еще сильнее и острее. Он сразу почувствовал какой-то подвох в ее веселости. Какой-то неправильной была ее веселость, она несла в себе угрозу.

– Почему ты не приехала?

Он повысил голос, потому что Маша не ответила ему, а заговорила в сторону, с кем-то еще, с тем, кого он не видел, зато кого остро ненавидел. Он явственно услышал имя – Алекс!

Что происходит?! Что случилось с тех пор, как она вышла из его машины, выплакав ему всю свою душу и не проронив при этом ни слезинки?! Что-то изменилось?!

Да…

– Я не могла, потому что у нас были гости, Веня, – ответила наконец Маша ровным, спокойным голосом, даже, можно сказать, безмятежным.

– Гости? Пир во время чумы?! – Его заколотило от какого-то непонятного бешенства.

– Да нет, гости не в том смысле слова. – Она вновь сказала еще что-то, но не ему. – У нас был Горелов, Веня.

– Горелов? – Он удивился. – Что это ему у вас понадобилось? Приходил Алексея арестовать?

– Нет, что ты! Он явился с извинениями. С Алекса сняты все подозрения. И… В общем…

Она замялась, запнулась, вздохнула, пробормотав: «О господи!» Потом снова позвала мужа по имени, с милым, утробным смешком. Ему ли не знать, что этот смех означает!

Он повесил трубку.

Все стало ясно. Он ей больше не нужен! Он опять больше не нужен ей! Надобность в нем отпала. Спасать ему больше некого. Ее милый Алекс – вне подозрений. Если сам Горелов явился к ним в дом с извинениями, значит, у следствия появился некто, кто Алекса в нужной строке подозреваемых заменил.

И кто же это, интересно? И почему Горелов ничего не сказал, не позвонил ему? Они же договорились – искать убийцу вместе, раз уж так случилось, что обе их бывшие женщины оказались рядом, когда прогремели те страшные выстрелы. Договорились, а вот теперь Горелов договоренность свою нарушает! Не может простить ему своего провала в кофейне? Ну и черт с ним, с Гореловым этим, он ему тогда тоже про номера телефонов Маринкиных друзей и знакомых ничего не скажет! К Маринке господин Горелов никакого отношения не имеет. Он же не ее убийцу ищет, так? Он ищет убийцу своей бывшей жены? Правильно? Да, правильно. И какое отношение в этом случае имеют Маринкины контакты к господину Горелову? Никакого! И пошел бы он!.. И вообще, пошло бы все…