Цветок пустыни

— Хороший вкус, — я посмотрела на Зибара, пытаясь прочитать в его лице эмоции.

Он слегка склонил голову, принимая мою похвалу, но ничего не сказал. В отличие от других обитателей дворца, этот мужчина всегда выглядел закрыто.

Эрган пил молча, но я видела, что он напряжён. Его тело было расслабленным, но во взгляде, которым он смотрел на отца, читалась сосредоточенность. Я повернулась к супругу, позволяя пальцам лениво скользнуть по его запястью.

— Сколько продлится эта буря?

Он чуть прищурился, будто прислушиваясь не только к завыванию ветра, но и к чему-то ещё.

— Мои учёные на орбитальной станции спрогнозировали около пяти дней, — сказала я, не дожидаясь ответа. — Но я хотела услышать мнение местных. Караксцы ведь умеют предсказывать такие вещи.

Эмир подошёл к нам ближе. Отсветы углей отражались в его глазах.

— Конечно, умеем, — его голос был глубоким, спокойным. — Перед долгой бурей песок начинает «петь». Если внимательно приглядеться, можно увидеть, как он стелется по земле, будто стая змей пробирается через дюны. Это знак, что буря будет долгой.

Он слегка подался вперёд, сцепляя пальцы в замок.

— Но есть и другие приметы. Виверны перестают есть. Их глаза мутнеют. Нурды, наоборот, начинают копать ямы, прячась в песке. Они чувствуют, когда пустыня готовится поглотить всё, что не способно найти укрытие.

Я задумчиво провела пальцем по краю кубка.

— Значит, природа сама подсказывает, что делать?

Эмир хмыкнул.

— Природа говорит, но не все умеют слушать.

Он посмотрел на меня испытующе.

— Ты защитила свои теплицы, построила силовой купол. Но смогла бы ты выжить в пустыне, если бы буря настигла тебя врасплох?

Я подняла взгляд и твёрдо ответила:

— Смогла бы. Но это было бы неприятно.

Эрган усмехнулся, притягивая меня ближе.

— Давай не будем проверять.

В этот момент стены зала вздрогнули. Гул, шедший сверху, становился всё глубже, насыщеннее, превращаясь в нечто осязаемое. Воздух слабо завибрировал. Вдалеке, что-то резко ударило, словно гигантская ладонь шлёпнула по стене дворца.

Я почувствовала, как напряжённо замерли все в зале. Сильные руки Эргана сомкнулись вокруг меня, будто защищая от того, что бушевало там, наверху.

Пустыня гневалась. И ночь обещала быть долгой. Но в любимых объятиях мне не было страшно. Пусть это была моя первая песчаная буря на Караксе, но я знала, что скоро она закончится и небо откроется во всей своей бесконечной глубине, напоминая, что даже самая сильная буря не вечна.

Когда разговоры стихли, несколько старейшин поднялись со своих мест и, поклонившись эмиру, молча направились к центру зала. Один из них нёс в руках небольшую чашу, наполненную чёрным песком. Он двигался неторопливо, словно сам воздух в этом древнем подземелье стал вязким.

Я проследила за ним взглядом и повернулась к Эргану:

— Что это?

Он склонился ко мне ближе и негромко ответил:

— Ритуал. Они просят Духов хранить город и его жителей.

Первый старейшина опустился на одно колено перед чашами с раскалёнными углями. Его руки двигались с почти священной осторожностью, когда он медленно посыпал чёрный песок в огонь. Тот взвился искрами, вспыхнул синим пламенем и на миг осветил зал неестественным светом.

В воздухе разлился терпкий аромат — смолы, раскалённого камня и чего-то неуловимого, похожего на ледяную мяту. Остальные старейшины, один за другим, последовали его примеру. Они опустились на колени, сложили ладони в замок и начали напевать древнюю песнь.

Голос одного из них дрожал, как зыбкое пламя, пока остальные не подхватили его в унисон. Напев был низким, ровным, глубоким, словно пробуждал эхо в самом сердце пустыни. Эти звуки не были похожи на обычные молитвы, что я слышала прежде. В них было что-то дикое, первобытное, как сам Каракс, как вечный ветер, гуляющий по барханам.

Я взглянула на Эргана, и он, перехватив мой вопросительный взгляд, тихо произнёс:

— Это слова, передаваемые из поколения в поколение. Они связывают нас с прошлым. С теми, кто ходил по этой земле задолго до нас.

Пламя в чаше затрепетало, вспыхнув ещё ярче. Тонкие струи дыма потянулись к куполу зала, исчезая в каменных сводах. Я не могла отвести взгляда, пока внутри меня не всколыхнулось странное ощущение.

Будто кто-то невидимый наблюдал за нами.

Пустыня ревела наверху, ветер бился в стены дворца, но здесь, внизу, в подбрюшье дворца, существа следовали древним традициям, переданным им предками.

Я прикрыла глаза, позволяя голосам старейшин проникнуть в глубину моего сознания. Каракс принимал меня в свои объятия, шептал сквозь песок и пламя. И я знала, что уже стала его частью навсегда.

Глава 20. Мы живы!

Буря прошла, словно огромный зверь, что налетел с востока, пронёсся по городским улицам, оставив за собой горы свежего песка, и ушёл, исчезнув в необъятных просторах Каракса. На смену её яростному вою пришла звенящая тишина и удивительное чувство облегчения. Не сказать, чтобы люди совсем уж волновались во время стихии, но когда ветер стих, все вышли наружу и благодарили Духов за то, что буря не принесла серьёзных бедствий.

Я выбралась из дворцовых залов вскоре после того, как слуги открыли верхние проходы, смели осевший на ступенях песок и доложили, что город в целом цел. Шатхарцы уже вовсю взялись за работу: мужчины очищали крыши домов, женщины выметали уличные завалы у стен, и даже дети, сбившись в маленькие ватаги, носились с плетёными корзинками, наполняя их песком. Какой бы ужасной ни казалась буря, теперь она стала историей, а жизнь постепенно возвращалась в привычное русло.

Пока я шла в сопровождении четырёх охранников по центральной площади, меня обгоняли целые семейства, что торопились куда-то с метлами или деревянными лопатами. Из-за уголка показались двое стариков, волоча за собой тяжёлые мешки — скорее всего, вычищенный из двора песок, который они собирались унести за городские стены. Я улыбнулась, видя, как шатхарцы слаженно и спокойно работают, без суеты, как если бы это было рутинным делом. Впрочем, так оно и было: сезон бурь случался не впервые, и они давно привыкли жить в таком ритме.

Подойдя к одной из улиц, что вела к рынку, я заметила, как подростки — те самые мальчишки, что спасались от бури с мешками зерна, — теперь вытаскивали тележки, застрявшие в песке. Помогали им соседи и какой-то староста, распоряжавшийся, где и что нужно разгребать. Меня все уже знали, приветствовали короткими кивками и выкриками, но были слишком заняты, чтобы о чём-то расспрашивать.

Из дворца я выбралась с конкретной целью. Надо было проверить наши теплицы. Я вскочила на одного из нурдов, которые моя охрана пока вела под уздцы. Это была светло-палевая самка. Обычно флегматичное животное в этот раз было немного взволновано и его приходилось успокаивать прикосновением к голове. Шагом мы двинулись вперёд, лавируя между людьми и повозками.