Да, мой лорд

– Малфой, ты не идешь в Хогсмит?

– Нет, Терренс, голова болит.
– Люциус изящным жестом дотронулся до виска и чуть поморщился.

– Может быть, мне остаться с тобой?
– взгляд Нарциссы как всегда безмятежен, словно весеннее небо.

– Спасибо, милая, не стоит лишать себя прогулки и сидеть в душных комнатах.

– Почему ты не примешь зелье?

– Его осталось слишком мало, лучше поберечь: вдруг понадобится на экзаменах.

– Я принесу тебе конфет.

Малфой поцеловал невесте руку и улыбался, пока она не скрылась за дверью гостиной, а потом, усевшись в кресло, достал почти опустевший флакончик. Короткий взгляд из-под ресниц помог убедиться, что зритель, ради которого разыгрывался спектакль, на месте: из темного угла, как из норы, за ним следили внимательные темные глаза. Для верности посмотрев флакон на свет, Малфой сделал глоток и откинулся на спинку дивана. Мигрень, действительно измучила, а зелье действительно приходилось экономить. К тому же, неясен был вопрос с привыканием, и Люциус предпочитал пережидать легкие приступы без зелья.

– Удивительно! Как при таком слабом здоровье Малфои ухитряются выживать?
– ехидный звонкий голос словно ввинчивался в мозг, но зелье уже действовало, и Люциус нашел в себе силы на привычное высокомерие:

– Просто мы умеем терпеть, Стоунтон. Терпеть и ждать.

– И чем это помогает?
– не унималась Элоиза.

– Чем?
– Люциус выпрямился и холодно улыбнулся, зная, как это бесит его собеседницу.
– Боль когда - нибудь кончается, Стоунтон, а враги рано или поздно допускают ошибку… И совсем не обязательно вешаться кому-то на шею, гораздо умнее подождать, когда тебя заметят. А уж если тебе вежливо отказали, умнее сделать вид, что слова не были сказаны, а не исходить ядом так явно, что понять причину не составит труда даже ребенку… Ты оставишь меня в покое или мне выразиться яснее?

Малфой говорил вполголоса, зная, что в пустой гостиной кроме них и Северуса никого нет: все кто не ушел в Хогсмит, отправились на улицу. Видит Мерлин, он терпел достаточно, но сказать такое при всех воспитание и совесть никогда бы не позволили. Малфой надеялся, что у Снейпа хватит ума не показываться: ему Элоиза навредить не в силах, но испортить жизнь мальчишке вполне способна.

– Не нужно считать себя совершенством, Малфой!
– прошипела она.
– Уверена, коснись тебя что-нибудь посерьезней мигрени, и ты готов будешь не только кинуться на шею, но и упасть на спину! И от всей души желаю тебе побыстрей лишиться иллюзий: ты ничем не отличаешься от прочих ничтожеств!

– Ты ошибаешься, Стоунтон.
– снова улыбнулся Малфой.
– Отличаюсь.

– И чем же?

– Я красивее.
– серьезно ответил Малфой.

Рыжая фурия несколько секунд озадаченно смотрела на него, потом развернулась и молча выскочила из гостиной. Малфой со вздохом расслабился на диване, массируя виски, и, чуть не вздрогнул, услышав шорох: мальчишка, о котором все забыли, присел рядом и молча глядел на него.

– Что?
– раздраженно спросил Малфой, досадуя на себя за испуг.
– Проверяешь, не соврал ли я?

Люциус довольно рано узнал, что он красив: все родственницы женского пола повторяли это родителям и ему самому, сколько он себя помнил. Отец очень доходчиво объяснил ему, что приятной внешностью гордиться не стоит.

– Красота сама по себе, как столовые приборы: - говорил отец, и Люциус верил: Абраксас Малфой был очень красивым мужчиной, - бесполезны, если не умеешь ими пользоваться, но очень удобны в умелых и уверенных руках. При случае ты можешь произвести впечатление, при нужде, ножом или вилкой можно даже убить. Но никто не будет говорить : " У меня прекрасные столовые приборы, полюбуйтесь на них!»

Отец учил Малфоя пользоваться дарованными природой преимуществами легко и обдуманно, и Люциус при необходимости мог достоверно изобразить самовлюбленного павлина или робкого милого юношу, но на самом деле в глубине души иногда даже досадовал на то, что глядя на себя в зеркало, не испытывает восторга от увиденного.

Северус смотрел на него так внимательно, что Малфою стало вдруг интересно, что тот ответит: что еще в нем могло заинтересовать мальчишку, и насколько болезненно может воспринимать его вид настолько… непривлекательное существо? Впрочем, большие темные глаза с длинными ресницами и тяжелые пряди волос Северуса были хороши…

Чуть усмехнувшись, Снейп отвел глаза и спросил:

– Сбегать за зеркалом?

Люциусу стало смешно:

– Не стоит, я не в настроении сейчас любоваться своей неземной красотой. Почему ты не на улице?

– Уроки.
– Снейп пожал плечами и потер испачканную чернилами кисть правой руки, разминая ее.
– Не помогает?

Малфой не заметил, что трогает висок. Нужно было сразу принять положенное количество зелья, а не три капли, но в пузырьке оставался только один глоток. Да, ему удалось выманить змею из норки, но теперь головная боль не давала сосредоточиться. Вздохнув, Малфой допил оставшееся зелье. Он устал, да и, глядя в глаза сидящему рядом ребенку, хитрить, почему-то не хотелось.

– Помогает, просто пытался сэкономить. У тебя получилось отличное зелье… Могу я попросить сварить мне еще?

Вместо ответа, Северус полез в карман мантии и, вытащив еще один пузырек, протянул его Люциусу.

– Не экономьте, оно просто варится, я сделаю, сколько будет нужно.

Малфой почувствовал злость и улыбнулся ласково:

– Так ты хотел, чтобы я попросил? Молодец, мальчик.

– Нет, я не хотел подходить при всех: они и так болтают всякую ерунду.
– Снейп покраснел и отвернулся, глядя в сторону.
– У вас будут неприятности…

– Глупости.
– Люциуса почему-то обрадовал такой ответ.
– Идиотов никто не принимает всерьез, а моя невеста слишком умна, чтобы верить слухам.

– Вам повезло.
– скрытая горечь сказала Люциусу многое:

– А тебе - нет? Девушка, которая тебе нравится, слушает сплетни? Впрочем, это не мое дело, прошу прощения.

Судя по ставшему вдруг колючим, взгляду, Малфой понял, что угадал. Надо же, у детей уже романы. Люциуса в этом возрасте интересовали уроки и конфеты.

– Сколько я должен?

Змееныш нахмурился и отрицательно помотал головой:

– Нисколько.

– Ты считаешь меня неплатежеспособным?
– Люциус угрожающе прищурился.

– Что?

– Тебе кажется, что у меня недостаточно денег, чтобы купить твое зелье?
– Чуть-чуть холода в доброжелательный голос… Спасибо, отец.

Кажется, мальчишка испугался.

– Конечно нет!

– В таком случае назови цену.

Как Люциус и ожидал, цена оказалась вдвое меньше настоящей.

– Молодой человек, если вы хотите, чтобы я и дальше вел с вами дела, извольте называть настоящую цену. И учтите, в следующем сезоне чешуя броненосца подорожает на три процента. Будьте добры учитывать это в ваших расчетах.

Люциусу было на удивление приятно видеть восхищение в глазах Снейпа. Время, проведенное за статьей о продаже зелий не пропало даром. Услышав, наконец, настоящую цену, Люциус кивнул и отсчитал деньги.

– Я был бы вам благодарен, если бы вы приготовили еще зелья: мне бы хотелось послать его отцу.

– Конечно, ваша светлость.

– Почему ты зовешь меня «Ваша светлость»?
– удивился Люциус.

Он удивился еще больше, заметив, что мальчишка покраснел:

– Мне нравится.