Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II

Она вместе с врачом бросилась к Тамит, которая лежала как мертвая; бесполезная теперь повязка пропиталась кровью насквозь.

– Это хуже, - отрывисто сказал врач. – Нужны люди – помочь нести и держать ее.

– Я подержу, - отозвалась Ка-Нейт. – Скорее.

Она обхватила раненую за плечи, а врач сноровисто раскатал широкие льняные бинты и несколькими быстрыми, ловкими движениями обмотал Тамит наискось, перехватив обнаженную грудь, спину и плечо; потом стал перевязывать медленнее. Кровь уже не шла.

– Так, - сказал врач. – Теперь нужно отнести ее в дом, я промою и зашью рану.

– Позаботься о моей Мерит-Хатхор, сейчас же, - приказала Ка-Нейт. – Эту женщину отнесут в дом без тебя – она ведь не умрет теперь от кровопотери?

Врач коротко кивнул и подбежал к Мерит-Хатхор, и Ка-Нейт бросилась следом.

Великий ясновидец, казалось, так и не обратил внимания ни на раненых, ни даже на свою жену. Он был поглощен убийцей – проследив, чтобы его оттащили в дом и стерегли, допрашивал стражу, как он сюда проник.

Ка-Нейт плакала, склонившись над Мерит-Хатхор.

– Ты жива? – спрашивала она, как будто мертвые могли говорить.

– Жива, - слабо сказала Мерит-Хатхор. – Ты жива – это лучше всего.

Врач огляделся и подозвал нескольких человек из тех, что подошли с господином дома.

– Держите ее, - сказал он. – Нужно выдернуть нож, а это причинит много боли и опасно. Потерпи, - сказал он Мерит-Хатхор, но ее стойкость не нуждалась в поддержке.

Ка-Нейт хотелось зажмуриться, но она смотрела, едва дыша от страха за любимую наперсницу. И только увидев, что ей благополучно остановили кровь, позволила себе взглянуть на людей вокруг.

– Благодарю тебя, - сказала она врачу. – Нужна ли еще моя помощь?

– Справятся слуги дома, - ответил он. – Если будут делать так, как я скажу.

– Иди тогда со мной, - сказала Ка-Нейт. – Отнесем Мерит-Хатхор в мои покои, я сама буду ухаживать за ней, как ты скажешь. Пусть Тамит отнесут в дом слуги.

Врач хотел возразить, но промолчал.

Мерит-Хатхор осторожно подняли по той же самой лестнице, с которой она скатилась, пораженная ножом. Она не издала ни звука.

Ее уложили в постель, и врач сказал:

– Нужно нагреть воды, промыть рану и приложить кусок сырого мяса, чтобы снять воспаление, госпожа. Ее рана глубока, но невелика и неопасна.

– Неужели? – не выдержала Ка-Нейт.

Врач кивнул.

– Вторая женщина ранена сильнее, госпожа, - осмелился заметить он. – Ей мои услуги нужны больше.

Госпожа вздохнула.

– Иди, - скрепя сердце отпустила она его. – Только дай еще бинтов из твоей сумки.

– То, - сказала она испуганной девушке, уже стоявшей рядом. – Принеси чашу горячей воды и скажи на кухне, чтобы дали сырого мяса. Ты слышала слова врача?

То кивнула и поспешила выполнять приказ.

Ка-Нейт склонилась над Мерит-Хатхор, держа в своей руке ее горячую руку. Погладила по спутанным волосам, отерла платком лоб, к которому пристала короткая густая челка.

– Ты моя спасительница, - прошептала она. – Ты моя благодетельная защитница. Этот нож предназначался мне, дорогая сестра…

Мерит-Хатхор взглянула на нее блестящими в темноте черными глазами.

– Тамит, - сказала она. – Это Тамит.

Ка-Нейт нахмурилась.

– Тамит ранена! – воскликнула она. – Она сама пострадала!

Мерит-Хатхор попыталась усмехнуться, но только поморщилась от боли – в плече как будто разожгли жаровню.

– Будь она ранена хоть десять раз, это – она, - сказала Мерит-Хатхор. – Послушай меня, госпожа, это она. Это она убийца.

– Я тебя люблю, но это клевета, - ответила Ка-Нейт. – Бедная Тамит, может быть, умрет от своей раны… приказываю тебе не говорить о ней больше таких слов.

Тамит казалось, будто ее мучают палачи – к которым она, несомненно, попала бы, если бы открылась правда. Ей дали маковой настойки, чтобы притупить боль, но процедура была ужасна: рану, тянувшуюся наискось через грудь, промыли обжигающей водой, а потом стали зашивать. Девица два раза потеряла сознание. Когда она очнулась, зашивание еще не закончилось.

Но вот наконец рану смазали какой-то мазью, потом прижали к ней отвратительный холодный кусок мяса и крепко примотали его бинтами.

– Хорошо, - сказал врач; он утер локтем мокрый от пота лоб. – Рана могла быть смертельной, если бы кинжал повернулся внутрь и пробил легкое. Но повреждение большое и опасное, ей нужно лежать несколько дней, повязку менять каждодневно.

– Страшный убийца, слава богам, что все обошлось, - сказал один из помощников.

Врач кивнул.

Тамит, сквозь боль напряженно прислушивавшаяся к этим словам, расслабилась, закрыв глаза. Она улыбнулась – теперь она могла улыбаться, и никто бы не осудил за это выздоравливающую больную.

Эту рану она нанесла себе сама.

========== Глава 9 ==========

Храмовый суд, или кенбет, не собирался в полном составе по каждому случаю – только для разбора самых страшных преступлений. Не собрался и в этом случае.

Преступление совершилось в доме главы суда, верховного жреца Амона, и против людей его дома. Неб-Амон должен был выступить как судья сам, может быть – вместе с другими старшими жрецами Амона; но решение их будет единогласно.

И преступник – мелкий наемный убийца, которого Тамит подобрала в кабаке на окраине города – знал, что будет так. И знал, что его ждет, когда его осудит этот князь – тот, на чью жену он покусился.

Его держали в одной из нижних комнат слуг, и стерегла его та же стража, что его схватила. Рана мужчины причиняла ему большие страдания, но никто не позаботился о ней. Его связали, выкрутив руки назад. У него пересохло в горле от жары и страха, но никто не предложил ему воды.

Лежа на полу, он поскуливал от ужаса – всякое самообладание, которое у него было, покинуло его; и сейчас оно ничем не облегчило бы его участи. Преступник знал, что ему скажут о том, что его ждет, только тогда, когда приведут приговор в исполнение, потому что суд заседает тайно. Но мужчина и так знал, что участь его будет ужасна.

Повешение? Отрубание головы? Это еще самые легкие способы умереть… бывало хуже, убийц сжигали или распинали. Или хоронили заживо. Или…

Послышались шаги в коридоре, и Джхутихотеп задрожал. Он давно уже оставил попытки подняться, только причинявшие ему большую боль; сейчас же хотел бы зажмуриться, только бы не глядеть в лицо тому, против кого он поднялся. И чем его соблазнило это ожерелье? Сейчас он не сделал бы того, что сделал, за все золото страны Нуб…

Он хотел бы отвернуться, но рана мучила.