Далекое завтра. Изгой
Шрифт:
– Конечно, милая! Будем работать, не останавливаясь, – и Зои счастливо скользнула в объятия Моисея, забыв про все страхи и предрассудки. Вопросы проще будет задать, будучи женой Гафта. А сейчас… Имеет же она право на счастье? И совсем не важно сколько это продлится.
***
– Дорогая! – экран вспыхнул и показал лицо мужа, наклонившегося к видео сенсорам. – Хватит дрыхнуть, все на свете проспишь. Давай, начинай процедуры, а то я уже беспокоюсь, не испорчен ли твой красивый образец.
– Ты убил меня, – прошептала с ненавистью Зои, продолжая лежать на холодной койке. – Ты убил нашего сына!
– А ты чуть не погубила наш проект!
– Твой проект! – выдавила девушка из себя с усилием.
– Наш, – возразил Гафт, – ты была в курсе происходящего!
– В курсе, поэтому и написала статью…
– Которая чуть нас не погубила! Правительство
– Вред? Да от тебя вреда оказалось в сто тысяч крат больше! – крикнула девушка, задетая словами мужа. Злость, что переполняла ее, заставила подняться на койке. – Ты собрал всех здесь! Ты и тебе подобные уничтожил остальной мир! Ты потом убил меня и нашего сына!
– Стоп! Сына не я убил, а нестабильный термоядерный реактор, который разрушил Атланту-2 в Омске. Тогда все делалось впервые, и ошибки были возможны!
– А кто отправил его туда?
– Прости, милая, но я не мог позволить тебе заразить своими революционными идеями его неокрепший разум. Он должен был видеть новую эру по-новому, а не с позиций пенсионерки, которой старый мир дорог и которую не устраивает новый, красивый и правильный мир будущего, не такого, к которому она привыкла.
– Ты поработил этих людей, забрал у них ценности, разделил на женщин и мужчин, заставил навсегда забыть друг о друге, и это твой новый мир?
– Да, – буднично пожал плечами Гафт, – Мир, в котором перенаселение планеты невозможно! Мир, в котором окружающая природа свободна от губительного воздействия человечества. Мир, где человек победил свои амбиции и стал…
– Рабом системы! – перебила Зои, адреналин от наполнявшей ее злости заставил подняться на ноги и, шатаясь от слабости, подойти к монитору ближе. Голое тело, покрытое капельками влаги и мурашками, казалось вдвойне соблазнительным. – Рабом, заключенным внутри города, которым управляет КИРА. И этот муравейник ты называешь домом? Да это тюрьма! Самая настоящая садистская тюрьма!
– Ой, ну опять начинается… – протянул Первый, закатив глаза. – Хорошо. Тебе еще пол часа на все про все, а потом врубаю воду. Иначе времени нет: у нас сегодня важное событие! Наконец-то решена генетическая задача века!
– Пошёл ты, – выдавила из себя Зои, на что Гафт махнул рукой и отключился. А Каплан потянулась за одеждой. Так или иначе, ей не удастся избежать жизни. Ее опять реинкарнируют. Но можно бороться изнутри. Она пока еще не знает, как, но шанс представится! Обязательно представится! А воспоминания придадут ей ненависть и достаточно силы, чтобы выдержать все что угодно и решиться на любое безумство.
Глава 3
Мир теней и машин агрессивных,
Рассвет Мертвых и диких зверей,
И людей совсем глупых, наивных,
Снизошедших до стрел и камней.
Мир, безумия полный и страха,
Мир упадка, отсталости, тьмы,
Человек человеку тут плаха,
И смерть скорая возле стены.
Голиафы мыслительной силы,
Что создали божественный дом,
Остальных чумою скосили,
На костях теперь выстроен сон…
***
Антон сломался. Он не чувствовал себя таким беспомощным с того момента, когда его жалкого, мокрого и без сил, но наполненного знаниями предшественников, извлекли из камеры ускоренного роста. Биоин был испуган и дезориентирован. Не смотря на ясное понимание происходящего, – репликам еще в капсуле роста внедряли информационную матрицу предшественников, – он не мог говорить и самостоятельно двигаться. Абсолютно все мышцы приходилось тренировать заново. Тогда еще молодого, двадцатилетнего и только что рожденного Власова поместили в изолированную «детскую» и возились с ним не меньше месяца, пока молодой человек учился управлять мышцами и говорить, применять весь объем знаний и опыта, который впихнули в голову новоиспеченному Шестьсот Первому. С проекции на стене с Власовым постоянно разговаривал молодой человек, учил правильно произносить буквы, складывать в слова, пока
лицевые мышцы не усвоили весь набор движений. Далее начались силовые тренировки. Антон заново учился управлять мышцами: ходить, бегать, плавать, координировать движения. И постепенно юноша обрел, наконец, власть над телом. Странно оказалось осознавать, что он все это знает и умеет, но почему-то ничего не получается. Так же и с электронным интерфейсом. Ни с первого, ни со второго раза ничего не вышло. Даже когда биоина начали вводить в курс его непосредственной работы – знакомые схемы и модели ДНК никак не связывались воедино. Целостность информации оставалась за гранью понимания, пока он сам не вник в суть вещей. И лишь когда новоиспеченный молодой человек был подготовлен полностью, Антона выпустили в общий мир. Но и тогда асоциальный образ жизни ввел его в глубокую депрессию. К встрече с обществом он готов не был. И затворился внутри себя на долгое время. Дом-комната – работа, и ничего больше. Только со временем чувство одиночества развеялось, знакомство с сотрудниками позволило обрести немногочисленных знакомых, и Власов начал постигать окружающий мир с его развлечениями.Теперь же как будто все повторилось. Словно его только что выкинули из камеры роста, выдернули из общего организма, выщипнули будто атом из мироздания и оставили одного. Голос КИРЫ больше не появлялся, цифровой интерфейс, давно воспринимаемый частью внутреннего мира, умер и не воскрешал, сколько Антон ни просил и ни стучал пальцами по запястью. Это походило на ампутацию, когда человека лишают одной из важных частей тела, ноги ль, руки, или другого органа. Интерфейс вживлялся еще в капсуле роста, и в течение жизни единица общества настолько привыкала к взаимодействию с ней, что не замечала. Это как подсознательное знание: ты ходишь, но не думаешь об этом, кушаешь, не замечая как, или ощущаешь потребность в чем-то необходимом. Так же срастается с человеком и его сознанием интерфейс.
– Кира? – прошептал Антон в надежде, что заблуждается, и сейчас вновь сквозь короткие помехи прорежется мягкий голос ИИ. – Кира!
Биоин еще несколько раз потыкал по запястью, поморгал, в надежде, что интерфейс запустится и перед взором вспыхнет цифровая модель ДНК, над которой он только что работал. Но нет. Связь оборвалась. Ни голоса КИРЫ, ни музыки, что плавно звучала внутри головы, пока этот… этот… отморозок не поднес к затылку, куда вживлялся основной управляющий молекулярный чип, электроимпульсный генератор. И все оборвалось, словно система отодвинулась от него, как от ненужного.
– Кира! – крикнул он громче, но замолчал – сквозь раскуроченные роботами двери заглядывали люди и с удивлением смотрели на Власова, сидящего на полу такой же сломанной, как и он, кабины.
Скованность медленно покидала тело. Оцепеневшие мышцы и суставы вновь могли двигаться, правда с большим усилием, чем раньше. Ощущение «ватности» в ногах и руках не проходило, и вряд ли пройдет в ближайшее время – действие адреналина всегда сопровождается внутримышечной усталостью. Антон, опираясь на стены, медленно поднялся и постарался понять ощущения, когда рядом нет КИРЫ, нет сети и электронного интерфейса, который подсказал бы, что можно сделать при любом затруднении, помог бы выбрать занятие, направил по ближайшему маршруту, отвлек бы, наконец, внимание от окружающего мира виртуальностью или развлечениями. Так биоин раньше добирался на работу – всегда одним глазом решая другие задачи: по сути работая, но на ходу. Система оставалась совершенной и опробована с «детства», а когда чем-то пользуешься всю жизнь, не замечаешь, как применение переходит на бессознательный уровень. Теперь же все исчезло. И Антону приходилось смотреть на мир своими глазами, ощущать его естественными чувствами, а не усиленными цифровым интерфейсом, и не отвлекаться на сопутствующую работу, ведь к ней невозможно подключится.
Сначала на Власова обрушилась мощная паническая атака. Организм сам себя шокировал, привыкая к новым ощущениям, затем хаотично закрутились мысли, лишенные раннего структурного направления, выстраиваемого годами жизни. Что делать? ЧТО ТЕПЕРЬ ДЕЛАТЬ?
Идти на работу и показывать всем, что ничего не случилось, или попытаться кому-то рассказать об этом? Но кому? КИРА его теперь не слышит. И вряд ли знает, где биоин находится: система подключала всевозможные датчики и сенсоры, когда опознавала молекулярный чип цифрового интерфейса, а Антон его лишился, что означало невидимость для системы. Даже полный набор видео сенсоров не был необходим, пока датчики не решали обратного. А у Власова всего лишь отключился цифровой интерфейс. Вряд ли КИРА моментально спохватится: об этом кричал и Семен. «У тебя сутки, пока Кира не обнаружит…» Оказывается, он знал? Что еще он знал о мире вокруг, что не доступно Антону? А контроллеру вполне…