Цветок Зари. Книга первая: На пороге ночи

Едва несчастная мать начала успокаиваться, как непутёвый сын преподнёс ей очередной сюрприз: оставил ботанику и стал приближённым младшей принцессы. Он, не желавший зависеть от прихотей женщин, влюбился без памяти.

Ззия была непохожа на его мать, на её любимых четвероюродных сестёр и троюродных тётушек. Младшая принцесса поразила его своей искренностью, чистотой и нежностью души, любовью к знаниям и весёлым нравом.

Конечно, она была красива, но это неудивительно, а полное отсутствие тщеславной напыщенности и самолюбования — напротив — изумляло. Принцессе было интересно решительно всё, и они разговаривали часами, благо это не вступало в противоречие с традициями, тем более что Зиф принадлежал к знатному роду, а не был простым ботаником, так сказать, из народа.

Даже в этом случае Ззие вряд ли бы стали препятствовать — она достигла совершеннолетия и могла выбрать мужчину, который, возможно, станет отцом её ребёнка.

Когда же это произошло, мать Зифа в очередной раз успокоилась. Она рассчитывала, что теперь её сын вновь вернётся к ботанике, если, конечно, какая-нибудь другая высокородная дама не решит приблизить его к себе. Зузза не могла даже предположить, что, оказавшись в столь выгодном положении, её сын и тут сумеет всё испортить.

Подумать только! Он остался в свите младшей принцессы! А когда у Ззии появился второй ребёнок, отцом которого снова стал Зиф, Зузза пришла в отчаяние.

Ей даже не приходило в голову задаться вопросом: как мог бы Зиф покинуть принцессу, если она этого не хотела?

Впрочем, в чём-то мать была права: было бы желание, а способ нашёлся бы. У Ззии, без сомнения, хватило бы ума и достоинства, чтобы отпустить возлюбленного, будь на то его воля.

Зузза чувствовала себя несчастной. Её сын падает на самое дно, а она бессильна помешать этому. Конечно, сейчас он высоко, придворные дамы самого высокого полёта почтительны с ним, но только потому, что вынуждены считаться с выбором принцессы.

Зузза не сомневалась, что подобное положение вещей долго сохраняться не может, а как только её сын лишится своего места рядом с Ззией, его растопчут!

Ни мужчины, ни женщины, ни знатные, ни те, чьё происхождение сомнительно, — никто не простит ему этого затянувшегося возвышения, нарушавшего все мыслимые обычаи и традиции.

После рождения первого ребёнка Ззия должна была расстаться с ним навсегда — даме из королевского дома не пристало привязываться к мужчине.

Высшее мастерство опытных придворных-мужчин заключалось в том, чтобы оставаться рядом с высокородной дамой как можно дольше, не доводя дело до Брачного Танца, ну а если отступать уже некуда, то, исполнив свой долг, царедворец убирался прочь и старался впредь лишний раз не попадаться на глаза своей бывшей покровительнице — по крайней мере, в течение ближайшего года.

Такого искусства Зузза от сына и не ждала, но проявленное им безрассудство переходило все границы! Теперь никто не возьмёт его даже простым садовником! Учитывая, что состояние Зуззы по традиции целиком переходило дочери, дальнейшая судьба Зифа тонула во мраке…

Тётушки и сёстры посоветовали Зуззе вычеркнуть непутёвого сына из своей жизни и памяти. Она согласилась с ними. По крайней мере, это согласие избавляло её от необходимости вновь и вновь обсуждать с ними эту тему.

— Занять должность Главного Ботаника — это самое большее, чего может добиться мужчина, — продолжала между тем принцесса.

— Азур не имел ни денег, ни происхождения, которым мог бы гордиться, у него было только одно — жгучее желание взобраться на самый верх, и он пошёл единственным путём, который открыт перед каждым.

Впрочем, бедняку пройти этим путём куда труднее. Если у матери есть деньги, её сын без труда может попасть в ученики к лучшим цветоводам, а если нет — надо начинать с самого низа, добиваясь всего упорным трудом. Азур поднимался сам.

Не хочется повторять сплетни, но… говорят, он использовал любую возможность и часто находил эти возможности там, где другие гнушались искать. Азур невероятно тщеславен, больше всего на свете он любит власть и полагает, что все, кто его окружает, обязаны возместить ему те труды и унижения, которые он перенёс, стремясь к вершине.

В последнее время власть Главного Ботаника усилилась, положение его прочно, как никогда, думаю, вы понимаете почему. Он дал королеве надежду. Убедил её, что нашёл выход из тупика. Ах, если бы это было действительно так, всё можно было бы простить ему… Я первая склонилась бы перед ним, если он действительно вывел эти новые сорта, которые спасут Аззу от голода!

— Вряд ли, — усомнилась Лора. — Тот, кто так преуспел в непростом искусстве прокладывания пути наверх любой ценой, обычно не имеет других талантов.

— Я слышал, что он использует труд других, ворует идеи, — вставил Зиф. — Правда, это было довольно давно. Когда я учился, то застал лишь смутные слухи о тех временах, а вскоре никто уже не решался говорить об этом.

— Поднявшись, такие, как он, обычно стараются избавиться от тех, кто способнее их, — подхватила Лора, — хотя я могу и ошибаться. Хорошо, если он даёт возможность настоящим специалистам работать. Как бы там ни было, под руководством карьеристов дело обычно хиреет, а о новом подходе, о каких-то серьёзных открытиях и мечтать не приходится.

После этих слов воцарилось тяжёлое молчание.

И разговаривая с Азуром, и осматривая его лаборатории, нежно-зелёные ростки, показавшиеся из жирной земли, и пышные цветы в длинных лотках с разными видами почвы, Ззия продолжала повторять их про себя снова и снова: …о новом подходе, о каких-то серьёзных открытиях и мечтать не приходится… и мечтать не приходится…

========== Глава 54. Тревожный вечер ==========

Тяжёлый вечер, проведённый в крайне неприятном обществе Главного Ботаника, сменился тяжёлой ночью.

Лора долго не могла заснуть, не в силах избавиться от неприятного осадка, оставшегося после встречи с Азуром. Вспоминались его жесты, его манера держаться, в которой фальшивая скромность и ложное смирение производили в конечном итоге совершенно противоположное впечатление, его тусклые глаза цвета ржавчины.

И каждое его слово было ложью. Вообще, лжи в нём было так много, что если даже иногда и проскальзывали в его речах отдельные правдивые слова и утверждения, они просто тонули в мутном лживом потоке, из которого их не представлялось возможным выловить. Да и не было в том нужды, ведь во всём, что было важно, во всём, что имело хоть какое-то значение, он лгал.

Но хуже всего было то, что Азур оказался не просто тщеславным интриганом. Он был умнее, чем надеялась живущая до встречи с ним. И за сверкающей пеленой его вранья была не просто пустота, за ней скрывалось нечто, встревожившее Лору чрезвычайно.

— Он не может не понимать, что скоро от него потребуется нечто большее, чем обещания и успокаивающие речи, но его это не беспокоит, — делилась она с Рэем.

— Он готов к этому и уверен в своём будущем — вот что меня пугает. Он не из тех, кто живёт в воздушных замках.