Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Эти слова опустили его руки.
Дева?
Ее нерасцветшая грудь часто вздымалась. Глаза были большие.
Поборов себя, жрец отступил от девушки.
Он подождет.
Вдруг девушка сделала шаг к нему, преодолев разделявшее их расстояние, и взглянула ему в глаза.
Великий ясновидец замер. Так ли он понял?..
Девушка тянулась к нему и приподняла лицо.
Тогда верховный жрец взял в ладони ее гладкую черноволосую голову и приник к устам, сдерживая себя, боясь испугать ее и отвратить от себя.
О бог, любящий Опет - она обняла его своими руками,
– Владычица сикомора! – Ка-Нейт вдруг резко высвободилась. – Солнце клонится на запад! Сердце отсутствует в матери от тревоги за меня!
Неб-Амон вздохнул, охваченный досадой и едва ли не гневом.
– Я провожу тебя.
– Тебя увидят со мной, господин! – воскликнула Ка-Нейт.
– Пусть увидят. – Он обнял ее за плечи. – Я возьму тебя в мой дом моею женой.
Без этой поддержки она не устояла бы на ногах. Сердце ее сильно забилось, колени ослабли.
– Твоею женой, господин? Я не знающая тайн, простая девица… Ты – великий жрец, сердце и язык бога на земле…
Он схватил ее за плечи и развернул лицом к себе.
– Это великое желание моего сердца.
Он возвышался над нею. Глаза его жгли ее.
– Неб-Амон… – чуть могла выговорить Ка-Нейт. – Прекрасный…
Жрец схватил ее в объятия и впился в ее уста.
Руки ее нежно обвились вокруг него – она еще не смела обнять его крепче. Но даже эта робкая ответная ласка распалила его без меры; он великим усилием остановил себя, помня о ее девстве.
Он хотел проводить ее – так, что все могли увидеть их вместе; а их уже могли увидеть, потому что на улицах Уасета появились люди, и маленькие, и знатные. Ка-Нейт когда-то мечтала выйти вместе со своим возлюбленным в город… но сейчас!
Когда он был так близко, такой красивый и могущественный, горящий огнем от любого ее взгляда и прикосновения. Он пугал ее.
– Позволь мне пойти одной… Неб-Амон!
Великий ясновидец свел темные брови, под которыми горели черные глаза.
– Ты боишься или стыдишься выходить со мной? Когда мы пойдем, все будут кланяться мне… и тебе. Никто не посмеет сказать тебе худое слово.
Он взял ее руку и прижал к своей горячей груди, в которой гулко билось сердце, дававшее жизнь этому сильному телу. Он мог сломать ей руку; Ка-Нейт испуганно дернулась. Великая Хатхор, какие силы она пробудила!
– Ты даешь мне жизнь, - прошептал пророк Амона.
– Прошу тебя, отпусти меня, - шепотом попросила Ка-Нейт. Она чуть не плакала от страха перед этим могущественным господином.
Она тоже была знатной госпожой, но сейчас Ка-Нейт чувствовала себя ничтожной.
– Я отпущу тебя сейчас… только сейчас, - сказал великий ясновидец. Крепко обнял ее и поцеловал, наслаждаясь трепетом ее тела и сладостью ее губ.
– Приходи завтра, - потребовал он, когда Ка-Нейт высвободилась и отняла у него свою руку.
Ка-Нейт покачала головой.
– Я не могу, господин, мой отец не отпустит меня! Он обещал меня Хорнахту, сыну господина Са-Монту!
Великий ясновидец сжал губы.
– Сыну Са-Монту, начальника строительных работ его величества? Хорнахту, служащему в полку фараона? – неожиданно спокойно
спросил жрец.Ка-Нейт пришла в ужас. Она сжала руки перед грудью.
– Да, великий ясновидец, Хорнахту… но не делай ему зла! Прошу тебя!
– Служитель благого бога не делает зла, - ровно ответил Неб-Амон. Он взглянул на девушку так, точно скрыл от нее свою душу. – Я не делаю противного Маат. Ступай домой. И знай, что ты будешь моей.
Ка-Нейт не нашла в себе сил проститься; она отвернулась и пошла прочь, чувствуя, как его жадный взгляд скользит по ее спине и ногам. Она была сейчас будто камышинка, подхваченная бурными водами… будто зернышко, попавшее в жернова. Она не чувствовала до сих пор величия господ Та Кемет, только любящую власть отца.
“Я боюсь за отца”, - вдруг подумала она.
Когда Ка-Нейт приблизилась к дому, взволнованная, пылающая и испуганная, у ворот она встретилась с матерью.
– Куда ты ходила, Ка-Нейт? – спросила госпожа дома.
Она сложила украшенные перстнями руки перед грудью, сердитая и встревоженная.
– Ты ушла без моего ведома!
Девушке стало жалко ее.
– Я ходила на прогулку, матушка, - сказала она. – Мне стало тесно в доме, и я пожелала освежиться…
– Тебе слишком часто становится тесно в доме твоего отца, - сказала мать. – Я могу запереть тебя, неразумное дитя, чтобы ты не навлекла беды на себя и нас.
“Я уже навлекла ее”.
– Прошу тебя, не поступай так со мной, - сказала Ка-Нейт.
– Иди в дом и поешь; потом к тебе придет музыкантша, - сурово сказала госпожа дома. – Стыдно, что ты не умеешь играть на лютне, как подобает благородной девице! А завтра в наш дом придет Хорнахт, чтобы познакомиться с тобой!
“О великий Амон”, - подумала Ка-Нейт, едва дыша от ужаса.
– Отец уже обещал ему… меня? – спросила она.
Она сказала так своему могущественному возлюбленному, но надеялась, что этого не было!
– Нет, дочь моя, - ответила госпожа дома. – Твой отец очень добр к тебе, он не хочет принуждать тебя. Ты должна поблагодарить его.
– Да, матушка, - сказала Ка-Нейт, склонив голову.
Она пошла в дом и искупалась, потом поела хлеба, жареной рыбы и фиников, поданных опечаленной Мерит-Хатхор. Потом к ней пришла музыкантша из храмовой школы, но ничего не добилась с ней – Ка-Нейт не могла играть, не могла даже думать о чем-нибудь другом, кроме господина Неб-Амона и Хорнахта. Под конец музыкантша рассердилась и ударила ее розгой по пальцам.
Это тоже была жрица – возвеличенная Амоном, и она не боялась власти начальника мастерских.
Насколько же больше этой женщины великий пророк Амона.
Ка-Нейт легла спать, не обмолвившись ни словом даже со своей любимой наперсницей.
А на другое утро ее рано подняла служанка матери. Ка-Нейт проводили в купальню, где выкупали и умастили маслом, и накрасили ей ногти, и тщательнее обычного наложили краску на лицо, и причесали, переплетя волосы золотыми лентами. Мать сама пришла проследить, как готовят к свиданию ее дочь.