Цыганка. Кровавая невеста

Мими одобрительно кивнула, увидев своего подопечного цыганенка в светлом летнем костюме.

– Ты даже подшил по размеру? – восхитилась она изящной работой и заострила внимание горбуньи, перемешивающей соус у плиты, как славно Иван справляется с ниткой и иголкой.

– Да, он у нас на все руки мастер: что хошь наплетет, свяжет, да подошьет, – многозначительно произнесла Нюрка. Гожы заметила иронию в подтексте и внимательно посмотрела на горбатую девушку. Когда Мими отвернулась, та вдруг показала пальцем на ее грудь и затрясла головой так, что казалось, она у нее отвалится. «Она знает!» – догадалась цыганка, чему нисколько не удивлялась. Когда горбатая проныра разнюхает ее секрет, оставалась вопросом времени. И этот момент настал. Теперь Гожы интересовало одно: когда и как Нюрка воспользуется этой информацией.

Стол ломился от яств. Гости были сыты, пьяны и требовали развлечений. Из шести сестер Мими пришли только две – те, кто особо остро нуждался в деньгах. Остальные заявили, что не желают иметь ничего общего с сошедшей с ума хозяйкой Дома счастья. Ей самой пришлось пересаживаться с коленей на колени, чтобы отвлечь развратников от дефицита женского внимания. Гожы воротило от этого жалкого зрелища. Продажные «сестры» были готовы на все, чтобы им засунули банкноту под одежду. Одна из них разделась полностью и тявкала, встав на четвереньки до тех пор, пока ей кое-куда не засунули стопку денежных знаков. Молодая разукрашенная женщина так обрадовалась, что, не выходя из образа собаки, начала лизать руки дарителю. Его впечатлил ее мягкий язык, и он повел его наверх – в специальные комнаты, в которых гости развлекались наедине с обнаженными красотками.

Гожы все время посматривала на уже знакомого слепца. На его колени никто не садился и, судя по выражению его лица, вакханалия, происходящая на праздниках, совсем не радовала старика. Он дожидался окончания этих пирушек, чтобы разговаривать с Мими. Ради этого ему приходилось платить больше, чем другим, потому что хозяйка Дома счастья ненавидела стариков. Ей было проще уединиться в комнате с мужчиной средних лет и выполнить все его прихоти, чем сидеть часами с невидящим гостем, изношенный организм которого источал особенный запах, ежесекундно напоминающий, что люди смертны.

Гостям захотелось курить, и Мими, всплеснув руками, завопила, что у нее есть сюрприз: за дополнительные монеты они могут приобрести французские сигары.

– Это будет стоить дорого, но оно того стоит! – воскликнула она, поделившись секретом: ее поставщик хоть и мерзавец, но выполняет все ее прихоти. – Он достает мне все, что я попрошу: духи, помады, сигары.

– Мими, он тайно в тебя влюблен! – просипел толстяк преодолевая одышку.

– Ну, почему же тайно – явно! Сейчас ведь трудно достать что-то эдакое и он рискует! А ради такой женщины, даже я пошел бы на гильотину, – лукавил очень худой мужчина с песне.

– Иван, иди в мою комнату, принеси шкатулку, которую я оставила на моем ложе!

На слове ложе все пошло рассмеялись. Почти каждый из присутствующих проронил соответствующую шутку, связанную с ее бессонными, бесстыжими ночами.

Гожы спешила выполнить задание. Идя через коридор, она заметила, что в ее комнате мелькнула тень – за дверью кто-то спрятался. Сделав несколько глубоких вдохов, чтобы подавить волну ярости, цыганка ударила в крепкое дерево с такой силой, что отлетев, оно приплющило любопытную горбунью к стене, и она как мешок свалилась на пол. Уже через пару мгновений Гожы сдавила ее горло и грозно нависла над любопытной прислужницей.

– Я все знаю! Я все расскажу! – кудахтала Нюрка, выпучив глаза.

– Послушай меня, – произнесла Гожы низким грудным голосом. – О том, что ты видела, тебе придется забыть, а иначе… Пойми: мне нечего терять! Я уже убивала, и не раз. И сделаю это снова, не без удовольствия.

От удара дверью из вмиг распухшего носа горбуньи хлестала кровь. Она была напугана. Когда Гожы убрала руку от ее горла, та торжественно поклялась своей жизнью, что секрет не будет раскрыт. Перед тем как выйти из комнаты, горбунья бросилась к ней и странно обняла ее, после чего мрачно посмотрела на цыганку и серьезно произнесла:

– Теперь я знаю, как умер Михаил!

Гожы оторопела и ничего не смогла сказать, почему-то ей стало трудно дышать.

Из большого дома слышались веселые цыганские песни. Казалось, с этой музыкой менялось все вокруг. Даже похотливые рожи гостей на какое-то время становились приятными. Они подбадривали выступающих и громко хлопали, пытаясь подпевать. Старуха с трубкой стояла на крыльце.

– Почему ты никогда не заходишь внутрь? – поинтересовалась Гожы, остановившись напротив соплеменницы.

– Меня зовут, когда нужно гадать. Эти люди уже знают свою судьбу, – проскрипела она, погружаясь в облако дыма.

– Возьмите меня с собой! – выпалила Гожы с напором. – Я могу убирать, готовить, петь – что угодно!

– Нет, девочка! Нам смерть в спутницы не нужна!

Глаза молодой цыганки наполнились слезами, и старуха вздохнула с печалью, не зная чем помочь.

– В тот день, когда ты взяла в руки нож, ты выбрала свой путь. И придется его пройти, Гожы! – произнесла она строго.

Девушка, облаченная в мужскую одежду, удивленно уставилась на старуху, которая назвала ее по имени. Та больше не ждала вопросов, а лишь добавила, приблизив свое лицо к ней:

– Никого не осталось. Только ты сможешь его остановить. Тогда те, кто тебе дорог, перестанут умирать. Сделай вызов дьяволу! Сопротивляйся!

Слова старой цыганки прозвучали так зловеще, что земля начала уходить из-под ног Гожы. В ее голове пульсировала главная мысль: НИКОГО НЕ ОСТАЛОСЬ! Она, наконец, осознала, что все, кого она любила, – мертвы! И курительная трубка Зоры – тому доказательство. Сон Мими – ворон, тащащий на дно реки Михаила и его больше нет… Странное послание через Настасью…

– Настало время выйти из тени страха и сразиться с дьяволом! – кричал старческий голос откуда-то издалека, и наступила кромешная тьма.

– Ба, да это девица! – услышала Гожы пьяный голос толстяка. Она с трудом открыла глаза. Над ней весели ошарашенные лица участников большого праздника. Из всей этой грозди голов выделялась Мими, на ее челе была гармошка задумчивых морщин, а в глазах полыхал недобрый огонек. Опомнившись, цыганка уселась и запахнула рубашку. Стяжку убрали, и дышалось свободно.

– Не знаю, как ты это объяснишь, – процедила сквозь зубы хозяйка Дома счастья.

Гожы проваливалась в бездну отчаяния. Почему-то ей казалось, что до утра она не доживет – ее сердце разорвется на мелкие части, от переполняющего сердце горя. Она торопливо вскочила и бежала прочь, а веселье продолжилось. Все обсуждали забавное представление: как мальчик по имени Иван превратился в полногрудую красавицу-цыганку.

Глава 19 Свежие надежды

– У вас кровь! – выдохнула Гожы, глядя на молодого человека с тонкими изящными чертами. На нем была светлая рубаха, украшенная красными пятнами.