Цыганская невеста

Она не знала не только, что он сменил квартиру, но и что он расстался со своей девушкой. Элена помнила ее — хорошенькая, но застенчивая. Типичный синий чулок, как выражается мама.

— Прости… Я не слежу за жизнью коллег, а следовало бы.

— Не бери в голову, — отмахнулся он, — я знаю, ты очень занята. О нас не беспокойся. У меня все нормально.

Зазвонил телефон, и она моментально ответила:

— Ну что, Ческа, все по плану?

— Все готово. Ну, кроме Мигеля Вистаса. Он еще не появился.

— Осталось около получаса. А его адвокат?

— Масегоса? Да, расхаживает взад-вперед, говорит по мобильному. Мантию надел… Ты знаешь, что помощница привозит ему личную мантию?

— Да, богатые и известные адвокаты носят собственные. Мантии, которые выдают в суде, должно быть, воняют: их носят одни стервятники. Позвони, как только появится Вистас.

Она отключилась. Пересказывать разговор Ордуньо не имело смысла, и так все было понятно.

— Что ты думаешь о Сарате?

— Мне он нравится, а вот Ческа его терпеть не может. Правда, она вообще не любит новых людей; будь ее воля, наш отдел вечно работал бы одним составом.

— Мы перестанем быть эффективными, если не обновляться. Думаю, Сарате определенно стоит взять.

— Да я не против, как скажешь, инспектор. Пусть приходит. Он не всегда играет по правилам. Но, видимо, это и нужно, чтобы стать хорошим полицейским, — добавил он задумчиво и с долей сарказма.

Оба замолчали. Каждый в тревоге ждал, что с минуты на минуту придется сорваться с места. В здании суда инспектор Бланко бывала много раз, но за жизнью этого района, куда она приезжала только по работе, раньше не наблюдала. А ее определяли не только огромные судебные здания на площади Кастилии. Стоило отойти чуть в сторону, и начинался совсем другой мир. По улице Ла-Кастельяна можно было дойти до стадиона футбольного клуба «Реал Мадрид» и расположившегося вокруг него квартала с элитной недвижимостью; а улица Браво-Мурильо, если следовать по ней в сторону Куатро-Каминос, вела в район бывших фабрик и малоэтажной застройки, прозванный карибским кварталом, где сегодня живут в основном доминиканцы, где на каждом шагу попадаются бордели, парикмахерские с услугой выпрямления волос, рестораны традиционной карибской кухни, где готовят фасоль, маниоку, сладкий картофель или чичарронес, и ночные клубы, откуда долетают звуки сальсы, меренге, бачаты и реггетона.

— У нас есть адрес Вистаса, да? — внезапно нарушила тишину инспектор Бланко.

— Да, улица Пурчена. Это в Манотерасе. Не так уж далеко.

— Поехали!

— Но еще двадцать минут, — удивился Ордуньо.

— Этот ублюдок не придет. Но мы схватим его до того, как он успеет скрыться.

Когда они приехали по адресу, который указал Вистас при освобождении, телефон снова зазвонил.

— Ческа, Вистас там?

Элена изменилась в лице. Ордуньо смотрел на нее с нетерпением.

— Он не приходил и не собирается. Масегоса объявил, что отказывается от его защиты, — сказала инспектор. — Мы идем к нему.

Они подъехали к скромному дому, из тех, что Министерство жилищного строительства возводило еще во времена Франко. Лифта не было, лишь узкая лестница. Полицейские не заметили, что с другой стороны улицы за ними наблюдает мужчина, прикрывающий лицо козырьком бейсболки с атрибутикой сборной Испании. Это был Мигель Вистас, он надеялся, что времени у него достаточно, и не предполагал, что они приедут до часа, назначенного судом.

В руке он держал коробку с дырочками. В таких дети держат гусениц шелкопряда, которых кормят шелковицей и которые надоедают им еще до того, как превратятся в бабочек.

— Открывай дверь, Ордуньо!

— Инспектор, у нас нет разрешения.

— Это приказ.

Дверь, как и все в подобных домах, оказалась хлипкой, и Ордуньо выбил ее, ударив ногой рядом с замком. Внутри никого не было, на полу валялись бумаги.

— Проклятье, мы опоздали, он ушел.

Инспектор с отвращением смотрела на такие же чашки Петри, как те, что они видели в доме Антонио Хауреги.

— Личинки, чертовы личинки…

Она достала мобильный.

— Ческа, пусть Хауреги отвезут в отдел, я хочу еще раз с ним поговорить. Даю Ордуньо, он тебе скажет, куда ехать. Хочу, чтобы вы вдвоем как следует обыскали эту квартиру.

Глава 69

— Хауреги в допросной. Мы приковали его наручниками к столу, так что он никуда не денется, — отчитался Буэндиа. — Он производит впечатление человека, который может совершить самоубийство, и тогда мы правды не узнаем.

— Молодец. Идем?

Инспектор Бланко была настроена серьезно. Она ворвалась в отдел как вихрь, быстрым шагом проследовала к допросной и, прежде чем войти, повернулась к Марьяхо:

— Мы можем выключить камеры?

— Что ты задумала?

Элену подмывало ответить, что она просто хочет один раз отступить от буквы закона, зайти за флажки, чтобы понять, что при этом почувствует. Правила ее сейчас раздражали: Мигель Вистас на свободе, Сарате отстранен от дела, Сальвадор Сантос арестован, и ему придется предстать перед дисциплинарной комиссией, а возможно, и перед судом. Но она не стала озвучивать свои мысли.

— Ничего, — ответила Элена, — если хочешь, можно оставить аудиозапись, но видео выключи.

Марьяхо посмотрела на Буэндиа. Тот еле заметно кивнул.

Инспектор Бланко вошла в комнату и посмотрела на задержанного. Адвокат был явно напуган. Руки ему приковали к специальной скобе на поверхности стола. Так делают, только если есть опасения, что арестованный может выкинуть какой-нибудь номер. В данном случае, как объяснил задержанному Буэндиа, они опасались, что он причинит вред себе. Инспектор смотрела на адвоката, не говоря ни слова.

— Зачем вы опять меня вызвали? — спросил он. — Я же все вам рассказал. Я убил обеих сестер.

— Мы знаем, что вы убили Сусану, но не верим, что вы убили Лару.

— Зачем мне лгать?

— Вот это я и хочу понять.

Элена сняла куртку, чтобы Хауреги видел кобуру с пистолетом, проверила, надежно ли он прикован к столу, и указала на камеру:

— Видите эту камеру? Обычно она записывает все, что происходит в комнате. Но сейчас у нее не горит красная лампочка. Знаете, что это значит? Что она отключена. Поэтому обо всем, что здесь произойдет, не узнает никто, кроме нас с вами.

— Вы не имеете права мне угрожать.

— А вы имеете право убивать девушку, которая собралась замуж? Имеете право запихивать червей ей в голову? Так что не надо мне тут заливать. Или думаете, вам кто-то поверит?

— Я адвокат.

— Вы ничтожество. Привыкайте к мысли, что больше никто и никогда не будет воспринимать вас иначе.

Хауреги молчал; Элене хотелось думать, что ему стыдно и он мучается угрызениями совести из-за того, что сделал.

— Я расскажу вам, что будет дальше. Я специально выяснила — знаете, в какой тюрьме больше всего цыган? В Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария. Придется заполнить кучу бумаг, но я добьюсь, чтобы вы ждали суда именно там. И не думайте, что никто не узнает о вашем преступлении, уж я позабочусь о том, чтобы вся тюрьма знала, что вы убили красивую молодую цыганку, а главное — каким способом.