Цветок Зари. Книга первая: На пороге ночи

— Ах, — улыбнулась Ззия, — обращайся ко мне в первом лице, ни к чему эти церемонии, тем более что мне они никогда не нравились. Что же касается имени… Я думаю, что так и есть. Первую Королеву — королеву из легенды — вряд ли можно назвать счастливой, разве что — в конце жизни. Королева, при которой мы рассорились с Жжуа, наверняка страдала из-за этого; и после неё груз королевской власти становился всё тяжелее и тяжелее. Наша мать не знала, что сделать для того, чтобы облегчить его. Возможно, она предвидела, что на правление моей сестры придётся кризис…

— Она хотела сделать хоть что-то, но не знала — что, — подвела итог Лора.

— Да, так, — согласилась принцесса и решительно повернулась в ту сторону, в которую во время всего этого разговора избегала смотреть — в сторону Башни Трёх Призраков.

========== Глава 38. Башня Трёх Призраков ==========

Не удивительно, что принцесса Ззия так не любила это место. Зрелище действительно было не из приятных.

Лора захотела подойти поближе, Кенур последовал за ней с видом воинственным и серьёзным; все остальные, за исключением, может быть, Мррума и принцессы, не ощущали ничего особенного.

Печальная картина запустения — и только. Впрочем, подойдя поближе, экскурсанты изменили своё мнение.

Когда-то Башня была выстроена из того же серого с розовым камня, что и её сёстры, но серый цвет почему-то сильно потемнел, а розовый превратился в тёмно-красный, и его разводы делали Башню ещё мрачнее.

Правда, жиззеа не связывают красный цвет с кровью, зато у людей возникло впечатление, что по тёмным стенам стекают струйки крови.

В довершение картины, вьющиеся растения, когда-то украшавшие стены Башни, засохли и почернели, но почему-то не рассыпались в прах, а продолжали свисать корявыми чёрными канатами, переплетающимися и снова расходящимися в разные стороны. Казалось, что Башня опутана чёрными тяжёлыми цепями.

Она вообще напомнила Лоре узника, скованного, истекающего кровью, ждущего смерти, как освобождения; бессильного не только освободиться и жить, но и умереть.

Кенур тявкнул пару раз и завыл тоскливо. Принцесса Ззия вся сжалась, усики её трепетали.

— Не надо, малыш, — Лора погладила щенка по шелковистой, тёплой голове.

Кенур послушно замолчал, взглянув ей в глаза преданно и вопросительно.

— Кровавый Шарф! — ахнула принцесса.

Всё её тело напряжённо вытянулось, она была до того напугана, что даже не дрожала, а застыла, как замороженная; усики её скрутились в тугие спиральки и замерли.

— Смотрите… вы видите? — прошептала она, чувствуя, как слабеют ноги.

В голове её промелькнула отстранённая, словно чужая мысль, что если она упадёт сейчас, то крылья её могут сломаться, так как она давно не ухаживала за ними.

Надо падать вперёд, — подумала она, понимая каким-то уголком сознания, как всё это нелепо. И зачем ей вообще эти крылья, которые уже никогда не смогут поднять её над землёй?

Лора успела только взглянуть на Башню, когда ощутила, что принцесса опасно близка к обмороку. К счастью, реакция Рэя спасла крылья принцессы: он успел поддержать её — и своевременно, и достаточно осторожно, хотя ему и непросто было решить, за какие места её поддерживать.

— Благодарю, — еле слышно прошелестела принцесса. — Только прошу: ничего не говорите Зифу. Он не хотел отпускать меня одну…

— Конечно, — успокоил её Рэй. — Что так взволновало принцессу?

— Неужели никто не видел? — она смущённо оглянулась, пытаясь прочесть хоть что-то по этим странным лицам.

Но что по ним можно прочесть, если у них нет усиков? У двоих, правда, есть, но их слишком много, они короткие, движения их крайне ограничены, а результат тот же — ничего нельзя понять.

— Я видела что-то зеленовато-жёлтое, скрывшееся в окне, — вон там, — Лора указала наверх.

— Я тоже видел, — поддержал Гэри. — Это было очень похоже на шарф из лёгкой ткани, из шёлка или вроде того, а на конце там, кажется, вышивка или какой-то рисунок.

— Я тоже видела краем глаза, как что-то промелькнуло в воздухе, — подала голос молчаливая Иллана, — что-то светлое, но уж никак не кровавое.

— Кровь жиззеа зеленовато-жёлтого цвета, — невозмутимо сообщил Рэй, продолжая поддерживать принцессу под левые руки.

Ззия была так потрясена, что не могла вымолвить ни слова. С одной стороны, она была рада, что находится в здравом уме и Шарф ей не померещился: его появление подтверждают несколько свидетелей, а с другой… На этом её мысли словно проваливались куда-то.

Вроде бы она всегда верила в эти пугающие рассказы о Кровавом Шарфе, который иногда показывается из окна Башни; а теперь оказалось, что она совершенно не готова, и не к тому даже, чтобы увидеть его собственными глазами, а к тому, чтобы окончательно и бесповоротно убедиться, что он существует.

Если бы его видели жиззеа, то, кто бы они ни были, всегда оставалось бы место для сомнений, уголок, в который можно спрятаться, говоря, что им просто померещилось, потому что в королевстве, наверное, не было никого, кто хотя бы раз в жизни не слышал о Кровавом Шарфе. Никого, кроме этих вот чужеземцев.

Им не могло померещиться, они описали его цвет и вид, не зная даже, что это цвет крови.

Убедившись, что принцесса в надёжных руках, Лора пристально посмотрела туда, где минутой раньше она видела промелькнувший в воздухе кусок ткани. Чувства всех, кто находился сейчас рядом с ней, их ожидание, удивление, волнение, тревога, смешанные с потрясением принцессы, мешали ей, но даже сквозь этот поток она ощущала нечто, исходившее от Башни.

В этом чувстве была раздвоенность. Её словно призывали и одновременно гнали прочь; молили о помощи и угрожали.

Вдруг, заставив всех вздрогнуть, из бокового окна Башни выметнулась полоса лёгкой полупрозрачной ткани длиной не менее метра. Гэри, успевший разглядеть её лучше всех, когда она появилась в прошлый раз, оказался совершенно прав: на зеленовато-жёлтом фоне были вышиты бордовые цветы с тёмно-зелёными листьями.

Затаив дыхание, все следили за трепещущим Шарфом — он полоскался, будто на сильном ветру, не дававшем ему ни на миг опуститься. Как знамя, — подумала Лора; и потом: как призыв, как мольба о помощи…

Этот призыв и эта мольба были обращены к ней, потому что она могла услышать; и некто, обитавший в Башне, ощутил это. Живущая ясно восприняла тоску и отчаяние, разрываемые слабыми проблесками надежды, а потом… Что-то тёмное и тяжёлое, безнадёжное, ожесточённое и властное… оно потянуло Шарф назад.

Он трепыхался как живой, пытаясь бороться; он старался вырваться, как, возможно, много раз прежде, но, как и прежде, вырваться он не мог. Силы его иссякли, и тёмное, властное затащило его внутрь.